Ничего особо сложного в ее будущей работе не было – распоряжаться в тренажерном зале, а перед завтраком и днем проводить небольшие разминки с желающими.

– Утром желающих сделать зарядку не будет – это сто процентов. Отдыхающие дрыхнут аж до десяти, едва на завтрак успевают… Нет, ну есть иногда маньяки, которые пробежки себе ни свет ни заря устраивают, но они, как правило, одиночки, общества не признают – заткнут себе уши плеером и трусят по аллейкам. А вот днем народ практически всегда желает размяться на свежем воздухе. Лев Карлович собирал небольшие группы, давал посильную нагрузку. Но каждый день они к тебе ходить не будут, так – через день, через два… – объяснил Марусе Владлен Никифорович. – И потом, текучка – некоторые всего на два-три дня сюда приезжают. Иной раз никого на дневную разминку не дозовешься! А в другой – набегут, требуют, чтобы их по полной программе развлекали. Так что ты, Маруся, не зевай!.. Приучай народ к физкультуре.

Отечественный сервис значительно отличался от зарубежного. Если в Турции Маруся, работая спортивным аниматором, выкладывалась на сто процентов, то здесь все было по-другому. Постоянной улыбки от нее никто не требовал, за пренебрежительное отношение к гостям ее, возможно, и не выгнали бы, но зато все подчинялось сложным родственно-дружественным отношениям и тому, что называлось – «вписаться в коллектив».

Обслуживающий персонал был достаточно вежлив, но никакого намека не просто на навязчивость, но даже на рекламу предлагаемых услуг (висел плакатик возле стойки администрации да листовочки в каждом номере лежали, где перечислялись эти самые услуги – и все). Кто из отдыхающих хотел, тот шел кататься на лошадях или брал напрокат велосипед.

Если чадо заявляло родителям, что оно желает пострелять из ружья, то родители вели его в тир. О предстоящей вечером дискотеке накануне вывешивалось объявление в холле, но никто из служащих не пропагандировал эту самую дискотеку, и, по сути, администрации было все равно, сидят отдыхающие в номерах или вовсю развлекаются. Это было тем более странно, что большинство из услуг было платными…

Иногда внизу, в холле, появлялась толстая пожилая тетенька в огромной панамке и записывала желающих на экскурсии: неподалеку от пансионата были живописные развалины древнего монастыря – это раз и некий источник с целебной водой – это два.

Пансионат «Озеро Длинное» был построен после войны, и в советское время принадлежал Союзу писателей. Тогда он считался превосходным местом отдыха творческой интеллигенции, туда рвались, о пансионате мечтали, литературные зубры творили в нем свои нетленки, вдохновленные красотой подмосковной природы… Но потом вся старая система связей развалилась и некоторое время пансионат переживал упадок. В середине девяностых его частично перестроили, усовершенствовали, и он заработал с новой силой.

Пансионат на нынешний день считался очень приличным, достаточно дорогим, а легенды прошлого добавляли ему весу. Сюда ездили люди среднего и пожилого возраста, привозили детей, но продвинутой молодежи тут особо делать было нечего.

Словом, была своя специфика у этого очень тихого, романтичного и красивого места. А главный корпус – шедевр сталинского ампира, с колоннами и лепниной, являлся памятником архитектуры, и всякий ностальгирующий мог легко вообразить себя на его фоне героем какого-нибудь старого советского фильма, где все люди были счастливы, а добро неизменно побеждало зло.

Маруся нисколько не обольщалась – она понимала, что если меланхоличный Владлен Никифорович вдруг с чего-то невзлюбит ее, то ей здесь не жить. И если супруга Владлена Никифоровича надавит на того чуть сильнее, по-прежнему требуя пристроить на хорошее местечко своего племянника, ей тоже не жить здесь. И если кто-то из персонала, находящийся в сложнородственных отношениях с администрацией, найдет ее работу неудовлетворительной – Марусю непременно выживут.

А ей необходимо было остаться здесь до конца августа и дождаться Урманова. Здесь у нее было больше возможностей пересечься со своим врагом, чем в Москве.

Поэтому с самого начала Маруся принялась утверждаться на новом месте – для того чтобы никто и ни при каких обстоятельствах не выгнал ее отсюда.

Она была любезна, легка, доброжелательна. Вставала чуть свет и ложилась позже всех. В тренажерном зале давала советы и рекомендации; если при Льве Карловиче отдыхающие просто крутили педали на велотренажере – пока не надоест, а их дети кувыркались на беговых дорожках, Маруся с энтузиазмом навела порядок. Мягко и ненавязчиво она распределила публику по тренажерам, дала ценные указания, кое-какие нагрузки запретила некоторым, а другим, наоборот, рекомендовала. В пансионате был врач, но через некоторое время отдыхающие убедились, что Маруся вполне может заменить его (тем более что к врачу за рекомендациями и так мало кто ходил).

