Моя бабуля вся светилась любовью, мне даже захотелось зажмуриться.

— Как муж и жена, Брук, дорогая. Герман попросил меня выйти за него замуж, и я согласилась.

Дыши, Сделай глубокий вдох. Еще один глубокий выдох.

— Ой. Мой. Бог. Нэн! Я так счастлива за вас обеих. Это, действительно, самая прекрасная новость, которую я когда-либо слышала. Поздравляю вас двоих.

Я обняла их обеих, первую Нэн, а потом Германа, чувствуя такой радостный подъем, который не могла скрыть. И я опять потеряла над собой контроль от сильных эмоций, поэтому для меня это не было сюрпризом. Но мои слезы были совершенно нежеланными для их радости, особенно, когда вопрос касался предложения руки и сердца. Просто унизительная ситуация.

Но я оказалась окружена добрыми руками. Герман и бабуля оба, поняли мою слабость, и открыли мне свои объятия.

Я упала между ними и плакала до тех пор, пока непреодолимое желание поплакать не прошло так же быстро, как и появилось.

У меня никогда не было такой проблему до того, как я совершила свою роковую ошибку. Я не плакала на ровном месте или в ситуации, где все были счастливы до аварии, которая изменила всю мою жизнь. Изменила ее к лучшему… а также к худшему. Двойственное отношение. Ситуации, где грань между хорошим и плохим настолько тонка, что стирается, поскольку два этих понятия становятся едиными.

И мне пришлось жить со своей зашкаливающей эмоциональностью все оставшуюся жизнь.

Я пришла в себя и широко улыбнулась, я действительно чувствовала эту улыбку, даже где-то очень глубоко у себя в сердце, и сказала:

— Я так полагаю, это означает, что нужно планировать свадьбу.

— Можешь ты провернуть это за пару недель? — у Германа в темно-синих глазах зажегся возбужденный огонек. Оказывается, он может быть нетерпеливым женихом, мне пришлось подавить смешок от этой мысли. Неа. Не так. Мысль о бабушке и ее женихе не как не хотела покидать мою голову. О, мой Бог. У моей бабули был жених!

— Мне нужна помощь, но я знаю человека, который может все устроить, — сказала я ему.

— Эдуардо? — спросила Нэн.

Я кивнула.

— Он будет так польщен и сделает волшебную свадьбу для тебя, нана, я знаю.

— Звучит замечательно, моя дорогая. Теперь, пожалуйста, давай поговорим о тебе, — она протянула руку и медленно потерла большим пальцем сверху мою ладонь. — Как ты себе все представляешь? Я знаю, что ты вернулась, чтобы помочь мне, когда мне было это необходимо, но я хочу, чтобы ты была честной со мной сейчас. Я хочу спросить тебя, будет ли тебе комфортно жить одной в коттедже?

— Да, бабушка, будет. Я была одна в коттедже последние пять…

— Позволь мне закончить, пожалуйста, моя милая девочка, — она сурово посмотрела на меня, как бы делая выговор, этот взгляд я уже знала с детства. — Я обсуждала этот вопрос с Германом, и он был бы рад, если бы пожила с нами в его доме, если захочешь.

Она беспокоилась, что я буду жить одна в коттедже, думая, что я была не готова остаться одна. Еще не готова. Но ей не стоило беспокоиться на этот счет. На самом деле, я очень хотела жить одна. Жить одной — мне было просто необходимо.

— Вы двое настолько очаровательны, я благодарю вас за любезное и щедрое предложение, но я не хотела бы вторгаться к молодоженам, которые ждали этого момента всю жизнь, чтобы быть вместе. Мне будет очень комфортно в коттедже одной. Он идеально подходит для меня.

— Тогда он твой, дорогая. Герман проследит за тем, чтобы его перевели на твое имя.

— Уже сделано, дорогая, — подмигнул Герман. — Теперь ты владеешь частью острова, Брук.

— Я? — я почувствовала, как у меня снова наворачиваются слезы.

— Безвозмездно, — сказал он. — Стоимость недвижимости увеличилась намного в цене с тех пор, когда ее купил твой дед сорок лет назад. Дом небольшой, но посмотреть есть на что, также там такой красивый вид на холме Маяка Фэйрчайлд.

— Мне нравится на него смотреть, — прошептала я, растерявшись и чувствуя себя потрясенной.

— Коттедж оценен немного больше двух миллионов, но если произвести кое-какие ремонтные работы, то его стоимость возрастет, все зависит от того, что ты хочешь с ним сделать, — Герман кивнул, с удовольствием излагая хорошие новости.

— Два… два миллиона долларов?

