Юлия Климова - Мадемуазель Судьба

Гаражи плечом к плечу стояли за магазином. В темноте с трудом удалось разобрать, какой из них коричневый, а какой зеленый.

– Вот ведь козел, – прошептала Наташа, двигаясь вдоль шершавой стены.

В нос ударил неприятный запах общественного туалета, устроенного здесь местными алкоголиками. По выходным они собирались за самодельным столом и вдохновенно резались в домино или карты. А по нужде далеко не ходили…

Подняв ворот водолазки почти до глаз, Наташка попыталась разглядеть землю под ногами. Вонючие кучки при лунном свете не наблюдались, что уже радовало. Настроившись на воинственный лад, вытянув на всякий случай вперед руки, она медленно пошла к углу гаража.

– Будь ты проклят скотина, – прошипела Наташа. – И пусть вместе с тобой будут прокляты все, кто гадит на улицах.

Стена закончилась, Наталья огляделась, прислушалась. Ей очень хотелось достать фонарик и посветить, но она боялась привлечь собак, да и неизвестно, где сейчас враг. Может, стоит в сторонке и подглядывает, а ему ни к чему знать, что женщины в русских селеньях не такие уж дуры и при случае могут и по голове треснуть, и номер машины запомнить.

Кусок трубы, заботливо обложенный камушками, лежал на узкой бетонной дорожке. Наташа достала конверт, скрутила его, как смогла, и запихнула в трубу. Делая вид, что возвращается домой, она обошла гаражи и спряталась за реденькими кустиками. Достала фонарь и замерла в ожидании «гадостного придурка, похитившего Вальку». Приблизительно через полчаса появился темный мужской силуэт. Этого человека Наташа узнала бы даже в кромешной темноте. Неотрывно следя за мелькающими белыми кедами и худенькой фигуркой Сухорукова, она вдохновенно обратилась к Господу.

– Господи, – прошептала Наташа, – я никогда никого не убивала и никогда не думала, что способна на это, но ты же видишь, Господи, у меня нет другого выхода. Пойми меня, прошу, ведь полпланеты вздохнет с облегчением, когда я порешу мерзопакостного Сухорукова. Уж не знаю, как этот тухлый гриб вообще появился на свет, наверное, Господи, ты был в отпуске. Но теперь справедливость должна восторжествовать, и уж ничего тут не поделаешь, стереть его с лица земли придется мне. Я придушу его очень осторожно и быстро, обещаю, ему не будет больно. Спасибо, Господи, что ты выслушал меня.

Довольный собой, пенсионер Сухоруков крался к трубе. Почесывая нос, он непрерывно улыбался, душу не покидало сладкое предчувствие победы – тридцать тысяч рублей плюс горемычная Наташка, напрасно ждущая свою тощую подругу Вальку. Наконец-то, наконец-то он уделал главную врагиню. Завтра надо обязательно подождать ее у подъезда и заглянуть в красные, заплаканные глаза. «Ах, где же моя подруженька-а-а…» Хотя нет, плакать Наташка начнет дня через два, когда мелькнувшая на горизонте надежда начнет растворяться, словно ее и не было, а страх подступит к самому горлу.

Сухоруков наклонился к трубе, но в этот момент из кустов донесся боевой клич «Йо-хо-хо!», и темноту разорвал яркий луч света. Пенсионер заметался на пятачке, не понимая, что происходит.

– Подонок костлявый! Баклажан блестящий! Сейчас я твою куриную шею-то переломаю! – раздался душераздирающий крик Натальи. – Убью!!!

Быстро сориентировавшись, Сухоруков подхватил трубу и побежал к дороге, разочарование захлестнуло его злобную душу. Наталья, размахивая фонарем и не переставая оглашать округу коронным: «Йо-хо-хо, убью!», неслась следом. Соседи, из тех, кто еще не спал или спал слишком чутко, прилипли к окнам, наблюдая бег с препятствиями двух, явно неравнодушных друг к другу, сумасшедших.

Ноги подвели Сухорукова, споткнувшись, он упал. Наталья налетела сзади, резко перевернула пенсионера лицом к себе и вцепилась в его шею.

– Молился ли ты на ночь, Сухоруков?! – рявкнула она, сжимая пальцы.

– Не молился я, не молился… – захрипел пенсионер, извиваясь как уж на сковороде.

– А мне, сволочь, все равно!

– Больше не буду, обещаю… Я это… Я теперь хороший… Плеваться перестану, вас с Валькой пальцем не трону… Обещаю… Я не хочу умирать… – Сухоруков заныл, закатил глаза и, давя на жалость, высунул длинный слюнявый язык.

– Завтра же вымоешь весь подъезд! – сдаваясь, потребовала Наташка.

– Конечно, конечно, – радостно прожурчал пенсионер, чувствуя, что хватка ослабла. – И цветы в клумбу посажу.