Она проводила разминки и зарядки. Ловила публику в холле, появлялась в столовой во время обеда – спокойно и весело напоминала о пользе физических упражнений. Уж что-что, а общаться с публикой Маруся умела и любила (практика в Турции очень пригодилась!). Она не заставляла – она предлагала, она увлекала…

Основным ее контингентом, как ни странно, были тетеньки постбальзаковского возраста. На лошадях кататься они не желали, тир их не привлекал, и они маялись от скуки, валяясь на пляже и сплетничая. Поскольку у всех у них была мечта – похудеть, Маруся быстренько сколотила группу худеющих. И эти тетеньки с таким удовольствием вместо дневного сна принялись бегать и прыгать по лесу, что Владлен Никифорович только диву давался – при прежнем спортивном инструкторе ничего подобного не было!

Маруся объясняла пользу каждого упражнения, показывала и рассказывала, отвечала на вопросы – и скоро стала настолько популярной у публики, что легенды о ней передавались от одного заезда к другому. А после того как многим из ее подопечных действительно удалось сбросить вес, то журнал отзывов пансионата заполнился благодарностями и хвалебными дифирамбами в ее честь.

И при всем при том Маруся была мила и любезна с остальным персоналом, поскольку ни в ком из своих коллег не хотела возбуждать зависть.

Она ждала августа.

Она, словно паук, плела невидимую паутину, в которую должен был попасться ее враг. Урманов приедет – и немедленно окажется в Марусиных сетях. Она найдет его в тренажерном зале, она заманит его с помощью оздоровительного бега трусцой на тихие, самые дальние аллеи, и там – задушит, зарежет, выпьет кровь, разорвет на клочки… Как именно она изничтожит Урманова, Маруся пока не придумала, вариантов была масса, поскольку ей предстояло действовать по обстоятельствам… Как будет угодно высшим силам, превратившим ее в орудие мести.

О том, что Урманов может не приехать сюда, Маруся старалась не думать. Она часто появлялась в холле, где была стойка администрации, – там регистрировались вновь прибывшие, разглядывала каждого приехавшего – не он ли?..

Второго августа (считавшегося днем Ильи-пророка) была, как и полагается, гроза. Бушевала целое утро, а к полудню тучи разошлись и выглянуло солнце.

Маруся вышла на открытую террасу, еще мокрую от дождя, перекинулась несколькими фразами со знакомыми официантками. Напомнила отдыхающей Нине Григорьевне, чтобы та непременно приходила к трем на разминку. Посочувствовала Алле Константиновне – ведь так трудно бросать курить… Благосклонно выслушала комплимент Платона Адамовича семидесяти трех лет, бывшего снабженца, и даже позволила ему отечески потрепать себя по волосам.

И вдруг среди трепещущих белоснежных занавесок, в полутемном зале она увидела знакомый профиль.

Он.

Сердце у Маруси сжалось, потом заколотилось стремительно и часто. Он ли? Она присмотрелась – да, за одним из столиков, в полном одиночестве, сидел Леонид Урманов и намазывал на булочку масло.

Темно-пепельные аккуратно прилизанные волосы, холодный взгляд, челюсти людоеда… Леонида Урманова ни с кем нельзя было спутать!

Маруся с трудом перевела дыхание.

«Интересно, один он или нет?» Но Урманов вел себя и выглядел так, что никого рядом с ним и представить было нельзя. «Наверное, он совершенно не изменился с тех пор, как поджег платье несчастной Даше Рябининой! Такой же отвратительный бирюк, не способный любить…» – с ненавистью подумала Маруся.

Она зашла в зал, пожелала приятного аппетита нескольким своим подопечным из группы здоровья – все с энтузиазмом откликнулись.

– Марусечка, дай бог вам здоровья! – загудела тучная мадам с огромной черной родинкой на щеке, напоминающей издали муху. Мадам когда-то работала редактором в издательстве, она приезжала в этот пансионат уже тридцатый год подряд. – Я после вашей гимнастики себя прямо девочкой чувствую… И давление, знаете ли, стабилизировалось!

Урманов поднял голову, взглянул на особу, привлекшую внимание всего зала (краем глаза Маруся постоянно следила за ним). Потом взял в руки ложку и принялся методично уничтожать овсяную кашу. Никакого интереса к Марусе он не проявил.

