Ксения Беленкова - Магия любви

Я закусываю губу. Это правда. Я терпеть не могу двигаться, но игры я люблю. Именно такие, психологические. Или просто в слова и «да-нет». Мне кажется, люди раскрываются в таких играх. И всегда приятно догадаться о чем-то важном для человека, о чем-то, что он скрывал раньше. Тут уж неважно, кто это – одноклассник, которого ты знаешь тысячу лет, или какая-то новая девчонка в компании! В «три факта обо мне» интересно играть даже с родителями – такое о них узнаешь, чего даже и представить себе не мог.

Я задумчиво кусаю губы. Что ж, вы нас позвали? Держитесь! Я вас обыграю, всю толпу. Я придумаю такую «данетку», что они с ума сойдут отгадывать! И тогда у них не будет времени на то, чтобы смеяться над моей подругой. Наоборот, мы с Тусей славно повеселимся, когда вернемся домой.

– Ладно, – ворчу я, – только меня, чур, ничем не брызгать! И перед выходом ты мне чая с молоком обещала! На улицу надо выходить с чем-то теплым в животе. Мама так говорит.

Чай заваривается долго, поэтому мы с Тусей сговариваемся на чашке какао. Она быстро готовит по кружечке для себя и меня, и мы, обжигаясь, пьем горячий ароматный напиток.

Потом вдеваем руки в рукава пуховиков – у меня темно-синий, у Туськи – бордовый, повязываем шарфы, нахлобучиваем смешные шапки – у меня с кисточками, у Туськи – с помпоном.

И, хотя какао и смешные шапки немного примиряют меня с действительностью, и мне уже не так противно выходить из теплой квартиры на холод, я все равно бурчу для порядка, а Туська терпеливо слушает, кивает, утешает меня и обещает развлечений. Сама же при этом сосредоточенно закупоривает пузырек, в котором смешан «волшебный аромат», и устраивает его в кармане.

– Варежки надень, там холодно! – советует она мне, когда мы спускаемся в лифте.

– Да, мамочка, – хмыкаю я, – сама надень!

Туся кивает, лезет в карман за любимыми серыми варежками-трансформерами и вдруг раздается:

– Дзынь!

И сразу запах. Не могу сказать, что плохой. Просто очень сильный. Я различаю жасмин, эвкалипт, лимонник и что-то еще, неуловимое, но очень приятное.

– Елки зеленые! – огорчается Туся.

Она шагнула в сторону и села на корточки. Вынула из кармана пачку платочков и привычными движениями принялась собирать осколки пузырька. Мне жаль Туську, но в голову тут же приходит мысль, которую я озвучиваю:

– Так можно никуда не идти?! Супердухи разбились и эксперимент придется отложить!

– Фигушки, – ворчит Туся, поднимаясь, – я запасной пузырек взяла! И сколько раз тебе повторять? Это не духи!

– Ну ладно, ладно, – примиряюще говорю я, – на самом деле это даже хорошо, что они разбились… Жильцы дома будут тебе благодарны за приятный запах в лифте!

Туська обиженно сопит – ей жаль разбившейся склянки. Мы выходим на улицу, задираем головы. У нашего подъезда помигивает фонарь, и в его свете кажется, что сноп снежинок летит прямо на нас.

Я зажмуриваюсь на секунду, а потом смотрю на варежку и, к своему изумлению, обнаруживаю ту самую снежинку! Огромную, слепленную из нескольких других, но очень красивую, кружевную! Что это, где она была? Почему не сразу упала на землю?

Я трясу головой: глупости! Эта снежинка не может быть той же самой. Мало ли снежинок! Хотя, конечно, похожа, очень похожа. Почему она снова подлетела ко мне? Может, зовет с собой куда-то?

– Какой-то бред! – вырывается у меня, и я стряхиваю с варежки приставучую снежинку.

Ветер, словно рассердившись, швыряет мне в лицо горсть других.

– Что? – переспрашивает Туся громко, пытаясь перекричать ветер.

– Какой-то бред, говорю! Вроде я далеко стояла от тебя в лифте, а твои суперду… э… аромат на меня попал! Так что я теперь тоже буду вести себя наилучшим образом!

– Дело не в том, чтобы ты хорошо себя вела! Дело в том, чтобы ты раскрыла себя, понимаешь? Показала все лучшее, что в тебе есть!

– Интересно, что лучшее покажут жильцы нашего дома, когда вдохнут твой аромат в лифте, – проворчала я.

Я потуже завязала шарф и взяла Тусю под руку. Мы направились к дому Клюева.

– Ты ж сама сказала, что они будут благодарны!

