Ксения Беленкова - Магия любви

– Это потому, что у тебя куртка слишком тонкая. Когда мы только еще в лес ехали, я об этом подумала.

– Да, наверно, тонкая. Надо другую покупать. Тут у вас зимы суровее. Мы с отцом уже забыли, какие морозы бывают в России.

– А ты не скучаешь по Англии, по своим друзьям из класса?

– Нет. Я постарался на той части своей жизни поставить большой жирный крест. Да и друзей там не было. Там каждый за себя… Свое там важней чужого. Не хочу вспоминать. Я начал здесь жить будто с чистого листа. Не все получается. Я иногда выгляжу смешным, знаю. Но, думаю, все образуется. И потом… может быть, ты мне поможешь?

– Чем?

– Скорее чему! Тому, чтобы освоиться здесь быстрее.

– Но… я не знаю, как…

– Да я и сам не знаю… Но мне кажется, у нас может получиться…

Варя не ответила. Она не знала, что ответить. Она ведь тоже заставила себя поставить жирный крест на этом парне, и вдруг он говорит о таких вещах, что ей снова делается трудно дышать. У них может получиться? Что получиться? Да все! У них получится все! «Это он!», «это она!» – кто-то давно все решил за них. До встречи друг с другом они одинаково не нуждались ни в ком, кроме своей собственной семьи, кроме родителей. И вот именно тогда, когда обоим понадобился по-настоящему близкий человек, ровесник, они и оказались вдвоем в лесу. Все специально сложилось так, чтобы они вместе поехали в питомник, чтобы заблудились и очутились в этом охотничьем домике. Оказывается, они должны были задержаться здесь, чтобы поговорить и понять, как нужны друг другу. И он тоже это осознал… наверно, это и называется судьбой… И что же теперь? Как же теперь себя вести?

– Я иногда пропускаю мимо ушей имя Саша, не сразу откликаюсь, – неожиданно сказал Белецкий. – Там меня все звали Алексом. Но я не хочу больше им быть… В конце концов, я же русский… Но даже к этому надо привыкнуть.

– Саша – очень доброе имя, – откликнулась Варя.

– А у тебя – очень уютное, как из старой сказки – Варвара-краса, длинная коса! Где же твоя коса, Варвара?

Варя рассмеялась, и ей, как часто бывало от смеха, сразу стало легче.

– В прошлом году отрезала! – сказала она. – Коса и правда была длинная, почти до колен. Замучилась ее стирать!

– А что, разве косы стирают?

– А ты как думал? Если такие длинные волосы распустить, их вообще никогда не вымыть, а потом не распутать. Приходилось стирать!

Варя встала с расстеленного на полу одеяла и подошла поближе к печке, так как и ее спина начала мерзнуть.

– Не жалеешь, что отрезала? – спросил Белецкий.

– Нет, – ответила она, – мне кажется, что с волосами до плеч я лучше выгляжу.

Парень повернул к ней лицо от печи, в которую опять подбросил полено, тоже встал с колен и сказал:

– Да, ты очень хорошо выглядишь…

Варя посмотрела ему в глаза и дрожащим голосом произнесла:

– И ты…

– Что я?

– Тоже… выглядишь… хорошо…

– Я рад, что так… А можно дотронуться?

– До чего?

– До твоих волос… Они такие блестящие… И должны быть густыми, раз была коса…

– Да, они густые…

– Так можно?

– Да…

Получив разрешение, Белецкий все равно остался недвижим. Варе очень хотелось, чтобы он дотронулся, и одновременно она боялась этого. Ведь если он дотронется, тогда все… А что все? Неизвестно… И чтобы неизвестность не томила, она рванулась к нему. А он – к ней. Они остановились друг против друга, глядя глаза в глаза. Парень медленно поднял руку и легким движением провел по девичьим волосам. Девочка вздрогнула и опустила голову ему на грудь. Белецкий прижал Варю к себе. Ее макушка уперлась ему в подбородок. Он сказал:

– Вот так и должно было случиться…

– Ты тоже понял, да? – отозвалась Варя, подняв к нему лицо.

– Да! Ты – это она…

– А ты – он…

Варя опять спрятала голову на его груди, а он поцеловал ее в висок.

