— Она не так стара, как может показаться, — призналась я. — На самом деле это на совесть сработанная репродукция кровати, которая могла принадлежать местному плантатору-голландцу. На самом деле она стоит около одиннадцати тысяч долларов, но я смогла урвать ее на распродаже по цене вчетверо меньшей, и все из-за царапины на изголовье. От которой мне, разумеется, удалось избавиться с помощью одного старинного средства.

— По мне кровать нормально выглядит. Надеюсь, матрас не столь же древний, — сказал Уилл, надавив на матрас рукой.

— Новый, с иголочки, выполнен на заказ, новейшая модель, — сказала я довольно язвительно, поставив на прикроватную тумбочку лампу, сочетающую в себе черный и золотистые цвета.

Из спальни мы отправились в гостиную. Мужчины под моим присмотром расстелили ковер на кирпичном полу, после чего поставили напротив камина просторный диван, обитый шенилью цвета табака, а по обе стороны от камина расположили кожаные клубные кресла, а между ними — потертый антикварный восточный коврик.

— Вот это мне нравится, — сказал Уилл, усевшись в кресло, и одобрительно потер подлокотник. — Вот это в моем вкусе.

— Я рада, что вам нравится, — выпалила я. — Хотела бы надеяться, что счет, который я за них выставлю, вам тоже понравится. Вы знаете, они действительно ценные. Я раздобыла их на блошином рынке в Клиганкуре.

— Это где-то рядом? — спросил Уилл, нахмурившись при упоминании незнакомого географического названия.

— Это во Франции, верно, Кили? — Остин плюхнулся в другое кресло. — Сколько им лет?

— Думаю, их сделали в двадцатые, — сказала я. — Такие вещи становится все труднее отыскать.

— Они и должны быть такими исцарапанными? — спросил Уилл. — Не то, чтобы я возражал. Просто мне хочется знать, они именно так и должны выглядеть?

— Это называется патина, — пояснила я. — И люди готовы заплатить большие деньги, чтобы вещь выглядела именно такой поношенной. Новая кожа так красиво выглядеть не может.

— Как скажете, — сказал Уилл и со стоном поднялся. — Надеюсь, больше ничего тяжелого таскать сегодня не придется. Мне надо проверить, как идут дела в главном доме и к четырем вернуться в офис — я созвал совещание. Я больше ни для чего вам не нужен?

— Пока нет.

— Я к вам еще заскочу перед тем, как отъехать на завод, — пообещал Уилл.

В отсутствие Уилла Остин под моим руководством стал вешать шторы, а я разложила картины на полу и стала продумывать различные комбинации их размещения.

— Он такой симпатичный, Кили, — сказал Остин, глядя на Уилла в окно.

— Уилл? Остин, вы с Глорией, видно, заодно. Она тоже по его поводу рассыпается в комплиментах. Только я ничего особенного в нем не вижу.

— Значит, плохо смотришь, — сказал Остин. — Ну, правда, Кили, что там может не нравиться? Он высокий, выше тебя, чего не скажешь о большинстве мужчин. У него классная мускулатура — я видел, когда он двигал диван. Он умен и богат. Он — парень-мечта для любой девушки традиционной ориентации.

— Я не в их числе, — твердо заявила я. — Махони нельзя назвать ужасным, просто он не соответствует моему представлению о совершенстве, вот и все. В любом случае, Уилл влюблен в другую женщину, ради которой все это безумие затевалось и теперь выполняется. Я обставляю Малберри-Хилл так, чтобы у нее возникло к нему ответное чувство.

— А кто соответствует твоему представлению о совершенстве? — спросил Остин довольно настойчиво, при этом продолжая работать: он поднял тяжелый рулон с холщовыми шторами и сейчас пропускал сквозь пробитые в материале отверстия железный штырь карниза. — Эй-Джи Джерниган? Верно, он тоже богат и выглядит впечатляюще, но мы знаем, что в том, что касается женщин, он полнейшее дерьмо.

— Если ты не возражаешь, я бы предпочла не говорить о Джернигане, — сказала я, взяв первую из картин и примеряя ее к стене, ближайшей к камину. Я ударила по гвоздю несколько сильнее, чем было необходимо, и шляпка расплющилась о стену.

— Почему нет? Ты до сих пор по нему тоскуешь?

— Нет, — с нажимом в голосе ответила я. — Мы не могли бы опустить эту тему?

— Ладно, — с глубоким вздохом согласился Остин. — Но ты не могла бы мне честно ответить на один вопрос?

— Я никогда не лгу, — сказала я, ударив по второму гвоздю на этот раз несколько нежнее.

