– Я взял на себя смелость налить вам хереса.

– Благодарю, – ответила она, принимая бокал. – Пожалуйста, джентльмены, продолжайте разговор. Мне не хотелось бы вам мешать.

– Мы не обсуждали ничего важного, – сказал Этьен. – Я хочу кое-что преподнести вам. – Подойдя к столу, он открыл ящичек, достал продолговатый футляр и церемонно поднес его Кристине.

Она вопросительно посмотрела на Этьена.

– Это мне?

– Ну же, – поторопил он. – Откройте.

Ощущая на себе взгляды обоих мужчин, она медленно подняла крышку. Внутри на атласном ложе покоилась подвеска из рубина в окружении бриллиантов. Такие же серьги поблескивали с обеих сторон кулона.

– Ну...

– Они – само совершенство, – мягко проговорила Кристина. – У меня нет слов.

– Гера сказала, что сегодня вы будете в красном. Ваше платье довольно славное, но выглядит слишком просто без украшений, вы не находите?

– Некоторые вещи прекрасны сами по себе, даже без украшений, – раздался голос Рида.

Это высказывание заставило Этьена с удивлением посмотреть на надсмотрщика.

– Эй, Александер, если бы я тебя не знал, то решил бы, что ты – дамский угодник. Но я-то тебя знаю, – нарочито медленно проговорил он. – Человек твоего происхождения в аристократических гостиных наверняка чувствует себя не в своей тарелке.

«Вот оно, снова, – подумала Кристина, – что-то темное и злое, прячущееся под спокойной, гладкой поверхностью». Она переводила изучающий взгляд с одного мужчины на другого. Выражение лица Этьена было высокомерным, язвительным. Лицо Рида отражало более сложные чувства. Гнев молнией пронесся в его серых глазах, потом утих так же быстро, как летняя гроза.

– Даже человек с моим... неподходящим происхождением в состоянии оценить красоту, когда она сияет прямо перед его глазами. – Рид, шутливо салютуя Кристине, поднял свой бокал. – Простите, графиня, если мой комплимент показался вам неуклюжим. Я давно не был в таком высокочтимом обществе.

– Я больше не графиня, месье. Нет необходимости относиться ко мне не как к любой другой женщине. Этьен достал кулон из футляра.

– Повернитесь, дорогая. – Позвольте мне застегнуть это.

Кристина послушалась, стараясь не морщиться, когда холодный металл и такие же холодные пальцы скользили по ее шее. Ледяное прикосновение могло, казалось, забрать все тепло ее тела.

– Прекрасно, не правда ли, Александер? – спросил Этьен, медленно проводя руками по плечам Кристины, словно демонстрируя свое право собственности.

– Да, очень, – согласился Рид, окидывая подвеску беглым взглядом. – Камни безупречны.

Кристина отпила херес, радуясь тому теплу, которое разлилось внутри ее. Они играли в какую-то игру с непонятными ей правилами. Этьен выставлял ее напоказ, используя как пешку, чтобы вынудить Рида сделать неправильный ход. Интересно, что давало ему такую власть над надсмотрщиком, чтобы заставить того смиренно сносить все оскорбления. Она вздохнула с облегчением, когда было объявлено, что обед подан, Оставив плечи Кристины, муж предложил ей руку. Все трое прошли в столовую.

Кристина ожидала встретить великолепие и в этой комнате и не была разочарована. Изысканная люстра освещала банкетный стол из красного дерева. Стулья, обитые бархатом цвета морской волны, окружали стол. Этьен заметил, что девушка смотрит на огромный шкаф, в котором была выставлена обширная коллекция фарфоровой посуды.

– Китайский фарфор, – с ноткой гордости произнес он. – У меня здесь сервиз на пятьдесят персон.

Кристина неприязненно оглядела кайму в виде рыбьей чешуи на тарелках, но не стала высказывать своего мнения. Этьен придержал для нее стул на одном конце стола, потом сам занял место на противоположном. Рид сел между ними. Сразу же появились трое слуг, которые принялись бесшумно разносить различные деликатесы – улиток в растопленном масле, цыплят с орехами кешью, сочную говядину, тушенную с грибами. У Кристины не было аппетита, но, чтобы не привлекать к себе внимания, она все же попробовала всего понемногу.

– Сцилла, моя повариха, – лучшая на острове, – похвастался Этьен.

Разговор за столом начинался и затухал, Он касался в основном видов на урожай, прибылей и убытков. Кристина пяло передвигала еду по тарелке и слушала рассуждения мужчин. Обед тянулся и тянулся, но наконец Этьен откинулся назад на стуле и жестом приказал слугам убирать со стола.