Герман рассмеялся и похлопал меня по руке.

— Два точка два и пять, чтобы быть точным.

— Вы оба меня шокировали этими новостями… в хорошем смысле, я даже не могла такого предположить. Я так переживала по поводу денег, что собиралась спросить, может мне стоит взять кредит, чтобы оплатить счета за лечение, — легкомысленно с облегчением произнесла я.

— Не беспокойся больше об этом, моя дорогая. Все выплачено в полном объеме, и моя Эллен собирается выйти за меня замуж, — сказал он, перед тем как еще раз поцеловать руку нэн, от чего бабуля разрумянилась. — Я сделал предложение на тридцать пять лет позднее, но я принимаю его с благодарностью.

Насколько мудрым был Герман Блэкстоун. Поймать свое счастье, когда оно замаячило на горизонте. Это был хороший совет, который мне стоило запомнить. Когда-нибудь… Счастье тоже придет в мою жизнь. Возможно, не такое романтичное, и такой романтики у меня еще долго не будет, но это тоже не плохо. Время было именно тем лекарем для моего сердца, который мне был необходим на данный момент. Радость вместо печали.

Теперь я уже не беспокоилась об одиночестве нэн. Теперь мне и не нужно о ней беспокоиться. Сейчас я смогу сосредоточиться на своей жизни. У меня с плеч, как будто тяжесть упала, и пока я до конца не знала, что же мне теперь делать, поскольку на сердце стало легко.

— Ужин, — объявила Лайла, вкатывая тележку в комнату, разрушая магию, я даже задалась вопросом, может это все сон, и в любой момент я проснусь и опять окунусь в холодную суровую реальность.

По-видимому, это был не сон, потому что когда Лайла перечислила блюда на ужин, мне показалось это очень забавным. Спагетти…. с фрикадельками.

Конечно же я сразу вспомнила Калеба и цветы, которые он мне прислал. А также свою напыщенную тираду, грубую, со своей стороны, он всего лишь флиртовал со мной по телефону. И он, на самом деле, флиртовал со мной. Я поняла это и грубо его отшила. Я вела себя с ним, как настоящая стерва, хотя Калеб проявлял ко мне доброту и уважение.

Я вытащила телефон из сумки и сначала сделала фото Нэн и Германа, потому что они выглядели такими очаровательными и счастливыми, сидя вместе, я не могла их не сфотографировать. А потом направила камеру на свою тарелку со спагетти и фрикадельками и сделала пару фоток.

— Чем черт побери ты занимаешься, Брук? — спросила меня Нэн.

— Я фотографирую свой ужин, бабуля. Не каждой женщине так везет, когда ей делают предложение, получить на ужин спагетти и фрикадельки.

$$$

После ужина я оставила Нэн и Германа и отправилась домой, в коттедж. Домой в свой собственный коттедж. Сейчас мне предстояло свыкнуться с этой мыслью, привыкнуть, но я была уверена, что сумею с этим справиться. Также как и выбраться из своей паранойи по поводу денег, когда я узнала, что стала собственником коттеджа в два миллиона долларов на острове Блэкстоун этим вечером? Как такое вообще возможно? Как такое возможно, что моя бабуля собирается выйти замуж за свою давнюю любовь, Германа, который при этом стал мэром. Они поженятся через месяц, и я планирую привлечь к организации этого события Эдуардо, который даже не подозревает, что его будут нещадно эксплуатировать.

Господи ты ж, Боже мой.

Я хотела порыться в интернете сегодня вечером, поискать идеи для свадьбы, чтобы утром быть во все оружии и взяться за дело. У нас есть всего лишь месяц для подготовки. Я прекрасно понимала, что за такой короткий срок, подготовка свадьбы может стать проблемой, но мне хотелось, чтобы этот день стал особенным для Нэн и Германа, если после него я вообще останусь жива.

Первое, что я сделала, вернувшись домой — переоделась. К концу дня, я готова была зарыть свои кожаные леггинсы и сапоги после почти двенадцати часов ношения. А также лифчик. Я не могла почувствовать себя лучше, сменив модные вещи на уютную фланелевую пижаму и теплые носки, которые выглядели не совсем красиво.

Я заварила себе чай и написала на электронную почту Эдуардо, подробно описав, что предстоит сделать и пригласила его завтра к нам (на остров, если он будет свободен), иначе нам придется искать другое место для встречи. Я предположила, что молодожены захотят обвенчаться в Каменной Церкви, очень старой каменной часовни, расположенной на каменистом берегу. Часовня выглядела сурово, не презентабельно, но напоминала часовню на острове Камберленд, где Джон Кеннеди-младший и Каролин Бессет поженились. Эта часовня, однозначно, то что надо.