Она слезла с «раскаявшегося» врага и, презирая себя за доброту ко всему живому, подняла с земли фонарь. Сделав несколько глубоких вдохов, почувствовав вкус свободы и безнаказанности, Сухоруков ловко вскочил на ноги и, прижав к сердцу трубу с тридцатью тысячами, рванул к дому.

Наташа хладнокровно расстегнула молнию сумочки и достала заготовленное оружие. Взяв в одну руку фонарь, а в другую молоток, она сначала еще раз обратилась к Господу, а затем молниеносно помчалась за главным злодеем района. «Возмездию быть!» – стучало в висках, а сердце от негодования выпрыгивало из груди.

* * *

За завтраком, поглощая оладьи со сметаной, Валька с улыбкой вспоминала свой наиглупейший сон. Стоит около подъезда Наташка, а рядом крутится Сухоруков (дышит, негодяй, свежим воздухом).

«Что, украли твою подруженьку, убили и в лесу закопали? Так ей и надо!» – говорит он, подпрыгивая от восторга около скамейки.

«Нет, – гордо отвечает Наташка, – я верю, что Валя жива и скоро вернется. Жду ее каждый денечек, сижу целыми днями у окна и смотрю на дорогу».

«Жди, жди, дура, пока совсем не состаришься, – брызгая слюной, шипит Сухоруков. – А пока ты будешь слезы утирать, всех мужиков молодые девки расхватают, и останешься ты старой девой до конца дней своих».

Тут Наташка вынимает из сумки длинный французский багет, откусанный с одного края, и бьет им Сухорукова сначала по голове, а потом по спине. Багет ломается, противный пенсионер жалобно визжит, а затем наступает кульминация: к дому подъезжает черный «Мерседес», украшенный розовыми, голубыми, желтыми и зелеными ленточками, открывается дверца, выходит мужчина, очень похожий на Сергея, и помогает Вальке выбраться из машины. Шлейф свадебного платья о-го-го какой! Не хуже, чем у коронованной особы.

«Ты жива! – восклицает Наташка, прижимая к груди поломанный французский багет. – О, как я рада!»

«Да вы нас тут хлебом с солью встречаете», – шутит мужчина, похожий на Сергея.

Сухоруков от шока медленно опускается на скамейку, его глаза заметно округляются.

«Наташка! Я так соскучилась! – кричит Валька и бросается в объятия обрадованной подруги. – А я через час выхожу замуж, мы приехали за тобой! Я так хочу, чтобы именно ты была свидетельницей на свадьбе!»

«И меня, и меня возьмите, – утирая слезу, поднимаясь со скамейки, говорит Сухоруков, – я понял свои ошибки и больше никогда никому не причиню зла. Я так счастлив сейчас!»

«Ура!» – восклицают все и обнимаются…

– Валентина, ты меня слушаешь? – донесся далекий голос Юрия Яковлевича.

– Да, конечно, – брякнув ложкой о блюдце, ответила она.

– Как же красив Летний сад: Невская ограда, Кофейный домик, вековые деревья… Это место, где чувствуется время и отдыхает душа. В следующий раз обязательно поедешь со мной. Эх, жаль никогда не хватает времени на прогулки, все дела, дела… – Юрий Яковлевич с грустью улыбнулся и положил два кубика сахара в чай.

– Я бы съездила в Питер, – ответила Валька.

Мобильный телефон Казакова загудел, и Юрий Яковлевич ответил на вызов.

– Да, Сережа, ждем тебя. Молодец, новостям мы всегда рады, – сказал он и посмотрел на Валентину. – Похоже, мы сейчас узнаем что-то интересное.

– Он уже здесь?

– Ставит машину в гараж.

Сергей зашел в столовую, поздоровался и сел рядом с Казаковым. Без аппетита посмотрев на оладьи, он дождался нетерпеливых вопросов, а затем торжественно произнес:

– Фамилия нашей Ольги – Кравченко. Париж. Почерк на анкете совпал с почерком в письмах.

– Отлично, – похвалил Казаков. – Нужно узнать, кто она, чем занимается, как давно покинула родину, где проживала ранее. Сережа, ты сможешь раздобыть фотографию?

– Да.

– Кравченко. Париж, – повторила Валька и почувствовала холодок в груди. Но он довольно быстро сменился странным тягучим жаром. Воздух стал густым, пригрезился аромат терпких духов с цитрусовыми нотками, в ушах зазвенела музыка: плавная, бархатная, гипнотизирующая. Оцепенение охватило тело, перед глазами вырос мираж – женщина в черном, та самая, с картины…

«Наверное, в следующий раз мне приснится Париж, – сокрушенно подумала Валька. – Огромная площадь с голубями, Останкинская телебашня рядом с египетскими пирамидами, кусок океана и разводные мосты».