– Нет, вы только посмотрите на этих голубков! Может, они вовсе не заблудились, а специально сюда и направлялись? – сквозь сон услышала Варя. Голос был знаком, но она никак не могла сообразить, кому он принадлежит. Она подумала, что он ей снится. Варя собиралась досмотреть до конца сон про того человека, который говорил, но сознание наконец полностью прояснилось, и она поняла, что уже не спит. Девочка хотела сесть на постели, но сделать это ей сразу не удалось. Она была укрыта несколькими слоями весьма странных одеял, не имеющих ничего общего с ее собственным. Мало того, рядом с ней спал еще кто-то, чего не бывало никогда прежде. Варя вгляделась в спящего, и ее обдало жаром. Она сразу все вспомнила. Вчера они с Белецким, устав рассказывать друг другу о себе, видимо, заснули, обнявшись. Они таким образом грелись, прижавшись друг к другу и натянув на себя все, что только можно было найти в этом домике. Выбравшись из-под всех покрывал, Варя мгновенно замерзла. Конечно, за ночь дрова прогорели, и печка остыла.

– Ну и как это называется, дочь моя? – услышала она резкий голос отца, который в запале даже не заметил, как съежилась от холода его Варя.

Прогнав остатки сна, девочка удивленно спросила:

– Папа? Откуда ты здесь?

– Она еще и спрашивает! Я-то свое пропавшее чадо искал, а вот как тебя сюда занесло, Варька? Да еще и не одну! С кавалером, похоже… – И отец бросил весьма неприязненный взгляд на все еще спящего Белецкого.

Варе почему-то показалось, что слово «кавалер» как-то унижает ее нового друга, и с вызовом ответила:

– Это не кавалер, это Саша…

– Саша? А я и не знал, что у тебя есть какой-то Саша!

– Он… он недавно появился, папа…

– И что, надо было сразу ехать с ним за тридевять земель? Почему ты нам ничего не сказала?! Я думал, маме придется «Скорую» вызывать! И Светку свою подвела! Она лепетала что-то вообще невразумительное! Я, признаться, думал, что с тобой случилось что-нибудь ужасное! И вообще, почему не позвонила?!

– Прости, папа… телефон разрядился… – только и могла сказать Варя. Наверно, просьба о прощении прозвучала весьма неубедительно, поскольку отец взорвался и раскричался так сильно, что Белецкий наконец проснулся. Он, скорее всего, тоже не сразу бы понял, где находится, если бы Варин отец не взял его сразу в оборот:

– О! Наконец и твой Саша соизволил проснуться! А не скажете ли вы, многоуважаемый Саша, для чего вы потащили мою дочь в лес? Вам что, в городе места мало?

– Да они ж за елкой! Я ж вам говорил, – вступил в разговор незнакомый Варе пожилой седовласый мужчина, но Николай Михайлович его перебил:

– Елка – это наверняка только повод, чтобы заманить невинную девочку подальше от родителей!! Думаю, что я правильно понимаю вопрос, молодой человек?! А не приходило ли вам в голову, что после всего этого… – Николай Михайлович описал рукой круг, – вам придется иметь дело со мной?!

Наверно, Варин отец кричал бы еще долго, если бы Белецкий не поднялся с пола и не стал рядом с ним. Они оказались почти одного роста, и потому парень смог посмотреть ему прямо глаза. Николай Михайлович на мгновение затих, и Саша сказал:

– Мне приходило в голову, что вы можете призвать меня к ответу. Да, я виноват. Это я сбился с дороги. Варя ни в чем не провинилась.

– Как это не провинилась?! – опять громко возмутился ее отец. – Да мы с матерью чуть с ума не сошли! Хорошо, что… вот… Иван…

– Степанович, – подсказал седовласый мужчина.

– Да! Иван Степанович до нас дозвонился, и мы поняли, где вы можете быть!

– Иван Степанович, – обратился к старику Белецкий, – вы-то меня помните?

– Конечно! Ты с моим внуком, Толиком, приезжал! Он-то и поднял тревогу. Я, правда, с трудом понял, что произошло! Он же еле говорит – просто дичайшая ангина! Я удивляюсь, как вы могли заблудиться, Саша! От вокзала идут всего две дороги. Раз вы по одной с Толиком ехали на лыжах, почему ж ты повел девочку по другой?

– Как две? – удивился Белецкий. – Я был уверен, что одна! Все те люди, что вместе с нами сошли с электрички, отправились именно по этой дороге. Я даже ни о чем не раздумывал. Лес по сторонам дороги точно такой же… Если и захочешь отличия найти, сделать это почти невозможно… Мы просто пошли в ту же сторону, куда все пассажиры электрички… Только потом все пропали, пока мы… в общем, пока Варину рукавицу искали.

– Это работники дома отдыха в соседнем поселке Быстрица. Им было куда деться! За ними к этой электричке всегда машину посылают. Они никогда ее специально не ждут на платформе – она ж открытая. Летом – жарко, в дождь – мокро, зимой – можно и замерзнуть. Вот они и идут вперед, а машина их в пути подбирает.

