Мэри Эндрюс - Маленький скандал

— Лорна.

— Да. Если верить Дрю, твоя мать с Кейном были там весь день — пили и веселились. У Кейна был мерзкий характер, а когда он пил, то становился еще омерзительнее. В какой-то момент, если верить Дрю, Кейн ударил Джаннин по лицу. И вот тогда Дрю решил, что Кейна пора выпроводить отсюда. И Кейн действительно уехал. Он уехал на машине Джаннин, а она осталась в лесу не при делах. Вот тогда она позвонила Соне и попросила ее приехать и отвезти ее домой.

Баскомб откинул голову на подушки.

— Двадцать пять лет. Я не понимал, что это было так давно. После того, как все это случилось, мне это казалось сном. Я и относился ко всему этому как к кошмару — к тому, чего никогда не было.

— Этот ваш сон стал настоящим кошмаром для моего отца и для меня, — сказала я. — И этот кошмар никогда не кончался. Что случилось после того, как Кейн уехал? Как умерла моя мать?

— Кейн вернулся в домик, но на этот раз у него было при себе ружье, — сказал Баскомб. — Он размахивал им, грозился убить Джаннин. Он даже пару раз выстрелил до того, как Дрю вступил с ним в драку и попытался отнять у него ружье. И как-то так случилось, что ружье выстрелило. И на этот раз пуля попала в Джаннин.

Баскомб взял стакан и осушил его.

— И как раз в этот момент вошла Соня. Джаннин истекала кровью, и Лорна визжала, и Кейн, когда понял, что случилось, выскочил из дома и уехал до того, как кто-то из нас успел его остановить.

— А моя мама умерла.

— Мы ничего не могли сделать, — сказал Баскомб. — Полицию вызвать побоялись, потому что не знали, как все случившееся объяснить: женатый президент местного банка в какой-то хижине в лесу со своей любовницей. Дрю вот-вот должен был участвовать в перевыборах на должность окружного администратора. Замужняя женщина с простреленной грудью? И кровь по всему дому. Они запаниковали. Они все были пьяны и запаниковали. К тому времени, как я приехал, все уже было закончено. Все, что мы могли сделать, это убрать грязь и придумать что-то правдоподобное. Так мы и поступили.

— Где она сейчас? — спросила я шепотом. — Что они сделали с маминым телом?

— Я не знаю, — сказал Баскомб. — Дрю с Лорной где-то спрятали его, но где именно, мне не сказали. Я и до сих пор не знаю.

— Вы не знаете? — закричала я, поднимаясь со стула. Я была в гневе. В слепом гневе. Я стояла над Баскомбом со сжатыми кулаками, и он вжался в подушки.

Я схватила подушку и швырнула ее в Баскомба. Шапочка слетела с его головы, и лысина тускло блеснула в свете лампы.

— Не надо, — всхлипнул он.

— Вы просто не хотели знать! — закричала я. — Вам всем было наплевать. Всем наплевать! Вы могли бы позвонить в полицию, сказать, что случилось. Могли бы объяснить, что это был несчастный случай. Такая крупная рыба, как Дрю Джерниган, в тюрьму бы не отправилась. Все бы свалили на Дарвиса Кейна. И мы, по крайней мере, знали бы. Мы могли бы, по крайней мере, ее похоронить.

Я снова схватила подушку, но Остин вырвал ее у меня.

— Кили, — закричал он, — Кили!

Внезапно боевой настрой покинул меня. Я опустила глаза и увидела сморщенного, жалкого, больного старика.

— Я не хочу, чтобы вы умерли, — сказала я. — Не хочу, чтобы вы умерли до того, как вас, Джернигана и Лорну призовут к ответу за то, что вы сделали.

Я вышла, не закрыв за собой дверь, и пошла по ковру из опавших листьев к машине.

Вечер среды. Традиционный ужин у отца. Забросив Остина домой, я принялась кататься по городу, бессмысленно нарезая круги вокруг площади, проехала мимо антикварной лавки, мимо аптеки, затем мимо закрытого детского кафе, куда мы когда-то часто ходили с мамой. И потом я поехала туда, где видела ее последний раз — домой.

Я облегченно вздохнула, увидев, что машины Серены нет перед домом. Мне требовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к мысли, что папа теперь не один. Проведя с Сереной какое-то время, я пришла к выводу, что она на самом деле неплохая женщина. Возможно, не та, кого бы я выбрала для отца, но будем реалистами: мы редко имеем возможность выбирать партнеров своим родителям. В любом случае сегодняшний вечер обещал быть вечером только для нас двоих.

— Привет, девочка, — сказал мне отец, когда я зашла на кухню через дверь черного хода. Он хлопотал возле плиты, насвистывая мелодию, доносившуюся из CD-плейера, который я подарила ему на День отца. В комнате пахло жареным мясом и жареным луком. Запах был знакомым. Тут пахло домом.

