Кэтрин Коултер - Магия страсти

Значит, смерть недалеко.

Жди той минуты краха,

Когда умрешь от страха.

Принц должен победить,

А вам, мадам, не жить.

Нож опустился низко,

И знай: конец уж близко.

Принц победит? Конец близок? Миранда взвизгнула и швырнула в кресло диванную подушку.

— Как, по-твоему, он скрывается в дымоходе? — прошептал Николас жене.

Розалинда вздрогнула:

— Будь она в здравом уме, поняла бы, что это не старый граф, а кто-то другой. И все, что она наговорила твоему отцу… сколько же зла она причинила, Николас, как клеветала на тебя!

Николас пожал плечами:

— Знаешь, несмотря ни на что, я счастлив, что был вынужден покинуть Англию. Останься я здесь, наверняка рос бы избалованным графским сыночком, и скорее всего стал бы таким, как Ричард, или, чего хуже, Ланселот!

— Ты стал бы точно таким же, как сейчас, разве что не говорил бы на китайском.

Николас рассмеялся, поцеловал ее и прошептал:

— Старик удивительно ловко вывел мачеху из себя. Не находишь?

День, казалось, тянулся бесконечно. Когда же, наконец, зайдет солнце?

Николас и Розалинда действительно навестили арендаторов, которые были счастливы приветствовать новую графиню и хозяина.

Они поговорили с тремя женщинами, готовыми подпевать призраку и работать в Уайверли-Чейз. Высидели больше часа за ужином в компании с родственничками Николаса.

— Скажи, Ричард, видение являлось тебе только однажды? — спросил Николас за бокалом чудесного бордо.

— Совершенно верно. Очень яркое и вполне реальное. Но вижу, она по-прежнему с тобой. Ты глупец, Николас, безмозглый глупец. Впрочем, какое мне дело? Как только она зашвырнет твое сердце в кусты, я стану следующим графом Маунтджоем.

Миранда зашипела как змея, которой наступили на хвост.

— Почему вам не понравилась эта милая картинка, матушка? — обратился к ней Ричард.

Миранда презрительно отмахнулась вилкой:

— Подобные видения просто не должны являться такому красивому и умному молодому человеку, как ты, сын мой. Они более всего привычны старому безумцу вроде твоего деда, который наговорил — вернее, напел — мне всяких гадостей.

— А мне его песни нравятся, — объявил Обри с полным ртом. — Интересно, позволит ли он спеть с ним дуэтом.

Миранда снова зашипела.

— Все вы просто спятили, — объявил Ланселот, швырнув кусок хлеба через всю комнату. — Я хочу уехать. Нет никаких причин оставаться в одном доме с убийцей. А Николас насмехается над нами. Он, несомненно, задумал прикончить нас или подговорил жену сделать это.

Розалинда подумала, что избавиться от них вовсе не такая уж плохая идея.

— Не волнуйся, его драгоценная женушка сначала зарежет мужа, — ухмыльнулся Обри. — Женщина с такими яростно-рыжими волосами должна иметь весьма свирепый нрав. Не так ли, Николас?

— Он не посмел бы ударить ее, — промямлил Ланселот с полным ртом, — особенно теперь, зная, что она вырежет ему сердце. Что же касается его слуги-язычника, клянусь, он проклинает меня при каждой встрече. Мне он не нравится.

— Ты прав, Ланселот, — кивнул Николас. — Ли По знает множество самых страшных проклятий. А некоторые имеют силу скрутить узлом твои внутренности с такой силой, что ты задохнешься от боли. Лично я стараюсь держаться от него подальше. И знаете что?

Он оглядел собравшихся за столом.

— Возможно, Ланселот прав и вам стоит вернуться в Лондон. Прямо после обеда. Или на рассвете, после раннего завтрака. Спасибо, Ричард, за рассказ о своем видении.

— Нет! — завопил Ричард, вскакивая.

— Нет? — удивился Николас, вскидывая брови. — Но почему?

— Н-не могу, — выдавил Ричард, сжимая край столешницы с такой силой, что побелели костяшки. Почему у него такой отчаянный вид? Что с ним такое?!

Ричард так ничего и не объяснил. Николас и Розалинда, наконец, оставили семейку пить чай и играть в вист. Ланселот был в самом гнусном настроении и швырял карты в лица родным. Обри дразнил его, утверждая, что брат смазлив как девушка. Впрочем, Николас втайне посчитал это вполне правдивым описанием. Похоже, Обри обладал весьма жизнерадостным характером.