– Они-то будут, а вот буду ли я – за то, что ты облила меня духами и вытащила на эту вечеринку, – не знаю! Хотя… тьфу! – Это я выплюнула снег, залетевший мне в рот. – Хотя я уже буду рада любой вечеринке, хоть у Клюева, хоть в зоопарке. Только бы спрятаться от этого холода!

Мы подошли к подъезду, но открыть дверь не успели. Она распахнулась сама, и на крыльцо выскочили две девицы, модно одетые, из тех, что умрут от холода, но не наденут шапки даже на Северном полюсе и будут мерзнуть в тонких пальто даже в сорокаградусный мороз. Мне становится холодно даже при одном взгляде на таких – как-то я подхватила какой-то жуткий грипп, забыв дома шарф, в тот раз мне, кстати, здорово помогло масло апельсина, которое Туська заставляла меня носить в специальном аромакулончике.

– Юль, давай вернемся? – попросила одна девчонка вторую, тощую, с острым вздернутым носом. – Ну что он такого обидного сказал?

– Дело не в том, что он сказал! – еще выше вздернула нос ее подруга. – Дело в том, что он меня заподозрил! В том, что я с ним кокетничаю!

– Ну, ты сама начала про кинотеатры спрашивать, – возразила первая девочка, ежась от холода.

– Я спросила про фильмы! А не про кинотеатры! А он сразу – я не могу тебя пригласить в кино, я не могу с тобой встречаться, понимаешь, у меня такое дело…

Какое дело у неудачного кавалера – мы не расслышали, заскочили в подъезд, перевели дух.

– Бр-р, – дернулась я, стащила варежки и принялась греть ладони дыханием, а Туська засмеялась.

– Думаешь, про кого они? – кивнула она на дверь подъезда.

– Не знаю, – протянула Туся, – похоже на Антонова. Хотя они, может, вообще не с клюевской вечеринки сбежали.

Мы поднялись и так долго старательно топали у двери, стряхивая снег с сапог, что Егор открыл нам без звонка.

– Доставка пиццы, – мрачно сказала я.

– Правда, что ли? – растерялся он.

– Сними очки, Егорыч, – покачала я головой и прошла в квартиру.

– А, прикалываетесь, – с облегчением сказал Егор, но солнцезащитные очки все же снял.

Смешно: кому, кроме Егора, может прийти в голову ходить в квартире в темных очках? Но наш Клюев – да, он такой. Вычитает где-нибудь, что в тренде черное – и будет неделями ходить в тонких черных джинсах-дудочках и майке с угрюмой рожицей.

Так и с очками, а еще – с гаджетами, у него их тысяча, с клубами, в которые ходит, с музыкой, которую слушает. Он всегда на пике моды, наш Клюев, но мне лично кажется, что живет парень в страхе. В страхе узнать о чем-то модном не первым.

Как-то Миха притащил совсем крошечную флешку с гигантской памятью, отец привез ему из Америки, так Клюев побледнел, покраснел и сразу убежал домой. Назавтра пришел в школу без такой модной флешки, но с новостью, что он заказал себе точно такую на Амазоне.

Я иногда думаю, что потешаться над Егором было бы справедливее, чем над Туськой, но у Егора крутые родители, а значит – частые вечеринки в квартире, куча газировки, чипсов, айпэдов и айподов, а над такими обычно никто не смеется…

Вот и сейчас мы, скинув куртки, вошли в комнату и, конечно, не обнаружили там никакого веселья. Девчонки сбились в углу в кучу вокруг Али. Рядом с королевной самые близкие члены свиты – Кристина и Полина, близнецы, которых вместе с Алей можно было принять за тройняшек – настолько одинаково все выглядели: распущенные волосы цвета «пепельный блондин», короткие джинсовые юбки с заклепками, обтягивающие черные футболки, множество серебряных браслетов и, конечно, боевой раскрас.

Судя по всему, девчонки обсуждали маникюр: руки вытянуты перед собой, у Кристины – пузырек с лаком.

Двоечник Антонов и хохотун Сергеев, которые вместе с Клюевым составляют гордое и неповторимое мальчишеское трио нашего гуманитарного класса (за глаза мы зовем их Пузырь, Соломинка и Лапоть), сидели за компом и делали вид, что выбирают музыку.

На самом деле, как только я подошла к ним, чтобы спросить, как называется новая песня Земфиры, которая сейчас как раз звучала, они быстро защелкали клавишами, скрывая окно, в котором сидели на каком-то сайте.

В другом углу развалился в кресле старший брат Егора, Дима, а рядом с ним – две наши одноклассницы, Оля и Вика, но все трое меня мало интересовали – они были настоящими ботанами, и до меня долетали обрывки их разговора:

– А вы собираетесь участвовать в фестивале научно-технических и инженерных проектов? Там вроде с тринадцати лет можно заявки подавать!

