Барбара Картленд - Магия любви

— Я не раз тебе говорила об этом, но ты не хотел слушать.

При этих словах граф отвернулся, и, как показалось Мелите, не случайно: он не хотел видеть выражение глаз мадам Буассе.

— Пойдем, — обратился он к Роз-Мари, — погуляем по саду. Покажи мне цветы у фонтана, дорогая. Три дня назад я видел только бутоны, но теперь они, должно быть, расцвели.

— Я покажу! Я покажу! — взволнованно защебетала Роз-Мари.

Она схватила отца за руку и потащила к двери.

— Роз-Мари пора идти спать, — сказала мадам Буассе, но в голосе ее не было прежней настойчивости.

— Мы ненадолго, Жозефина, — сухо ответил граф.

Отец и дочь вышли, и уже из коридора до Мелиты долетели звуки веселой болтовни Роз-Мари.

— Дисциплина — вот что нужно ребенку, — строго сказала мадам Буассе, — а ты, Эжени, как всегда, ее баловала, я в этом не сомневаюсь.

Она недовольно оглядела стол.

— Я велела повару готовить для нее скромный ужин: девочке в ее возрасте ни к чему столько деликатесов.

— Наша малышка-мадемуазель не станет есть то, что ей не нравится, мадам.

— Тогда ее следует заставлять, — решительно сказала мадам Буассе, — и надеюсь, мадемуазель, вы за этим проследите.

Она смерила Мелиту таким взглядом, будто не верила, что девушка вообще в состоянии за чем-либо проследить, и молча вышла из комнаты.

Мелита посмотрела на темнокожую служанку и заметила, что та улыбается.

— Пойдемте со мной, мадемуазель, я покажу вам спальню. Я помогу вам распаковать чемоданы, хотя Жанна, наверное, уже начала раскладывать вещи — они прибыли с час назад.

Эжени оказалась права. Войдя в комнату рядом, они увидели, что вся она заставлена баулами и чемоданами и две служанки развешивают платья и раскладывают вещи.

— Вы с собой привозить много вещей, — заметила Эжени.

— Я приехала издалека, — объяснила Мелита, — и не могла не взять все, что было моим.

— Мы заботиться о вас, мадемуазель, сделать вас счастливой на Мартинике, — пообещала Эжени.

Слова ее прозвучали так искренне, что Мелита улыбнулась.

— Надеюсь, вы поможете мне, Эжени, — сказала она. — Мне доставит удовольствие присматривать за Роз-Мари, но вы должны будете рассказать мне, когда она встает, когда завтракает. У меня есть на этот счет и свои представления, но не хочу сердить мадам Буассе лишний раз.

— Мадам!

Интонация, с которой Эжени произнесла это слово, сопроводив к тому же весьма выразительным жестом, должна была означать, что мадам никогда не бывает чем-либо довольна.

«Почему она так упряма, — подумала Мелита, — и почему они так ссорятся с графом, тем более при ребенке и на глазах у слуг?!» Ее мать не одобрила бы такого поведения, да и сама она уже убедилась, что подобные сцены плохо влияют на Роз-Мари. Мелита понимала, что ей будет нелегко, и в душе сомневалась, сможет ли она справиться с обязанностями гувернантки. В то же время ее несколько успокаивала мысль о поддержке, которую обещал граф.

Мелита сняла шляпку и накидку и с радостью обнаружила, что нарядное кисейное платье, сшитое ее собственными руками, не измялось за время долгого путешествия. Поправив прическу, она обратилась к Эжени:

— Как вы думаете, что мне сейчас следует делать?

— Думаю, мадемуазель, вы должны пойти в сад, к месье графу и маленькой мадемуазель. Когда граф устанет с ней играть, он захочет, чтобы вы ее забрали. Тогда мы с вами уложим ее спать.

— Спасибо, Эжени, — кивнула Мелита.

Она спустилась в холл и вышла в сад. Звонкий смех Роз-Мари и глубокий голос графа донеслись до нее гораздо раньше, чем она их увидела. Мелита пересекла зеленый газон, раздвинула ветки огромного цветущего кустарника, и глазам ее открылся столь прекрасный вид, что даже перехватило дыхание. На расстоянии около полутора миль от того места, где она стояла, зелень плантаций переходила в сверкающую синеву моря, еще дальше, в неясной дымке, угадывался горизонт.

Секунду Мелита стояла неподвижно, не в силах сделать ни шагу; эту красоту она вобрала в свое сердце. Ее оцепенение нарушила Роз-Мари, выбежавшая из зарослей цветущего кустарника.

— Мадемуазель, — закричала она, — идите скорее, посмотрите, что мы с папой нашли!