– Идеальное завершение любой еды – это коньяк и хорошая сигара.

Слуги обменялись встревоженными взглядами. Самый смелый из них вышел вперед и тихим извиняющимся голосом произнес:

– Простите, хозяин. Коньяка больше нет. Этьен погладил кармашек жилета.

– А единственный ключ от винного подвала у меня здесь. Если вы меня извините... – И, не дожидаясь ответа, он вышел из столовой.

Как только слуги унесли оставшуюся посуду, Рид, нахмурившись, повернулся к Кристине. Она, не глядя4на него, отпила вина.

– Должна признаться, месье, что была удивлена, обнаружив вас здесь.

Он поднял бровь.

– Необходимость делить трапезу с наемным работником оскорбила вас?

– Вовсе нет. – Она взглянула на него. – Просто я решила, что раз это мой первый вечер в Бель-Терр, то мы с мужем будем обедать наедине.

– Похоже, что вам не терпится поближе узнать человека, за которого вы вышли замуж.

– Наоборот! – Она отбросила салфетку. Ее лицо приняло выражение упрямого ребенка. – Он мне не нравится!

– Нравится или нет, графиня, но с этим человеком шутить нельзя. Не дергайте тигра за хвост, не то он обнажит клыки.

Кристина знала, что он прав, но ее уязвило замечание, сделанное ей совершенно посторонним человеком.

– Как я поступаю – это мое дело. Почему вас это заботит?

Рид нетерпеливо вздохнул.

– А может быть, я люблю честную борьбу. Вы – не противник такому человеку, как он. Он раздавит вас, словно букашку.

– Вы обо мне ничего не знаете.

– Действительно, но я проработал в Бель-Терр почти год. За это время ваш муж ни разу не простил нанесенного ему оскорбления и не забыл выказанного неуважения. Он терпелив, но мстит всегда.

Кристина прикусила нижнюю губу. Если Рид намеревался напугать ее, то ему это удалось. Она уже и так опасалась, что позволила себе в общении с Этьеном гораздо больше, чем разрешалось другим. А час расплаты все приближался.

Глава 3

Вся бравада покинула ее в тот момент, когда она вошла в спальню. Кристина едва узнавала бледное отражение, смотрящее на нее из зеркала. Лицо, лишенное всяких красок, глаза слишком большие и слишком темные – это было лицо девушки, испытывающей ужас. Хорошо, что Рид Александер не видит ее сейчас. Пусть считает ее глупой или импульсивной, все лучше, чем трусихой.

Гера колдовала над ее прической. Наконец, художественно уложив один длинный черный локон на обнаженное плечо хозяйки, она удовлетворенно отошла, любуясь своей работой.

– Мадам выглядит красиво, но слишком бледна. – И, протянув руки, горничная ущипнула Кристину за обе щеки.

– Достаточно! – Девушка освободилась и встала.

Не обращая внимания на ее неудовольствие, Гера откупорила стеклянную бутылочку, взятую с туалетного столика. Тотчас аромат розы заполнил спальню.

– Стойте спокойно, – приказала она.

Кристина подчинилась, позволив горничной втереть масло у нее между грудей и в то место на шее, где бешено колотился пульс. Запах усилился, стал тяжелым, удушливым. Тупая боль разливалась в голове Кристины.

– Вот теперь вы готовы. – Гера закрыла бутылочку и стала наводить порядок в спальне.

Кристина подошла к открытым стеклянным дверям. Ветерок слегка колыхал занавески. Откуда-то издалека, со стороны гор, до нее донесся рокот барабанов. Этот звук беспокоил ее, усиливал напряженность, чувство опасности.

– Гера, что означает этот барабанный бой? Служанка замерла на какую-то долю секунды, потом продолжила стелить кровать.

– Ничего, мадам.

– Ничего?

Гера с безучастным лицом пожала плечами.

– Барабаны сзывают черных встретиться, поговорить, потанцевать.

– Почему так поздно? Уже почти полночь.

– Белые хозяева запрещают, поэтому черные собираются тайно.

– А-а-а...

Белые хозяева, то есть могущественные землевладельцы против черных рабов. Становилась понятной та враждебность, которая ощущалась буквально во всем. Порыв ветра влетел в комнату, и тонкая шелковая ночная рубашка Кристины не защитила ее от внезапной дрожи.

– Вам холодно, мадам? – спросила Гера, поднимая го-лову. – Я закрою дверь.

– Нет, не надо, – запротестовала девушка, представив себе, как без движения воздуха розовый аромат станет совсем непереносимым. – Пусть будет открыта.

– По ночам ветер часто кажется холодным после дневной жары. Особенно для тех, кто только что приехал на петров.