— М… да, — невнятно пробормотал Остин. — Я насчет мебели, — сказал он и картинно обвел комнату рукой. — Все это просто случайно оказалось у тебя на складе? По щучьему велению?

— У меня хороший вкус, — нахмурившись, принялась оправдываться я. — И когда я вижу, что могу отхватить что-то стоящее по дешевке, я просто покупаю эту вещь и тащу на склад. У нас с Глорией целых два склада, и оба забиты.

— Сомневаюсь, — надув губы, сказал Остин. — Я думаю, что все вот это — конкретный заказ под конкретного клиента — будущую миссис Джерниган. Я прав?

Я повесила первую картину и аккуратно ее поправила. С помощью рулетки отмерила нужное расстояние и пометила карандашом место для следующей картины, после чего забила еще один гвоздь. Черт. И этот расплющился. Мне давно пора поработать над техникой забивания гвоздей.

— Ты ведь все это купила для себя и для Эй-Джи, не так ли? — спросил Остин. — Кровать, комод, этот диван, те кожаные кресла? Все для вашего маленького «медового» домика.

— Ты начинаешь действовать мне на нервы, — предупредила я, залезая в карман джинсов за еще одним гвоздем. Я могу тебя уволить, если ты не прекратишь совать нос не в свое дело.

— А меня никто и не нанимал, — сказал Остин, слезая со стремянки. Он подбоченился и высунул язык. — Я работаю бесплатно и по собственной воле, так что ты не можешь меня уволить.

— Очень зрелый подход. Я могла бы просто проигнорировать твое желание, — сказала я. Он протянул мне картину.

— Ответь на вопрос.

— Да, — сказала я. — Да, я купила все это для дома, который мы даже еще не купили. Да, я все заранее спланировала. Нашу новую красивую совместную жизнь. Эту кровать, этот диван и кресла — все. Я нарисовала целый альбом набросков, и планы комнат, и образцы тканей для штор и обивки. В Саванне до сих пор держат для меня обеденный стол, и есть еще много чего на складе из того, с чем я просто не в силах расстаться. Так что ответом на твой вопрос будет еще одно «да» — все это должно было поселиться в моем новом доме, в котором я была бы хозяйкой в новом статусе замужней дамы. Мой план имел только один существенный недостаток: жених оказался не таким, каким я его задумала. Так что я не вышла замуж. Теперь у меня появился клиент, которому срочно понадобилась мебель. Я использовала «домашнюю заготовку». Собственно, этим я и зарабатываю себе на жизнь, на случай, если ты до сих пор не заметил. Нет никаких тайных планов, никакого тайного томления по другому мужчине. Простая деловая трансакция. Усек?

Остин отнял у меня молоток и достал из кармана гвоздь.

— Я прибью. Прибивать ты совсем не умеешь. И врать тоже.

Глава 29

— В следующий раз, когда мне понадобится помощь с инсталляцией, я позову Мэнни, — сказала я Остину. Но я отступила, окинула взглядом стену и наметила карандашом следующее место для гвоздя.

Уилл вихрем влетел в дом и остановился как вкопанный.

— Bay! — сказал он, медленно пройдя взад и вперед. — Это и впрямь чудесно. Я, честно, такого не ожидал.

Он потер холщовые шторы между пальцами.

— Круто. Ты была права. Мне они нравятся. Но я никогда ничего подобного раньше не видел.

— Отчаяние рождает изобретательность, — признала я. — Времени выбрать ткань и выполнить заказ на изготовление штор в нашей мастерской просто не было, вот мне и пришла в голову эта идея. То, что вы видите, — не что иное, как тот холст, что можно купить в художественном салоне вместе с красками и мольбертами. Я купила рулон самого широкого холста, который смогла найти, отправилась вместе с ним в мастерскую, где ремонтируют сельхозинвентарь, купила заклепки промышленных размеров. Дальше — дело техники: заклепки прибили к ткани, дырки прорезали, и получились шторы для нашего карниза. И не так уж бедно они выглядят, сказала бы я.

Уилл остановился у одной из картин и внимательно на нее посмотрел. Удивленно поднял брови и так и прилип к ней глазами.

— Где вы раздобыли лекало для бюстгальтера? Откуда у вас, черт побери, эти чертежи, Кили?

— С завода. — Я поправила один из чертежей. На самом деле это была деталировка для одной из первых моделей «Лавинг кап». Называлась эта модель «Усилитель». Я бы назвала его «Принудитель». — Вам нечего было повесить на стены, вот я и решила вставить в рамки то, что может быть для вас значимо. Мисс Нэнси разрешила мне покопаться в архиве, который все равно подлежал списанию, и я выбрала то, что, как мне показалось, сработает.