Она взяла Мелиту за руку и потащила за кустарник, где на берегу небольшого ручейка сидела огромная зеленая лягушка.

Граф поднял голову и посмотрел на Мелиту. Взгляд его остановился на ее непокрытых волосах. Она была рада, что успела поправить прическу, и теперь золотистые пряди непокорными локонами ниспадали по обе стороны ее лица. Волосы были длинные и очень густые, поэтому часть их пришлось собрать в тугой узел на затылке, отчего шея казалась еще более длинной и гибкой, а голова — еще более изящной. Граф пристально смотрел на Мелиту, и в его взгляде читалось откровенное восхищение.

— Это лягушка, мадемуазель! — воскликнула Роз-Мари. — Такая большая! Папа говорит, что она может превратиться в принцессу!

— Мне кажется, — заметила Мелита, — ей больше нравится быть лягушкой и у нее наверняка есть много маленьких лягушат, которые прячутся где-то поблизости.

— Ой, давайте их поищем! — Роз-Мари раскраснелась от волнения и побежала вдоль ручья, заглядывая под камни.

— Что вы думаете о моей дочери? — спросил граф.

— Она очаровательна!

— И я так думаю и потому не хочу, чтобы ей внушали неверные представления или заставляли неестественно вести себя.

Мелита взглянула на него.

— Что вы имеете в виду? Граф помедлил мгновение.

— Моя жена была мягкой и тихой женщиной. Ее любили все в доме и в поместье, готовы были выполнить любое ее желание, никого не приходилось заставлять. Мне бы хотелось, чтобы Роз-Мари была похожа на мать.

— Я сделаю все возможное, — ответила Мелита, но не могла удержаться от того, чтобы добавить: — Однако это может быть нелегко…

— Я это знаю, — согласился граф, — но полагаюсь на вас. Стоит ли мне выражаться яснее? Я полностью доверяю вам и сделаю все, что смогу, чтобы поддержать вас.

— Спасибо, но мне не хотелось бы… быть причиной каких-либо неприятностей.

— В Весонн-де-Арбр всегда будут неприятности, пока существуют определенные обстоятельства, — сказал граф. — Но я хочу, чтобы вы постарались не думать о них и делать то, что считаете нужным для Роз-Мари.

— Я постараюсь, — ответила Мелита.

Сказав эти простые слова, Мелита почувствовала себя так, словно дала клятву. Она вновь взглянула на графа, на его темные волосы, четко выделявшиеся на фоне голубого неба, и снова он перехватил ее взгляд.

Невидимые токи опять пробежали между ними, и что-то заставило сердце девушки учащенно забиться. Ей пришлось превозмочь себя, чтобы вырваться из-под власти этих чар. Она направилась к Роз-Мари, все еще бегавшей у ручья.

— Здесь нет маленьких лягушат — ни одного! — сказала та обиженно.

— Мы придем сюда завтра и опять поищем, — пообещала Мелита. — А теперь, я думаю, нам пора возвращаться в дом. Эжени нас уже заждалась.

— Папа тоже с нами пойдет? — спросила девочка. Мелита оглянулась. Граф стоял на том же месте, где они расстались. Его взгляд был устремлен на нее, но Мелита не решилась признаться себе, что она в нем прочитала.

Солнечный свет падал сквозь окно классной комнаты на стол, где Мелита кормила Роз-Мари завтраком. На большой тарелке лежали фрукты. Многие из них Мелита еще никогда не пробовала.

Открыв утром глаза, девушка с радостью обнаружила, что из окна ее спальни открывается тот самый вид, что так потряс ее накануне в саду. Небо и море сияли лазурью, зелень плантаций отливала столь ярким изумрудным блеском, что казалась нереальной.

Роз-Мари закончила завтракать и с тревогой сказала:

— Кузина Жозефина говорила, что у нас сегодня утром будут серьезные уроки. Это значит, они будут трудные?

Мелита подумала, что мадам Буассе намеренно настраивает девочку против нее. Она уже поняла: идея пригласить Роз-Мари английскую гувернантку принадлежала графу, против чего мадам Буассе с самого начала категорически возражала.

Настроение мадам отнюдь не улучшилось оттого, что Мелита приехала в дом в его экипаже — молодая и привлекательная, совсем не похожая на надзирательницу, которой пугали девочку.

Мелита заговорщически улыбнулась Роз-Мари.

— У меня есть идея. Поскольку это мое первое утро на плантации, урок мне будешь давать ты.

— Как же я смогу это сделать?

— Ну, я думаю, для начала ты покажешь мне Весонн-де-Арбр, расскажешь, где что находится, а потом поможешь осмотреть сад.

— Я с удовольствием это сделаю, — оживилась Роз-Мари, — но это и правда будет настоящий урок?