– Я же не знал… Если бы хоть кто-то пошел в другую сторону…

– Да, вчера, кроме вас, видимо, никому не надо было в питомник. К нам вообще редко люди заглядывают. Сейчас, под Новый год, конечно, приезжают за елками, а вам просто не повезло, что попутчиков не оказалось.

– Вы зря их пытаетесь выгородить, Иван Степанович, – опять начал Варин отец. – Он мог бы позвонить… кому-нибудь… когда понял, что заблудился. Но, похоже, это было ему только на руку!

– У меня сети нет, городской тариф. Не позвонить…

– Это верх идиотизма идти в лес, когда телефон на городском тарифе!

Было похоже, что Николай Михайлович собирался возмущаться еще долго, но внезапно ему пришлось замолчать, так как уже ненавистный ему Саша сделал то, что должен был сделать он, а именно накинул на Варины плечи сначала ее собственную куртку, а потом, сверху, и свою, пояснив присутствующим:

– Уж больно холодно…

– Но я вижу, вы тут топили, – заметил дед Толика. – Молодцы! Не растерялись!

– Мы тут чужую тушенку съели, – сказал Белецкий. – Неудобно получилось. Но мы можем деньги отдать… потом…

– Деньги он отдаст! – все так же неприязненно проговорил Николай Михайлович. – Можно подумать, что заработал на эту тушенку! И потом… кто это «мы»? Я заплачу! А для тебя всякое «мы» с моей дочерью закончилось! Я понятно выражаюсь?!

– Не надо никому платить, – встрял Иван Степанович. – Тут так принято: кому надо, тот берет, а возвращает только по возможности, и не деньгами, а продуктами!

– Я привезу, – опять подал голос Белецкий.

– Молодец! Понял, что больше не надо употреблять местоимение «мы»! – не удержался от замечания Николай Михайлович. – Забудь о Варьке даже думать!

Варя, задохнувшись от возмущения, хотела возразить отцу, но молодой человек ее опередил:

– Мне кажется, вы не вправе запрещать мне употреблять те или иные местоимения. Да и думать не запретите. А встречаться нам с Варей или нет – только она будет решать.

– Да ты… – начал Николай Михайлович и замолчал. Все поняли, что он с трудом сдержал себя, чтобы не полезть в драку.

– Бросьте, – сказал ему Иван Степанович. – Все хорошо, что хорошо кончается. Они ведь могли и не дойти до этой избушки. Откуда им знать, что она тут есть. А они дошли, и в домике не замерзли, и даже поели. Думаю, есть за что спасибо сказать Сашке. Зря вы так возмущаетесь, хотя оно и понятно: очень за дочку переживали. В общем, я предлагаю закончить дело миром и ехать домой. Холодина страшная! Парень у нас чуть ли не синий уже!

Тут все заметили, что у Белецкого зуб на зуб не попадает. Иван Степанович снял свой полушубок и накинул на плечи молодому человеку. Тот начал отказываться, но дед Толика сказал:

– Только до машины добежишь и отдашь. Я не успею замерзнуть. Сначала давайте заедем в питомник, елку погрузим, и отправляйтесь домой. Часам к шести утра как раз доберетесь. Хорошо, что у вас машина. Электрички до десяти не будет.

– Какие могут быть елки, Иван Степанович? – опять возмутился Варин отец. – Нас дома ждет не дождется Варина мама! Ночь-полночь!!

– Так вы ей позвоните! Скажите, что все в порядке! А без елки нельзя! Получится, что ребята зря пострадали! Да и Новый год скоро. Я и вам домой елочку выберу, и Сашку! Поставите, нарядите и забудете все плохое, что было в этом старом году.

– Папа! Ну пожалуйста!! – взмолилась Варя. – Мы ведь в самом деле сюда не гулять поехали, а за елкой! За лапником! Для праздника… Ребята ждут… Пожалуйста!!

Когда уже ехали в питомник, Белецкий спросил Ивана Степановича:

– А как вы догадались, что мы в охотничьем домике?

– Догадаться, где вы, невозможно было. Просто, прежде чем подавать в розыск, решили проверить единственное на несколько километров укрытие. Вам действительно повезло, что вы его нашли. На градуснике – минус двадцать два, я специально посмотрел. А к утру до тридцати обещали. Замерзли бы вы в лесу. У тебя курточка на рыбьем меху. Разве можно в такой зимой ходить! Зря форсишь!

– Я просто… – начал Саша, а потом махнул рукой и закончил: – Конечно, я сменю…

– А я вот не перестаю удивляться, Александр, почему ты о своих родителях совершенно не беспокоишься! – вступил в разговор Николай Михайлович. – Ну нет у тебя сети… Так хоть бы мою мобилу попросил – я дал бы позвонить. Они ж у тебя тоже, наверно, волосы на себе рвут!