Уилл подошел к другой картине. Это была пожелтевшая обложка с журнала с рекламой изделий «Лавинг кап». «Мы держим вас и ласкаем вас, как мамочка» — таков был рекламный лозунг того года. Журнал был датирован сентябрем 1952 года. Модель, которая была очень похожа на Сьюзи Паркер, красовалась в бюстгальтере с чашечками жесткими, словно доспехи, и с таким количеством крючков и шнуровок, что хватило бы на целую команду лошадей-тяжеловозов.

Махони засмеялся:

— Классно! Честное слово. Что вы там еще для меня приготовили?

— Еще несколько набросков бюстгальтеров, пару реклам, и несколько старых сертификатов компании «Лавинг кап интимейтс». Мне нравится, как тогда составлялись документы. Так все аккуратно выписывали чернилами. Но вот эти — мои любимые, — сказала я и показала Уиллу серию черно-белых фотографий.

— Вот это, — сказала я, указав на ряд сидящих за швейными машинками женщин с кислыми лицами, — смена пошивочного цеха. Снимок сделан в 1945-м. На обратной стороне надпись от руки, что они шили изделия с петлями из ткани. Шла война, и металла на крючки и петли не хватало, даже резина и та была в дефиците, так что дизайнерам пришлось изгаляться и придумывать всякие ухищрения.

— Я бы хотел посмотреть на эти старые модели, — сказал Уилл и взял в руки снимок, чтобы получше рассмотреть. — Я сам просматриваю фабричные архивы, когда нахожу время. Просто удивительно, как много всего придумывается с годами.

Остин заглянул через мое плечо и указал на следующую фотографию.

— Бейсбольная команда? На фабрике была своя бейсбольная команда?

На снимке действительно была изображена группа игроков в бейсбол. Судя по виду, было это где-то в середине пятидесятых. Все были в форме с гордой надписью «Бомбардиры».

— Я не знал, что у нас была команда, — сказал Уилл, — но я не удивился бы, если бы узнал об этом раньше. В каждом южном текстильном городке имелась своя бейсбольная лига. Проводились регулярные турниры, и в маленьком городке стать чемпионами было заветной мечтой каждой команды. На финальные матчи сходился весь город.

— Мисс Нэнси отыскала по моей просьбе одну такую старую в черно-белую полоску бейсбольную толстовку, — сказала я Уиллу. — Под нее сейчас тоже делают рамку, но для такой работы требуется больше времени, потому что для рамы нужно еще изготовить специальный ящик.

— А мне нравится эта фотография, — сказал Остин, ткнув пальцем в снимок. На нем были девушки в бальных платьях, с гладко зачесанными волосами и с бантами, в белых перчатках по локоть, и у каждой огромный букет роз. Девушка в середине, блондинка, была в крохотной короне, которая грозила вот-вот свалиться с ее головы, а на ленте через плечо было выведено «Мисс Лавинг кап-68».

— Королева бра! — воскликнул Остин. — Это точно моя любимая.

— Мне этот снимок тоже нравится, — сказала я и ткнула пальцем в лицо девушки на заднем плане. Она была чуть выше остальных, и эту королевскую осанку невозможно было не узнать, как и улыбку в тысячу ватт. — Это Глория.

— Ваша тетя Глория? — спросил Уилл. — Дайте-ка мне получше ее рассмотреть.

Он взял фотографию в руки и принялся внимательно ее изучать.

— Она великолепна. Была ослепительной и осталась такой. Почему ее не выбрали королевой?

— Потому что ее папа не был исполнительным директором фабрики, — сказала я. — Даже тогда все эти конкурсы были делом весьма скользким. Политическая акция. Глория сказала, что согласилась принять участие в конкурсе лишь потому, что королеве доставался приз в виде бесплатной поездки в Нью-Йорк, а она страстно мечтала там побывать. Дедушка ее не пускал туда, потому что говорил, что ни одна приличная молодая особа без спутника в Нью-Йорк не поедет.

Уилл продолжал изучать снимок. Он указал на другую девушку, справа на снимке. Она была моложе остальных, и из-под сетки у нее выбивались кудряшки. На ней единственной были перчатки не по локоть, а лишь закрывающие кисти.

— Почему эта девушка кажется мне знакомой? — спросил он, отводя руку, чтобы посмотреть на фотографию с более дальнего расстояния. — Это кто-то из местных, с кем я знаком?