Ричард мрачно хмурился. Вряд ли его беспокоило карточное невезение. Но почему он так волнуется? Если Розалинда действительно ударит Николаса ножом, Ричарду следовало бы радоваться!

Каким было облегчением избавиться от них хотя бы ненадолго!

— Интересно, где пребывает капитан в эту прекрасную ночь? — спросила Розалинда, когда они вошли в спальню.

— Сидит тихо, как мышь, и я его не виню, — усмехнулся Николас.

Они накинули плащи поверх одежды.

— В Пейле может быть холодно, — заметила Розалинда, завязывая черные бархатные тесемки. Она старалась держаться от мужа на расстоянии трех шагов: не стоит, чтобы они попали в Пейл совершенно, обнаженными. Правда, они легли в постель, держась за руки.

— Черт побери, как глупо лежать в постели одетыми и ждать, — подосадовал Николас. — Чего именно? И как мы попадем в Пейл? У меня нет ковра-самолета.

— Нужно быть терпеливыми, — увещевала Розалинда. — Все равно иного выхода нет. Хочешь тебе спою, чтобы скоротать время?

Николас приподнялся:

— Нет, я хочу проверить, сможешь ли ты прочесть последние страницы «Правил Пейла».

Розалинда села:

— Поверить не могу, что забыла об этом! Думаешь, теперь я смогу разобрать, что там написано? Ведь расклеил же Саримунд страницы другой книги!

— А вот это мы скоро увидим.

Он вынул книгу из верхнего ящика комода. Розалинда уселась в большое удобное кресло перед камином. Николас стоял рядом, протянув руки к угасающему пламени.

Розалинда дрожащими пальцами перелистала книгу. Взглянула сначала на текст, потом на Николаса.

— Теперь ты понимаешь, каждое слово, иначе все это просто не имело бы смысла, — утвердительно сказал он.

Розалинда набрала в грудь воздуха и стала читать:

— «Это конец. Больше я ничем не могу помочь, потому что дал слово не вмешиваться.

Ты дар, Изабелла, не сомневайся в этом. Ты храбра и искренна, само воплощение чести и благородства. Но я много раз убеждался: дар есть чей-то долг.

Я должен предупредить: не доверяй ничему и никому, будь то бог или богиня, чародей или колдунья. Не верь даже глазам своим, ибо все может оказаться не тем, каким видится на первый взгляд. Жители Пейла могут наслать на тебя иллюзии или ужасные видения, чтобы свести с ума ничего не подозревающего смертного. Будь начеку. Будь осторожна».

Розалинда подняла глаза на мужа.

— Мое настоящее имя — Изабелла. Николас задумчиво смотрел на нее.

— Прекрасное имя. Интересно, откуда Саримунд узнал, что тебя зовут Изабелла, за триста лет до твоего рождения?

— Если это действительно мое имя. Но почему он не назвал фамилию?

— Поскольку мы имеем дело с магией, значит, следует ожидать, что волшебники напускают туману. Думаю, для того чтобы произнести пророчество, следует быть велеречивой и многозначительной и говорить как можно более запутанно, пересыпая речь малопонятными словами, которые трудно уразуметь обычным людям. Зато они восхищенно смотрят на тебя и жадно ловят каждую фразу. А что до омерзительных виршей капитана Джареда… пусть только его призрак покажется мне на глаза, и я сверну ему чертову шею… Хм, а ведь мои руки пройдут через эту самую шею. Кстати, может, есть еще какие-то правила, которые Саримунд от нас скрывает.

— Но ты, как чародей, должен это знать, — заявила Розалинда.

— Если я чародей, то вы, мадам, — колдунья, — парировал Николас, принимаясь разгуливать по комнате. — Поверь, я обыкновенный человек. Самый обыкновенный. И мне нравится имя Изабелла.

— Это должно означать, что я итальянка. О, проклятие, почему этот болван Саримунд не назвал мое полное имя? Ну конечно, это нарушило бы один из основных законов магии. Знаешь, Николас, для того чтобы мыслить как волшебники, необходимо изучать невнятные тексты.

— Уволь. Я хочу гулять по своему поместью, любоваться цветущими деревьями, видеть счастливые лица, наблюдать, как растут ячмень и рожь, любить свою жену. И если Бог будет к нам милостив, услышать детские голоса в Уайверли-Чейз.

Он тяжко вздохнул.

