— Читай вслух, Розалинда.

— Верно. Я не могу струсить именно сейчас, — вздохнула она. — «Я отчаянно стремился узнать, родила ли Эпона моего сына. Но Таранис не желал отвечать, тем более что в этот момент пел любовную песню своей подруге.

Прежде чем оставить меня у входа в пещеру, Таранис сказал:

— Вернись домой, Саримунд. Твое время здесь закончилось, но не забывай того, что произошло, потому что ты должен все пересказать девушке. Она должна знать все, особенно эту песню. Повторяй слова за мной. Сейчас.

И я повторил:


Перевернув последнюю страницу,

Поразмысли о моей мощи.

Читай за словом слово

И дожидайся ночи.


Не знаю, от кого исходили эти слова: от меня или дракона Саллас-Понда. Я снова дома: так много людей, толкающихся, куда-то спешащих, перебивающих друг друга. Но как я попал сюда? Понятия не имею. Как не знаю и того, каким образом прибыл в Пейл. Помню, что приезжал в Булгар, но воспоминаний о пребывании там не сохранилось. Я записал для тебя правила, потому что именно ты была целью моего появления в Пейле.

Ты корона моего королевства, дарительница мира и разрушения, та, которая должна оправдать даже смертный грех. Но как ни странно, я пишу это, сознавая, что стал одним целым с Таранисом.

Переверни страницу и думай о моей мощи. Да, Таранис признал мою мощь, и я действительно могуч. Самый могущественный чародей, когда-либо живший на свете в прошлом, будущем и настоящем. И всех других местах, неведомых смертным.

Теперь ты женщина. Не та маленькая девочка, которая так прекрасно пела. Прощай. Сердце мое с тобой. Саримунд».

Розалинда медленно перевернула последнюю страницу и ошеломленно охнула. Ни единой строчки!

Но она знала, чувствовала, что именно тут кроется мертвенная белизна, поразившая их прошлой ночью, а в этой белизне, в свою очередь, кроется… что?

Ей хотелось кричать от досады. Но разве это чему-то поможет? Она должна, должна знать!

Розалинда закрыла глаза. Что за мощь Саримунда? Он настолько силен? Может изменять события по своей воле? А если он нечто вроде продолжения Тараниса? Что он имел в виду, утверждая, что она дарительница мира и разрушения? Это казалось не только важным, но и пугающим, потому что, судя по всему, она была жизненно необходима… вот только для чего?

— Розалинда! Очнись! Слышишь, девочка, очнись! Кто-то ударил ее по щеке. Несильно. Раз, другой.

— Нет, не бей меня больше. Я все чувствую.

— Прекрасно. Вот теперь все в порядке. Только открой глаза.

Он легонько потрепал ее по щеке.

— Открой глаза, Розалинда.

Ей, наконец, удалось разомкнуть веки.

— Ч-что случилось?

— Ты уставилась на эту чертову пустую страницу и… и потеряла сознание. Словно уснула. Скажи, что случилось?

— Ничего. Совсем ничего, — заверила она, понимая, что говорит неправду. Но тому, что случилось с ней, не было объяснения.

— Как долго я… отсутствовала?

— Двадцать минут. Как ты себя чувствуешь?

— Превосходно.

Она широко улыбнулась.

— Теперь, Николас, нужно дождаться ночи. Видишь, эта последняя страница совершенно пуста, и все же Саримунд приказал мне думать о его мощи и дождаться ночи.

— Не слишком скромно с его стороны. Не так ли?

— Мы подождем, как велел Саримунд.

Николас пожалел, что не отослал родственников. Совершенно ни к чему было их задерживать. Но почему Ричарда посетило столь жуткое видение? Он не боялся, просто потому что знал: Розалинда не способна на такое. Кто послал Ричарду это видение? И почему?

— Позволено ли будет тебе взять меня с собой, если это действительно должно случиться? — тихо спросил он жену.


Глава 44


— О да, я уверена, что ты будешь со мной. Пока меня здесь не было… то есть тело находилось здесь, а мысли — где-то далеко, я видела тебя. Ты выглядел свирепым и коварным — наверное, потому, что я видела тебя в ином свете. Но тебя окружала мощная красная аура магии, и тогда я все поняла, Николас. Все поняла. Ты чародей.

— Почему ты считаешь меня кем-то вроде чародея?

— А ты хотя бы на секунду сомневался, что капитан Джаред — чародей?