— Мы постараемся, чтобы так и вышло, — ответила Мелита, — я буду говорить тебе, как некоторые вещи называются по-английски, а ты попытаешься это запомнить. Вот, например, ты знаешь, как переводится на английский слово «арбр»?

— Да, я знаю, — быстро ответила Роз-Мари, — папа говорил мне, что это значит «деревья».

— Очень хорошо! А если ты сегодня сможешь запомнить еще одно или два английских слова, то вечером покажешь папе, какая ты умница.

Эта мысль очень понравилась Роз-Мари, и, держась за руки, они вышли из дома.

Мелита мысленно поблагодарила Бога за то, что мадам Буассе пока нигде не было видно. Она надеялась, что мадам не заметит их ухода и не отправит назад в классную комнату.

На Роз-Мари была соломенная шляпка, подвязанная под подбородком розовыми лентами. Мелита решила, что девочке будет очень к лицу один из ее капоров. Сама она открыла зонтик, сообразив, что местное солнце — не для ее нежной кожи.

В первую очередь Роз-Мари повела Мелиту в часовню. Выстроенная из грубого серого камня, снаружи часовня имела довольно суровый вид, однако стены внутри были покрыты фресками, как показалось Мелите, старинными. На украшенном деревянной резьбой алтаре горели шесть больших свечей, бросавших отблески света на фигуры святых; струился легкий аромат благовоний.

— Здесь каждое воскресенье проходит служба? — спросила Мелита.

— По воскресеньям священник приезжает из Бэсс-пойнта служить мессу, — ответила Роз-Мари, — но кузина Жозефина велит рабам молиться каждый вечер вместе с ней на холме.

— Каждый вечер? — Мелита удивилась.

Роз-Мари кивнула.

— Она говорит, что у них порочные черные души и им надо молиться больше, чем остальным.

Мелита подумала, что другого отношения к рабам она от мадам Буассе и не ожидала, но девушка была слишком умна, чтобы критиковать мадам перед Роз-Мари, и ограничилась тем, что мягко заметила:

— Я думаю, Богу все равно, какого цвета у человека кожа. Он всех нас любит одинаково.

— Меня он иногда не любит, — объяснила Роз-Мари, — когда я себя плохо веду.

— Он любит тебя, — настойчиво продолжала Мелита, — только он расстраивается, если ты бываешь не такой хорошей, как могла бы.

Роз-Мари вложила свои пальчики в руку Мелиты.

— Я могу сказать вам что-то по секрету? — спросила она. — Вы не скажете кузине Жозефине?

— Нет, конечно, нет!

— Так вот, я думаю, что Бог — очень страшный. Он всегда смотрит, что мы делаем, и думает, как нас наказать.

— Это неправда, — возразила Мелита. — Я почитаю тебе книжку, которую привезла из Англии, и ты поймешь, что Бог заботится о каждом, даже о маленьких пташках. Если мы совершаем ошибки, он нас прощает и забывает о том, что мы сделали.

— Это правда? — изумилась Роз-Мари.

— Клянусь, это абсолютная правда, потому что Бог добрый и все понимает, он всегда рядом, чтобы помочь нам, когда с нами случается беда или грозит опасность.

Она рассказала Роз-Мари, как во время ее пути из Англии разразился страшный шторм и все молились, думая, что корабль перевернется и пойдет ко дну. Очень скоро ветер стал утихать, а море успокаиваться.

— И это сделал Бог? — спросила Роз-Мари.

— Да, конечно, — сказала Мелита уверенно. Она видела, что эта история заставила девочку задуматься, но была достаточно умна, чтобы не развивать тему дальше.

— А теперь что ты мне покажешь?

— Я хочу, чтобы вы познакомились с моим другом. Он очень умный и делает для меня красивые куклы. Я думаю, сегодня он приготовил мне еще одну.

— Тогда пойдем и посмотрим.

От внимательного взгляда Мелиты не ускользнуло, что девочка все время беспокойно оглядывается по сторонам, а это означало, что, кем бы ни был друг Роз-Мари, он вряд ли станет пользоваться благосклонностью мадам Буассе. Однако сейчас главным для Мелиты было заслужить доверие девочки, и она ничего не сказала, пока та вела ее к хижинам, где жили рабы.

Каменные бараки рабов тянулись по обеим сторонам дороги, поросшей зеленой травой. Мелита насчитала четырнадцать абсолютно одинаковых на вид строений, рядом с которыми, как она заметила еще вчера, играли темнокожие дети. Они смеялись и устраивали шумную возню, но мгновенно замерли при появлении белой девушки. Теперь даже самые маленькие молча смотрели на нее темными испуганными глазами.