Кэтрин Коултер - Магия Калипсо

Спор продолжался. Диана попыталась понять суть выражения каждого лица. Она снова и снова возвращалась взглядом к Деборе.

В комнату вошла Дидо и бесшумно направилась к Люсьену.

— Что? — нетерпеливо спросил он.

— Приехал белый господин, сэр. Какой-то Эдвард Бемис.

— Эдвард! — воскликнул Чарльз Суонсон и тут же побледнел. — Это мой друг, как вы поняли. Я и не знал, что он собирается сюда. Я думал, он подождет, пока его светлость граф вернется на Тортолу…

— Разумеется, Чарльз, — оборвал Люсьен своего счетовода. — Пригласите сюда этого джентльмена, Дидо.

Эдвард Бемис действительно выглядит как джентльмен, подумалось Лайонелу. Граф пристально смотрел на входящего в гостиную высокого худощавого человека безукоризненном костюме. Такой даже в Сент-Джеймсксом дворце не будет казаться не на своем месте. Светлые волосы, загорелое лицо, правда, слишком много морщин для такого молодого человека. Это, несомненно, следствие долгого пребывания под карибским солнцем. Казалось, что его кожа потемнела на солнце настолько, насколько выцвели светло-голубые глаза. На вид Бемису было около тридцати пяти! Что он здесь делает? И появился вовремя.

Последовали взаимные представления. Лайонелу не понравилось, как этот человек посмотрел на Диану, но тем не менее граф пожал протянутую Бемисом руку.

— Милорд, — сказал Бемис, Лайонел кивнул. Бемис обратился к Дэниелу: — Поздравляю вас, Дэниел, вам очень повезло с супругой.

Значит, Бемис знаком с Дэниелом? Где же они познакомились? На острове Святого Фомы? Кажется, Дэниел несколько смущен, ответил он своим обычным густым, добрым голосом:

— Да, мистер Бемис. Мне очень повезло. Вы ведь помните Патрицию, не так ли?

— Разве можно ее забыть? — Бемис галантно поцеловал руку Патриции. — Самая прелестная девушка в Шарлотте-Амалии. — Он перевел взгляд на Диану, но с ней он держался осторожнее. — Как давно мы не встречались, миледи, — сказал он.

— Да, — ответила Диана. — Очень давно.

Наконец Люсьен, кашлянув, жестом предложил Бемису сесть.

— Мы собрались сегодня здесь, Бемис, так как произошла трагедия: ночью была задушена чернокожая девушка по имени Мойра, одна из рабынь.

— О Боже!

— Преступление совершил ее любовник, — вставила Патриция.

— И кто этот любовник? — спросил Бемис.

— Негр по имени Боб, — быстро проговорила Дебора.

— Нет, это не так, судя по тому, что сказал Чарльз, — медленно проговорил Лайонел. — Здесь кроется тайна, — прибавил он, не сводя глаз с Эдварда Бемиса. Тот, казалось, слушал с интересом; но не более. К тому же, подумал Лайонел, значит ли для него что-нибудь жизнь негритянки? Интересно, он на самом деле только что приехал на остров Саварол?

— Какова цель вашего визита, Бемис? — спросил Люсьен.

— Я приехал, чтобы встретиться с его светлостью, — вежливо ответил Бемис. — Нужно срочно принять некоторые решения по управлению вашей плантацией, и поскольку граф находится в Вест-Индии, я не счел возможным принимать эти решения самому.

— Какие решения? — спросил Лайонел.

— Я… гм… мне сдается, мы должны обсудить это с глазу на глаз, милорд.

Богатый щеголь, думал Эдвард Бемис. Он скоро вернется к прежней тихой жизни в Англии, а управление плантацией оставит ему, Бемису. Все идет прекрасно, просто прекрасно, лучше не придумаешь.

К сожалению, вскоре Бемису пришлось убедиться, что он рано торжествовал и недооценил графа.

Час спустя Диана, Лайонел и Эдвард Бемис сидели на веранде, потягивая прохладный лимонад.

Бемис проговорил тоном, в котором было нечто среднее между угодливостью и снисходительностью:

— Миледи, с вашего позволения, я хотел бы поговорить с его светлостью наедине.

— Если это о плантации Менденхолла, то моя жена в курсе дел, — коротко сказал Лайонел. — Так в чем дело?

Бемис откашлялся. Это ему не понравилось: ведь Диана — дочь плантатора, значит, разбирается в делах.

— Как вам известно, милорд, несколько лет назад в Англии принят закон, запрещающий покупку рабов.

— Да, я знаю это.