Николас нервно запустил пальцы в волосы и выругался.

— Ты его прямой потомок, — объясняла Розалинда. — Твой дед был волшебником, как, вероятно, и другие первенцы в роду Вейлов. Но я знаю, что ты более могуч, чем твои предки. Точно знаю.

— Значит, ты считаешь, что существо, спасшее капитана Джареда с тонущего корабля, сделало это по определенной причине? Потому что капитан был чародеем?

И именно поэтому первенцы в каждом поколении видели тебя во сне?

Розалинда покачала головой:

— Разве в твоей жизни не случалось такого, чего ты не мог объяснить?

Николасу не понравились ее речи, и она видела это. Он боролся с истиной всей силой собственной воли, а воля эта была стальной.

— Этот сон… — пробормотал он, наконец, полу прикрыв глаза. — Тогда я был совсем мальчишкой. Ты появилась внезапно, стала приходить каждую ночь, пела эту песню и под конец стала частью меня самого, моей души, моего сердца. Постепенно я привык к тебе. Ты утешала и ободряла меня, когда я был уверен, что не выживу. Но пойми, для меня в этом сне не было ничего особенного, да еще, после того как я рассказал о нем деду и тот поведал мне старую легенду.

— Это не легенда, Николас, а чистая, правда. В отличие от тебя для капитана Джареда я была в другом времени.

— В другом времени, — повторил Николас. — Как странно это звучит. И все же, и все же ты здесь, со мной, и стала моим долгом. Только моим. Я с радостью заплатил бы этот долг, если бы знал, в чем он заключается.

— Неужели ты не можешь вспомнить о других странных явлениях, кроме этого сна? Ведь ты знал, что я буду на этом балу, и поэтому пришел. Найти меня. Познакомиться. Увериться, что я действительно существую. Ведь ты узнал меня с первого взгляда, верно?

— Узнал. И знал, что ты будешь на балу. Не спрашивай, откуда мне это было известно. Должно быть, это знание дремало во мне, пока я не вернулся в Англию, услышав о смерти отца. И стоило мне оказаться в Уайверли-Чейз, как все изменилось. Но магия? Каким образом я вдруг стал чертовым чародеем, если таковые вообще существуют?

Он снова выругался.

— Ладно-ладно, сейчас договорю. В одном из последних снов ты больше не была маленькой девочкой.

Ты стала женщиной. Такой, как сейчас. Я помню, как вскочил с постели, весь в поту, страдая оттого, что та девочка исчезла, а ведь она принадлежала мне, и она, и ее песня, и ее тоненькие косички, ее веснушки, та сила, которую я в ней ощущал… Я успел увидеть ее пламенеющие волосы. И понял, что девочка выросла.

Помню, как я снова лег и немедленно заснул. И ты появилась снова, взрослая женщина, которая спела прежнюю песню. Черт возьми, именно поэтому я узнал тебя при встрече. Я не говорил тебе прежде: слишком невероятным это казалось.

Неужели он не понял, что это и есть магия?

— Похоже, для тебя настало время вернуться в Англию, — заметила Розалинда. — Думаю, судьбой тебе было предназначено прийти, когда мне исполнится восемнадцать, прийти и жениться на мне, а нам обоим было предназначено закончить игру, какой бы она ни была. И именно поэтому я тебе приснилась уже взрослой. Когда я потеряла сознание во время чтения «Правил Пейла», Саримунд сказал, что я корона его королевства, дарительница мира и разрушения, та, которая должна оправдать даже смертный грех. Да, но в чем заключается этот смертный грех?! Для того чтобы понять суть магии, вероятно, необходимо принять все изгибы и повороты судьбы, а также вопросы, способные свести с ума любого смертного.

Николас покачал головой.

— Почти три века — слишком долгий срок ожидания для существа, спасшего капитана Джареда. Ждать? Но чего? Как ты говорила, Саримунд назвал это смертным грехом. И те же слова есть в твоей песне. «Смерть его и смертный грех ее». Возможно, этот грех совершен неким богом, чародеем или колдуньей: нечто жуткое, нечто ужасное, продолжавшее существовать все эти годы… до нашей встречи.

— Да. Теперь мы едины, — прошептала она. — Ты веришь, что наш союз дал нам больше знаний, больше силы?