Маруся прошлась между столиками.

– Приходите в тренажерный зал, пожалуйста. И вы приходите… – с улыбкой, негромко произнесла она несколько раз, обращаясь к сидящим за столиками людям. Одна из ее фраз была пущена точно в Урманова.

Тот сделал неопределенный жест плечами – то ли да, то ли нет…

На всякий случай Маруся очень тщательно подготовилась к дежурству в тренажерном зале – надела свой лучший спортивный костюм, заколола волосы, отрепетировала перед зеркалом выражение лица, которое могло бы, по ее мнению, произвести впечатление на Урманова.

…Он появился в половине восьмого вечера – в широких и мягких спортивных брюках, белой рубашке-поло со шнуровочкой на груди, матерчатых туфлях. Очень стильный, а-ля «эпоха соцреализма» – вполне в духе пансионата. Сейчас Урманов напоминал персонажа времен пятидесятых годов, тщательно отретушированного и осовремененного с помощью компьютерных технологий.

Не обращая ни на кого внимания, сел на силовой тренажер. Маруся не стала к нему бросаться, она возилась с Платоном Адамовичем, вздумавшим освоить некое приспособление, имитирующее ходьбу на лыжах.

– Нет-нет, Платон Адамович, не стоит утомлять сердце, давайте посчитаем пульс…

После Платона Адамовича перебросилась парой шуток с двумя девчонками лет десяти, которые не знали куда себя деть от скуки – до дискотеки оставался еще час…

И только потом Маруся подошла к Урманову, указала на некоторые особенности данного тренажера и, исходя из этих особенностей, посоветовала усилить нагрузку.

– Спасибо! – пропыхтел Урманов. Маруся как бы невзначай заметила, что плечевые мышцы можно разработать и с помощью вон того тренажера – он даже лучше…

– Да? Я и не знал! – Урманов пересел на другое место.

Маруся вскользь посоветовала, как лучше разгрузить мышцы спины.

– Я, вообще, не особо спортом увлекаюсь, – неожиданно признался Урманов своим низким, чуть грубоватым голосом. – Так, иногда… Времени нет! А вас как зовут?

– Маруся…

– Очень приятно. Я – Леонид… Честно говоря, не надеялся встретить в этой дыре профессионала. Обычно берут кого попало!

– Ну что вы! – Маруся сделала вид, что даже немного обиделась. – Это чудесное место! Люди сюда специально каждый год приезжают. Вы не хотите, Леонид, посетить завтра нашу группу здоровья? Гимнастика на свежем воздухе, и все такое…

– Нет уж! – усмехнулся тот. – Я видел – одни тетки у вас там собираются. Не хочу их вспугнуть.

Кажется, он шутил.

Через некоторое время девчонки убежали, а Платон Адамович зашаркал к выходу:

– Спокойной ночи, Марусечка… По-моему, ночью опять гроза будет!

Маруся распахнула окно – снаружи пахнуло сырой свежестью. Было еще не темно, но какой-то тревожный, с багрянцем сумрак окутывал сад.

– И правда, будет гроза, – сказала Маруся. Сказала и повернулась к Урманову. Он смотрел на нее, а противовесы на тренажере за его спиной методично шуршали и позвякивали. Урманов смотрел с интересом. Этот взгляд мужчины на женщину… И в ту же секунду Маруся поняла, каким будет ее следующий шаг.

«Я ничего не боюсь. Никаких жертв, никакого унижения. Юдифь убила Олоферна, став его любовницей… – мелькнуло у нее в голове. – Если надо, я стану любовницей Урманова».

– Девять часов… – сказала она мягко. – Мой рабочий день закончен. Приходите завтра, Леонид.

Маруся знала – надо оттолкнуть, прежде чем приблизить к себе. Мужчины, они боятся, когда слишком на них наседают. Пусть думает, что сам завоевывает ее…

– Вы меня выгоняете?

– Увы!

– Послушайте, Маруся… – Он смахнул со лба пот, перекинул одну ногу через сиденье. – Вы что вечером делаете? На танцы пойти не хотите?

– Вы меня приглашаете? – улыбнулась она насмешливо. – А что, других девушек, кроме меня, здесь нет?

Она смотрела ему в лицо. Она играла. Она рисковала. Она смотрела убийце в глаза!

– Н-нет, – ответил не сразу Урманов, и по тому, как сбился его голос, Маруся поняла – петля наброшена. Он в ее власти. И это опять же значит только одно – высшие силы помогают ей. – Все какие-то страшненькие… – пробормотал Урманов и неожиданно покраснел. – Придете?