Меня передернуло, как от холода. Я и так-то ленивая, а такие вещи заставляют меня осознавать мою лень как жуткий порок. Нет уж, лучше подальше от этих умников.

Я шагнула назад и услышала:

– Осторожнее!

Я обернулась. За дверью сидел незнакомый парень, темноволосый. Свитер – вот на что я обратила внимание. Он был в белоснежном свитере крупной вязки, с деревянными пуговицами на воротнике. Парень сидел на полу, уставившись в айпэд, и я чуть на него не наступила. Он сказал мне: «Осторожнее», не поднимая головы. Мне показалось, что у него есть небольшой акцент. Но какой? Не станешь же просить: «Повтори, пожалуйста, что ты сказал?» Ясное дело, он попросил меня под ноги смотреть. Поэтому я и ответила:

– Простите… То есть прости!

Парень молча кивнул, так и не посмотрев на меня. Какой надменный! Просто царь Иван Грозный в белом свитере.

В комнату вошла Туська, подсела к столу, отодвинула миски с чипсами и полупустые пластиковые стаканчики и достала свой пузырек. Аля опустила руки и, внимательно глядя на Тусю, что-то негромко сказала.

Девчонки, как по команде, повторили Алины жесты. Все уставились на Туську, а она, ничего не замечая, открыла пузырек и поднесла к носу.

Земфира осеклась, вместо нее зазвучало: «Запах пива несет закат от асфальтовых акваторий…» Сергеев толкнул Миху в бок локтем, оба прыснули.

– Антонов! – грозно сказала я, выбрав такой тон, чтобы он вспомнил – между прочим, сегодня утром именно я дала ему скатать алгебру.

– А что? – развел он руками, глупо улыбаясь. – Это «Несчастный случай».

– Классная группа! – подтвердил из кресла Дима.

– А я думала, «Несчастный случай» – это ты про Тусю, – с деланым изумлением сказала Аля, и ее присные захихикали: способность моей подруги разбивать собственные склянки где попало ни для кого не была секретом. Я закусила губу: ну погодите!

– Мороженое будете? – крикнул из коридора Егор, и все засмеялись еще громче.

– Ты сдурел? – удивился Сергеев, перекрикивая Кортнева из «Несчастного случая». – Хочешь устроить нам «Ледниковый период-5»?

– А что? – удивился Егор, входя в комнату с подносом, полным разноцветных баночек. – Вот в Испании мороженое и зимой едят.

Он обернулся на новенького парня за дверью, но тот по-прежнему не отрывал взгляда от айпэда. Он вообще не реагировал на шутки, даже не улыбался. Хм, и вовсе не обязательно есть мороженое, чтобы сделать ледниковый период, – у нас уже есть ледяной царь, от которого так и веет холодом.

– Оно с фисташками, – жалобно сказал Егор, – это же айс!

– Клюев, ты не в теме! – крикнула с места Аля. – Айс – это мороженое с чесноком! По «Домашнему» показывали этого модного повара… как его? Короче, он делал с солью и чесноком.

– С чесноком? – растерялся Егор, нахмурившись и пытаясь понять – прикалываются? Или он и правда упустил какую-то модную тенденцию?

– И салом, – добавил кто-то, и последовал взрыв хохота. Даже Туся оторвалась от своего пузырька и хихикнула.

– Да ну вас, – обиделся Клюев и развернулся, чтобы уйти, но все завопили:

– Егорушка! Егорушка! Не уходи! Давай сюда немодное морожное!

– Оно модное, – чуть не плакал Егор.

– Ладно! Съедим и будет модное! Мы же самый модный в мире класс.

– По крайней мере, самая модная его часть, – со значением сказала Аля и, вытянув ноги, разгладила мягкую ткань юбки.

Все подскочили и расхватали баночки с мороженым с подноса у Егора. Светленькая Оля взяла даже две баночки и добавила со смущенной улыбкой:

– Раз модно, то…

Егор просиял. Мы с Тусей переглянулись – какой он смешной, не видит, что Оля давно уже потеряла от него голову.

– Ну что? – капризным голосом спросила Аля. – Играть-то будем?

Тут в комнату вошли те две девочки, которых мы встретили у подъезда.

– Юля! Маша! – обрадовался Егор. – Как хорошо, что вы вернулись!

Юля фыркнула и уселась на диван.

– Я вас познакомлю, – сказал Егор, – Маш, вот, садись на стул.

Я не повернула головы, «Маша» явно относится к новой девочке – Егор знает о том имени, на которое я откликаюсь.

– Итак, – сказал Егор, обращаясь ко мне, – это Юля и Маша, а это…

Он указал на Тусю:

– Наташа и…

– Тоже Маша! – встряла Аля.