Николас отошел, направился в конец библиотеки и долго смотрел в окно, прежде чем сказал:

— Я простой человек, черт возьми, деловой человек. Я владелец кораблей, домов и предприятий в Макао, Португалии и здесь, в Англии. Но, несмотря на огромное богатство, я по-прежнему человек простой и хочу таким оставаться. Не желаю, чтобы меня силой отрывали от того, к чему я привык, чего ожидаю, что для меня обычно.

Повернувшись, он ударил кулаком в стену. Картина с изображением скаковой лошади покачнулась.

— Сейчас я говорю о себе, а ты даже не знаешь своего настоящего имени. Я дурак. Обычный дурак. Прости меня, Розалинда.

— Но ведь не ты виновен в том, что случилось со мной в детстве.

Он схватил ее руки и прижал к груди:

— Если для того чтобы все разрешилось, необходимо быть волшебником, я готов пожертвовать своей простотой. Подождем ночи и посмотрим, что будет.

— Откройте немедленно, слышите?! Я желаю поговорить с этим злосчастным призраком! Его нет в гостиной. Значит, должно быть, он прячется от меня в библиотеке. Да откройте же!

Николас быстро поцеловал жену и отстранился.

— Ну что, позволим моей дорогой мачехе войти и попытаться отыскать капитана Джареда?

Николас открыл дверь и слегка поклонился Миранде:

— Нам с женой необходимо посетить больного арендатора. Желаю приятно провести время.

Миранда окинула супругов злобным взглядом, повернулась к ним спиной и громко воскликнула:

— Ну, старое мертвое чудовище, ты здесь? Я тебя не вижу! Или скрываешься от меня?

В тишине было слышно лишь тиканье каминных часов.

— Значит, боишься предстать передо мной? Что же, при жизни ты тоже был трусом и…

Договорить она не успела. Пронзительный скрипучий голос запел:


Корявый корень вижу я,

Не розу, розу белую,

А злую ведьму с красным носом,

Растущим на останках сгнившей розы.


— Я не корявый корень и не сгнившая роза, чертов олух! Я роза в полном цвету! И у меня прекрасный нос! Что ты знаешь, проклятый болтливый призрак! Тебя даже здесь нет! Только твой голос и, позволь сказать, ужасные рифмы!

Впрочем, капитан Джаред оказался достаточно умен, чтобы промолчать.

— Ты никогда не любил меня! Никогда не ценил! Не я виновата, что эта глупая стерва умерла! Она была слабачкой, бременем для твоего сына. Помехой! Я не убивала ее. Твой сын не убивал ее! Она просто умерла от распиравшей ее злобы. Твой сын полюбил меня, женился, я подарила ему трех наследников. Да, мои дети подождут, пока не сдохнет твой жалкий Николас. Ты всегда задирал нос, когда я приезжала сюда. Задирал — неизвестно почему. Ненавижу тебя, слышишь?

Из угла послышался ритмичный стук. Словно чей-то сапог притопывал по полу.

Николас взял Розалинду за руку, и они вышли, оставив призрака наедине с разъяренной Мирандой.

— Я не корявый корень! — продолжала вопить она. — В отличие от тебя! Это ты всю жизнь притворялся чародеем! Объясни, что здесь происходит, старый грешник. Объясни, иначе я никогда не уйду!

Молчание. Тяжкий вздох. И унылый голос проговорил-пропел:


Она уйдет, скажи я слово,

И засидится, если промолчу,

И уж тогда не будет мне покоя,

От толстоносой, злой коровы.

Придется быть ее умнее,

Придется мне ее перехитрить!


— Умнее меня, болван ты этакий?! Иметь такого свекра — сущая пытка! Не знаю, как я это вынесла! Корова? Я корова? Следовало бы отблагодарить меня за то, что прислала тебе это маленькое отродье, насылавшее на меня проклятия взглядами своих черных глаз! Я говорила его отцу, как он изливал свою ненависть, как хвастался, что убьет меня и всех нас! Я опасалась за жизнь своего сына! Николас всегда был ублюдком дьявола, в его жилах текла кровь сатаны! И его отец поверил мне. Муж должен верить своей жене, черт бы тебя побрал. Хорошо, что ты уже в могиле, хотя и ухитрился пробраться сюда! Думаю, тебя следует вырыть и сжечь твой полусгнивший скелет! Тогда ты уберешься навсегда, верно?

Николас и Розалинда припали к двери, боясь пропустить ответ призрака. Капитан Джаред тихо запел. Древний голос эхом отдавался в стенах библиотеки:


Нож был поднят высоко —