Фотография. Сергей раздобудет фотографию! Валька принялась торопливо пить обжигающий чай. Она уже привыкла отождествлять Ольгу с женщиной, изображенной на картине, но все же у нее есть свое лицо…

«Я скоро ее увижу», – пронеслось в голове.

Федор терпеливо позволял себя разглядывать. Наверняка рыжеволосую хозяйку квартиры смущала его мощная фигура, лысая голова и хмурый взгляд. Можно, конечно, улыбнуться, но как бы это не приняли за оскал. Н-да, доверия он явно не вызывает…

– Какое еще наследство? У Вали нет родственников, – сердито произнесла Наташа, но в ее голосе чувствовалась неуверенность. Мало ли как в жизни случается, люди друг друга и через пятьдесят лет находят.

– А вы всем дверь открываете? Спрашивали хотя бы: «Кто там?» – сказал Федор, не сомневаясь, что контакт уже произошел и в квартиру его впустят. Из всевозможных легенд он выбрал именно эту – наследство – и теперь надеялся, что встреча принесет результат. Пришлось надеть жаркий тесноватый костюм и начистить ботинки – в таком парадном виде Федор с натяжкой, но походил на официальное лицо, утрясающее нудные имущественные проблемы.

– Ничего не могу с собой поделать, – усмехнулась Наташа. – Верю в лучшее с утра до вечера и дверь поэтому открываю нараспашку.

Квартира была обставлена скромно, без излишеств. Чисто, аккуратно и вкусно пахнет свежей выпечкой. Аромат ванильной сдобы, тянущийся из далекого детства, заставил Федора сглотнуть набежавшую слюну. Он смерил хозяйку внимательным взглядом, отметил бледность кожи, выразительность глаз, особую красоту, отвернулся и снял обувь.

– На кухню, пожалуйста, проходите. Плюшки сахарные любите? – миролюбиво спросила Наташа и оправдалась: – Дурацкая привычка печь. Вроде и возиться лень, и гостей особых не жду, а тянет к плите, хоть ты тресни! Возможно, это у меня нервное. Так вы кушать будете?

Несмотря на грозную внешность, Федор Наташе понравился. Его габариты, сравнимые с размерами двустворчатого шкафа (с антресолью), как ни странно, внушали доверие. Такой мужчина закроет собой – и все. Ни одна проблема не проползет мимо, ни одна беда не посмеет приблизиться. Взгляд тяжелый, но глаза добрые.

– Спасибо, не откажусь, – ответил Федор, начиная испытывать легкую симпатию к гостеприимной хозяйке.

Наташа поставила на стол глубокую тарелку с сахарными плюшками, блюдце с нарезанным лимоном, вскипятила чайник и налила крепкого чая. Села напротив, издала приглушенный стон и поморщилась.

– Что случилось?

– Не беспокойтесь, со мной все в порядке, просто мышцы дико болят. Целую ночь за местным пенсионером с молотком по округе бегала. Отвыкла от физических нагрузок, вот и страдаю теперь.

Федор чуть не поперхнулся плюшкой.

– Неплохо провели время, – прокомментировал он и улыбнулся.

Сухоруков от правосудия все же ушел. Полчаса он носился по двору, петляя между качелями, припаркованными машинами, деревьями и клумбами. Догнать его, к сожалению, не удалось. Наталья утешилась только вернувшимися к ней деньгами. Споткнувшись о кирпич, злостный Сухоруков выронил трубу, тем самым потеряв весомую прибавку к пенсии и остатки хорошего настроения. Утешиться можно было еще тем фактом, что смертоубийства все же не произошло.

– А теперь расскажите про наследство, – попросила Наташа. – Что за родственник и откуда взялся? Он, получается, умер? Вы из нотариальной конторы?

Неторопливо Федор выстроил грамотную цепочку вранья, хотя обманывать девушку желания не было. У Валентины Баталовой имелся родственник со стороны отца – двоюродный дедушка. Прожил он всю жизнь в Челябинске и особо ни с кем не знался. Коллекционировал монеты, серебро и антиквариат. Перед смертью написал завещание. «Мы высылали Валентине Николаевне три уведомления, но она ни на одно не отреагировала. Домашний телефон не отвечает, – закончил речь Федор. – Вы не знаете, где она может быть?»

Наташа сначала удивилась, а затем задала кучу вопросов. Удовлетворив любопытство, она тяжело вздохнула и кратко поведала о том, что ее подруга пропала. Почти. «Я бы сама, между прочим, хотела знать, где Валя сейчас находится. Этот парень ее увез, а я тут сижу и нервничаю». Девушка рассказала о звонках («Наташа, не волнуйся, я в гостях у родственника, у меня все в порядке!») и поделилась малочисленными подробностями.