— Это создает большие сложности для плантаторов, английских плантаторов. Для выращивания сахарного тростника, который приносил бы доход, необходим труд, труд рабов. Я нашел возможность купить рабов для плантации «Менденхолл» у португальцев. В работорговле они теперь заняли место англичан. Это будет стоить несколько дороже, но…

— Понятно, — оборвал его Лайонел. — Вы хотите, чтобы я уполномочил вас нарушить закон?

Эдвард Бемис покраснел.

— Ну, если вам угодно так сказать…

— Но ведь вся суть именно в этом?

— Да, это и есть суть дела, — заметила Диана. — Почему вы считаете, мистер Бемис, что лорд Сент-Левен может пойти на нарушение закона?

— Выгода, — отрывисто сказал Бемис. — Ваш ныне покойный родственник Оливер Менденхолл одобрил бы это, милорд. В общем, несколько лет назад мы уже купили у португальцев дюжину-другую рабов. Да, помнится, это было в то время, когда слушалось дело Ходжа. Менденхолл был тогда в ярости, он…

Диана повернулась к Лайонелу и спокойно пояснила:

— Несколько лет назад, кажется, в 1807 году, плантатор с Тортолы Артур Ходж, владелец поместья «Бельвю», предстал перед судом за убийство своего раба. Я до сих пор помню, как звали убитого — Проспер. Похоже на имя шекспировского героя.

— Господи Боже! — проговорил Лайонел. — И за что же?

Голос Диана был наполнен гневом.

— Видите ли, раб зашел так далеко, что съел плод манго, упавший с дерева, которое он должен был охранять. И тогда Ходж забил его до смерти.

Бемис едко ответил:

— Судебная ошибка! Только потому, что в Англии все ополчились на рабство, не зная особенностей здешней экономики…

— Ходжа повесили на тюремном дворе в Роуд-тауне, — закончила Диана.

— Как я понимаю, этот раб, хотя и был собственностью плантатора, в первую очередь был человеком.

— Да, — согласился Бемис. — Глупость, конечно, но этих черномазых нельзя считать людьми в полном смысле слова, у их нет чувств, они…

— Осмелюсь заметить, что Мойре, я уверен, было не слишком приятно, когда ее душили, — спокойно сказал Лайонел. Он поднял руку, как бы предостерегая от возражений. — Я не разрешу нарушать законы Англии и покупать новых рабов у португальцев. На следующей неделе я приеду на Тортолу, на плантацию «Менденхолл». Но вначале я хотел бы познакомиться с методами управления плантацией здесь, на острове Саварол.

Эдвард Бемис смотрел на графа Сент-Левена удивленными, широко раскрытыми глазами. Огромный жизненный опыт управляющего говорил ему, что всем правит алчность. Английские плантаторы, которые уклонялись от практической деятельности, давали ему полную свободу действий на своих плантациях, лишь бы получать доход. Он медленно проговорил:

— Сейчас на плантации девяносто семь рабов, милорд, некоторые из них уже состарились и совершенно бесполезны. В последнее время женщины рожают почти одних девочек. Они тоже могут работать, но не так быстро, как мужчины, и они не так выносливы. Без свежей рабочей силы ваша плантация не сможет конкурировать с другими. Вы потеряете свое наследство. В наши дни плантаторов преследуют большие убытки.

— Значит, бережно обращаться со своими рабами теперь весьма выгодно, не так ли, мистер Бемис? — Лайонел поднялся с плетеного стула. — Вы задержитесь на острове Саварол, мистер Бемис?

— Если мистер Саварол не будет возражать. Я не хочу беспокоить вас, миледи, и миссис Саварол, поэтому остановись у Чарльза Суонсона.

Лайонел удивленно посмотрел на управляющего, внимательно изучая его. В отличие от Чарльза Суонсона в этом человеке не было ничего женственного. Должно быть, подумал Лайонел, у меня просто разыгралось воображение. Возможно, эти двое и вправду просто друзья. Граф непринужденно спросил:

— Вы давно знакомы с мистером Суонсоном?

— О да, мы с Чарльзом давние друзья. Он вырос в Англии, позже поселился на острове Святого Фомы, где мы и познакомились несколько лет назад. Когда мистер Саварол сказал, что ищет нового счетовода, я порекомендовал Чарльза. Так он оказался здесь. — Бемис пожал плечами, улыбнулся Диане, кивнул Лайонелу и ушел.

— Он неприятный человек, — сказала Диана.

— Да, — согласился Лайонел. — Мне он тоже не понравился. Но он говорит, что думает, не так ли?

— Что ты имеешь в виду?

В ответ Лайонел лишь покачал головой.