— Не бросай на меня тревожных взглядов. Я не намерен овладеть твоим прелестным телом. Вернее, я обязательно подумаю о том, что испытываю, когда глубоко вонзаюсь в тебя… но это будет не сейчас. Сейчас я хочу поскорее покончить с этим, поэтому набрался терпения. Иди, ложись ко мне.

Они долго лежали, взявшись за руки и натянув одеяла поверх плащей. Оба молчали. Розалинда уже засыпала, как вдруг услышала тихий голос Николаса:

— Если мы не переживем сегодняшнюю ночь, знай, что я люблю тебя. Ты моя подруга на всю жизнь, как у дракона Саллас-Понда. И если сегодня мы не погибнем, значит, впереди нас ждет прекрасная долгая жизнь.

— Я тоже люблю тебя, Николас. И, кажется, любила всю свою жизнь, пусть эта жизнь была не слишком обычной. Просто поразительно, какие чувства ты способен вызвать во мне. При виде тебя хочется прыгать, танцевать, петь и играть вальсы!

Николас едва не задохнулся. Эта невероятная женщина, о которой он столько лет мечтал, действительно любит его, несмотря на… несмотря на что?

Николас нахмурился. Но ни о чем не спросил, потому что все слова, все мысли вдруг вылетели из головы, и он заснул как убитый.

Неизвестно, сколько прошло времени, но оба они одновременно проснулись и сели.

— Какого черта?

— Не знаю, — выдавила Розалинда, цепляясь за его руку.

Едва тлеющие огни в камине внезапно ярко загорелись, словно невидимая рука раздувала огонь. Пламя ревело, словно стремясь поглотить весь воздух в комнате. Уши сверлил тонкий вой.

Николас выругался и прижал Розалинду к себе.

— Не отпускай меня; что бы ни случилось, не отпускай меня. Слышишь?

Розалинда умудрилась кивнуть. Язык ее не слушался. Рев становился все громче. Пламя стало ярко-голубым, потом — синим. Большое кресло завертелось и исчезло в крутящемся смерче. Казалось, кресло поглотило буйное пламя, но как это может быть? Кресло исчезло в камине. Но оно было слишком большим. Как же там поместилось? Впрочем, какое это имеет значение? Кресло уже сгорело.

Синее пламя рвалось вверх, словно стремясь достать до неба, издавая звук, подобный смеху сотни безумных ведьм.

И тут гигантский туннель обратился в их сторону. Супругов неумолимо втягивало в гигантскую трубу. Подняло на ноги и потянуло к бушующему пламени. Смерч с каждой секундой становился все выше. Причудливо изгибался и крутился со страшной силой. Шум был поистине невыносимым, но ни дыма, ни особенного жара не чувствовалось.

Розалинда почувствовала, как Николас стискивает ее руку, и тут их втянуло в бесконечно высокую колонну синего пламени. Вихрь бросил в их лица пряди ее рыжих волос, ослепив обоих. И Розалинда вдруг подумала, что видит Критский огонь.

Раздался оглушительный грохот.

И больше они ничего не сознавали.

Розалинда медленно подняла голову. В голове прояснилось, но во рту пересохло. Волосы спутались. Однако она не боялась. Оглядевшись, она поняла, что лежит на Николасе.

— Что случилось? — спросил он, наконец.

— Думаю, этот огненный смерч перенес нас в Пейл. Это был Критский огонь, о котором писал капитан Джаред. Помнишь?

Он ничего не ответил. Просто приподнял ее и усадил рядом.

— Похоже, мы в пещере. Песчаный пол, и вон там выход. В глубине ничего не видно. Темно как в колодце. Интересно, насколько она велика.

Розалинду это ничуть не интересовало. Заставить ее исследовать глубины пещеры, можно было только под страхом смерти.

Они медленно поднялись, побрели к выходу и выглянули наружу. На небе сияли три кроваво-красных луны.

— О Господи, как красиво!

Николас посчитал пейзаж странным и неестественным, но сейчас его заботило не это. Он с проклятием ударил себя ладонью по лбу:

— Будь я проклят, глупец несчастный! Догадался надеть сапоги и плащ, приготовился к холодной погоде и походу в горы. И забыл захватить оружие!

— Саримунд ничего не упоминал об оружии, — покачала Розалинда головой. — Может, он сделал это специально?

— Он не упоминал и о плащах, — проворчал он и снова выругался. — Что же, ничего не поделаешь. Итак, нельзя разводить костер, потому что некие огненные создания пожирают угли. Верно?