Кристина едва слышала, о чем говорит служанка. Глубинный страх, не желавший исчезать, снова всплыл на поверхность. Почему Этьен задерживается? Почему не придет и не прервет этого бессмысленного ожидания, волнения, тревоги? Неужели это всего лишь игра? И ему нравится держать ее в напряжении? Она беспокойно ходила по комнате. Наверное, такой же переворачивающий все внутренности ужас испытывают заключенные перед исполнением приговора. Или она слишком драматизирует ситуацию? Говоря Этьену, что хорошо разбирается в людях, она вовсе не желала похвастаться. Обычно ее суждения были правильными. Сейчас внутренний голос предупреждал ее об опасности. Ее муж был жестоким, порочным человеком, без стыда и без совести. Она для него ничего не значила. Просто еще одно дорогое приобретение, украшение, которое можно демонстрировать. «И, – промелькнула ужалившая ее мысль, – будущая мать его детей». Представив себя вынашивающей сына, похожего на отца, Кристина вздрогнула.

– Бокал вина успокоит нервы мадам?

Девушка остановилась и взглянула на Геру. Та, сложив на груди руки, ожидала ответа. Кристина хотела было отказаться, но потом передумала.

– Может быть, это как раз то, что мне требуется. Кивнув, горничная вышла и вернулась с серебряным подносом, на котором стояли хрустальный графин и два бокала.

– Выпейте, мадам. У вас впереди трудная ночь. Кристина сделала глоток, потом другой.

– Спасибо, – с бледной улыбкой пробормотала она, Гера не улыбнулась в ответ.

– Многие девушки боятся и нервничают, когда приходит время расставаться с невинностью.

Кристина быстро взглянула на служанку. Ей хотелось опровергнуть это высказывание, но какой смысл? Она действительно волнуется и боится. Ночами в каюте на борту «Марианны» она вспоминала обо всем, что знала о первой брачной ночи, в основном из подслушанных разговоров слуг. Они утверждали, что с добрым и опытным любовником боль мгновенна, зато наслаждение огромно. Но, как подозревала Кристина, Этьен Делакруа не будет ни ласковым, ни внимательным любовником, Пытаясь отвлечься, она спросила:

– Скажи, Гера, ты замужем?

– Хозяин не позволяет черным жениться. Кристина остановилась и с интересом посмотрела на горничную.

– А он объясняет почему?

Гера наморщила лоб, вспоминая трудное слово.

– Он называет нас... варанами.

– Варварами?

– Да, так. Он говорит, что женитьба – она для белых или цветных, если они освобождены, но не для варваров.

Кристина молча обдумывала услышанное, Казалось, все вокруг были вынуждены следовать прихотям Этьена. Включая и Рида? Не похоже, чтобы его было так уж легко контролировать. Ей он показался человеком, предпочитающим самому решать свою судьбу. Но все же она чувствовала, что и над ним Этьен каким-то образом установил свою власть.

Гера полезла в карман «Передника, достала небольшой пакетик и высыпала на простыни пригоршню высушенных розовых лепестков. Снова комнату заполнил удушливо-сладкий аромат. Он вызывал у Кристины головную боль и тошноту. Раньше ей всегда нравился этот запах. «Как странно, – подумала она, – что всего за один вечер он стал мне противен».

– Не надо больше, Гера, – взмолилась девушка.

– Простите, мадам, – служанка взбивала пуховые подушки, – но мне приказал хозяин.

– Вы не остановитесь, даже если я скажу, что мне делается плохо от этого запаха?

Горничная с сожалением покачала головой.

– Хозяин сердится, если я не выполняю в точности все его приказы.

– Нежелательно сердить хозяина, верно? – с горечью проговорила Кристина. – Ни тебе, ни кому-нибудь другому?

Тяжелые веки негритянки опустились, скрывай выражение глаз.

– Все в порядке, Гера. Я уже знаю ответ.

– Да, мадам.

Заметив свое отражение в зеркале, Кристина поправила плечико рубашки.

– Полагаю, господин Делакруа специально выбрал это для меня и для сегодняшней ночи.

При других обстоятельствах ее бы восхитили классические линии рубашки, может, она и сама бы выбрала такую. Простая, но провоцирующая рубашка по древнегреческой моде оставляла одно плечо открытым. Тончайший, как паутина. шелк чувственно облегал ее фигуру, подчеркивая грудь и все изгибы тела, не скрывая розовой тени сосков. Гера, вероятно, следуя указаниям Этьена, уложила волосы Кристины в греческом стиле, скрепив их узкой атласной белой лентой и перекинув один локон через плечо.