Хотя Диана и сочла Бемиса неприятным человеком, она была поражена, когда позже, возвращаясь из своей пещеры, оказалась свидетелем яростной перебранки. Она направила Танис на маленькую лужайку под красным деревом и увидела, что ссорятся Эдвард Бемис и Чарльз Суонсон. От гнева оба были неузнаваемы. Что происходит? Почему они в таком состоянии?

Диана отчетливо услышала слова Бемиса:

— Да, я слышал, черт тебя побери! Думаешь, я глухой? Я все знаю, хотя ты и живешь на этом заброшенном острове!

Диана не слышала ответа Чарльза Суонсона, но, что бы это ни было, он привел Бемиса в ярость:

— Ты неблагодарный мерзавец!

Она увидела, как Бемис ударил Чарльза. Схватившись за подбородок, счетовод упал на землю. Бемис потрясал над ним кулаками, бормотал что-то, но Диана не слышала, что именно. Потом управляющий зашагал к большому дому.

«Может быть, выйти из укрытия?» — подумала Диана, но тут же отказалась от этой мысли. Нет, решила она, не нужно. Чарльз Суонсон уже поднимался на ноги. Казалось, с ним все в порядке. Диана очень осторожно направила свою лошадь обратно в заросли.

После бессонной ночи Люсьен Саварол был измучен и расстроен, но его лицо сохраняло обычное выражение. Вся эта неразбериха взбудоражила всех жителей острова без исключения. Люсьен Саварол сидел напротив Лайонела за шахматным столиком, при горящих свечах. Казалось, он сосредоточенно обдумывает следующий ход. Они были вдвоем в кабинете Люсьена.

Наконец Люсьен сделал ход слоном.

Лайонел вопросительно посмотрел на тестя.

— Боюсь, такая позиция уязвима, сэр.

Люсьен лишь покачал головой и сокрушенно проговорил:

— Простите, мальчик мой. Боюсь, я не могу сегодня сосредоточиться на игре… А вы хорошо играете.

— Меня научил отец. Он играл великолепно, намного лучше меня. — Лайонел внимательно глядел на портрет первой миссис Саварол. — Диана похожа на нее. Очень красивая женщина, сэр.

— Да, она была красавицей. Ее звали Лили. Ни одного дня не прошло, чтобы я не тосковал по ней. Она умерла, рожая мне сына. К сожалению, он тоже умер. Если бы это было в Лондоне, под присмотром врачей, она осталась бы жива. Когда вы с Дианой возвращаетесь в Англию?

Не отвечая на вопрос тестя, Лайонел медленно проговорил:

— Диана так же сложена, как мать?

— Не знаю. Не я же ее муж. Лили была тоненькой, и мне нужно было сообразить, что ей понадобится врач. Но я был глуп, и теперь я расплачиваюсь за свою глупость. Но самую высокую цену за мою глупость заплатила она.

Лайонел вспомнил, как страшно ему было, когда рожала Фрэнсис. Ее не спас бы и английский врач. Нет, когда Диана будет давать жизнь их ребенку, он пригласит не врачей, а Люцию.

— Насколько я знаю, Диана пока не ждет ребенка. А то, что недавно случилось… Мне очень жаль, сэр.

— Увезите Диану отсюда.

— У меня сложности с плантацией «Менденхолл». Вы знаете, что я не одобряю рабства. Честно говоря, я не знаю, что делать. Но одно знаю наверняка: Эдварду Бемису я не доверяю.

«Как и всем остальным на этом проклятом острове», — прибавил он про себя. Люсьен пожал плечами:

— Он ничем не отличается от других поверенных в Вест-Индии. Это особая порода, Лайонел. Они начинают, как правило, с надсмотрщиков, и если они хитры и достаточно сообразительны, с отъездом хозяев становятся поверенными. Они — необходимое зло, если хозяева перебираются в Англию. Мне представляется, Бемис был в восторге, что наследником стали вы: ведь английский граф не станет интересоваться ничем, кроме своего дохода. Он был твердо уверен, что вы такой же, как другие хозяева-англичане, — то есть, как я уже говорил, человек алчный, которому все безразлично, лишь бы деньги поступали вовремя. Но вы его обескуражили, разрушили все его планы.

— Мне не нужен доход с плантации «Менденхолл».

— Наверное, вы презираете меня за то, что я рабовладелец? И всю жизнь был рабовладельцем?

Несколько помедлив, Лайонел задумчиво проговорил:

— Так и было до знакомства с вами, несмотря на то что Диана уверяла меня, что вы — самый добрый человек из всех, кого она знает, включая меня. Теперь я вижу, что рабов здесь не обижают, жестокость по отношению к ним не проявляется. Но факт остается фактом, сэр: рабы — ваша собственность, а люди не могут быть собственностью.

Люсьен взял своего слона, которого поставил в опасное положение, и провел пальцами по этой резной мраморной фигурке.