Часы показывали десять, когда я взяла своей телефон, чтобы взглянуть на фотографии Германа и Нэн. А потом увидела фотку со спагетти и фрикадельками. Не знаю почему, но я решила написать Калебу сообщение. Это было очень глупо с моей стороны, но я хотела таким образом еще раз извиниться. Я чувствовала ужасный осадок от того, что наш разговор закончился на сравнении западного и южного побережья. Оуч. Это явно было стервозно с моей стороны. То, что я говорила было полным позором, несмотря на то, что точно своих слов я вспомнить не могла. Спасибо, тебе Господи.

Но я точно запомнила слова, сказанные мне Калебом, что я буду вспоминать о нем всякий раз, когда увижу фрикадельки.

Моя смс-ка была самым меньшим, что я смогла сделать, показав свою воспитанность, уверяла я себя, выстукивая пальцами сообщение:

Вспоминала о вас сегодня вечером за ужином.

Брук

И я приаттачила фотку своей тарелки с фрикадельками, нажав отправить.

9.

Калеб

— Мать твою! — Мать твою, говно, пидарас, ублюдок. Появился ли у меня шанс, что она, действительно, захотела со мной связаться? Я уставился на смс-ку Брук и мне так захотелось ей позвонить. Мне захотелось поговорить с ней, в основном, чтобы услышать, как она произнесет мое имя своим красивым, приятным голосом. «Это Калеб звонит?» Я словно слышал, как она это говорит. Я точно слышал тембр ее голоса, когда она будет произносить эти слова.

Но я не мог позвонить ей сейчас и неважно, как сильно я этого хотел.

Иначе все мои планы на понедельник будут разрушены. Она не знала, что я хочу воспользоваться ее услугами, как дизайнера интерьера по капитальному ремонту моего пентхауса, и конечно же, она ничего не знала о моей семье, которая наняла ее бабушку в Блэкуотер еще до моего рождения. Сначала я должен был все же осуществить свой план по Блэкуотеру, а потом уже собирался рассказать все Брук, кто я на самом деле, когда мы будем вместе, и к тому времени я собирался исправить все ошибки, которые совершила моя семья. Иначе, она не даст мне единого шанса. Брук четко дала понять, что мое место на западном побережье, в особняке, где обитали все остальные, такие же безумно-богатые сволочи, не понимающие жизни простых людей южного побережья. И я, словно в голове опять услышал ее голос, когда она произносила эти слова.

Я не волновался представиться полным именем, поскольку многие дальние родственники жили на Блэкстоуне, но даже несмотря на это, моя фамилия была достаточно распространенной, поэтому в понедельник я не собирался быть анонимом. И мне не хотелось, чтобы она узнала, что в эти выходные я был на острове, и если я ей сейчас позвоню, то обязательно уступлю сам себе и попрошу ее где-нибудь встретиться. Она была слишком сильным для меня искушение, слишком большим искушением, что я даже не доверял себе.

Но ее смс-ка сделала меня чертовски счастливым. Брук вспомнила обо мне за ужином. Она вспомнила того идиота, с черными глазами, неразборчиво что-то бормотавшего, но она не удалила мой номер телефона из своих контактов.

Я разглядывал фотографию, которую она мне отправила и задавался вопросом — во сколько она ужинала и с кем. Я хотел знать каждую мелочь, касательно ее.

У меня закралось подозрение, что это было примерно в то же время, когда я дрочил в душе, думая о ней. Почти трогательно. Что бы она подумала обо мне, если бы узнала?

Лукас неторопливо вернулся в игровую комнату с бутылкой виски Lagavulin в одной руке и двумя сигарами Cohiba Espléndidos в другой.

— Что, за мать твою, с тобой происходит?

— Мне нужно немного принять Lag, прежде чем я что-то тебе расскажу, брат.

— Брук — вот почему ты прилетел сюда. Я уже додумался до этого.

Я многозначительно посмотрел на бутылку виски в его руке, промолчав.

— Хорошо, я подожду, — сказал он, опуская свою задницу рядом со мной и начиная наливать.

Я хранил молчание, пока не опустошил два стакана, сигара была правильно обрезана, раскурена и горела. Я не часто балуюсь, но мне нравилось, черт побери, иногда курить сигару. Курение сигар — это как дегустация хорошего вина, вы не затягиваетесь глубоко. А просто делаете как бы маленький глоток. Глоток дыма, а затем выпускаете его, не оставляя у себя во рту, остается только привкус очищенного табака.