Отец оторвался от помешивания стряпни в кастрюле и поцеловал меня в щеку.

— В чем дело? — воскликнул он. — Ты плакала!

— Немного, — призналась я. — Ты не мог бы на некоторое время отвлечься?

Отец кивнул:

— Сейчас, только картошку выключу. Цыпленок уже готов. Я оставил его в духовке.

Я подошла к бару и достала бутылку бурбона и два стакана. Налила немного в каждый, потом добавила льда и воды. Папа сидел за столом на кухне. Я поднесла свой стакан к его стакану и чокнулась.

— За маму, — сказала я. — За память о ней. Отец удивленно поднял на меня взгляд.

— О чем это ты? Ты что-то узнала?

Я откинулась на спинку стула и взяла отца за руку.

— Она умерла, — сказала я тихо. — Она была мертва все эти годы. Она никогда не уезжала из Мэдисона.

Отец кивнул. В глазах его стояли слезы.

— У меня всегда было такое чувство. Ничего конкретного. Просто чувство. Значит, все так и есть. Она мертва. Что с ней случилось? Как ты узнала?

Тогда я стала ему рассказывать. Начиная со встречи с Соней Уайрик и заканчивая встречей с Винсентом Баскомбом. Я опустила пару деталей, включая тот эпизод, когда я стала колотить несчастного калеку. Мне нечем тут было гордиться.

— Я хочу похоронить ее, — сказал отец. — Достойно. Как положено.

— Баскомб говорит, что он точно не знает, где Дрю Джерниган спрятал тело, — сказала я. — Но я собираюсь это выяснить.

Я хочу, чтобы он заплатил за то, что сделал с ней. С нами.

— Кили, — сказал отец, покачав головой, — ты уже достаточно сделала. Больше, чем мог бы сделать я. Остальное оставь мне.

— Но, папа, — запротестовала я. Отец приложил палец к моим губам.

— Тихо. Я сказал то, что думаю. Я теперь хочу об этом подумать. Подумать о том, что все это значит.

— Винс Баскомб и так уже на смертном одре, — мрачно сказала я. — Его сожрал рак. И в любом случае он утверждает, что его там не было, когда все это произошло. Но, по крайней мере, для Дрю и Норны на этом дело не должно закончиться, — с жаром добавила я. — И для Сони. Мама была ей сестрой. Как можем мы покрывать этих преступников? По ним по всем тюрьма плачет! И если привлечь к этому делу закон, то они, возможно, отыщут и Дарвиса Кейна. Мы знаем, что до середины восьмидесятых он дожил. Может, его портрет покажут по телевизору в этой программе, где ищут людей, и…

— Тихо, — повторил отец. — Поговорим об этом. Но не сегодня. Дай мне немного времени.

Он встал из-за стола и снова пошел к плите.

— Ужин почти готов. — Он открыл духовку, чтобы я могла насладиться зрелищем. — Курица в вине. Рецепт Серены.

— Пахнет замечательно, — сказала я. Но желудок у меня словно узлом свело. Я заставила себя проглотить несколько кусочков папиной курицы, и на вкус она была так же хороша, как и на запах. Мы даже сумели немного поболтать, но стоило мне затронуть тему мамы, как папа мягко, но решительно заявил, что тема закрыта. Я не могла его понять. Этого момента я ждала годы. Мы, наконец, получили ответы. Но Винс был прав: счастливее мы от этого не стали. И позже, когда я мыла посуду, я подумала о том, что и другими мы тоже не стали.

Мама пропала. Ее не было двадцать пять лет. Долго я ждала, что она вернется. Интересно, когда я сдалась? И когда сдался мой отец?

Я с головой окунулась в дело. Строительные работы в Малберри-Хилл были завершены. Вся покраска и лепнина почти закончены. Уилл то уезжал из города по делам, то приезжал, но в основном его в городе не было. А Стефани доводила меня до белого каления.

Еженедельные визиты переросли в ежедневные телефонные консультации.

— Это я! — весело объявляла она. — Я проснулась среди ночи, думая о полотенцесушителях внизу и об уборной наверху…

Я готова была ее убить этим полотенцесушителем.

Наконец, за неделю до голубиной охоты, я уже не могла больше откладывать свои дела. Мне нужно было совершить еще одну поездку за покупками для Малберри-Хилл. Я должна была поехать в Северную Каролину на мебельную выставку и купить кое-какие экспонаты, которые после выставки выставлялись на продажу. В пятницу я должна была вернуться — последний срок для того, чтобы присмотреть за приготовлениями к большой охоте Уилла.

До сих пор все шло прекрасно. Мисс Нэнси заказала еду, а Остин уже все подготовил для «цветочного оформления». Перед отъездом я сделала переадресацию всех звонков в студию на свой мобильный, а Глорию попросила любой ценой не пускать Стефани в Малберри-Хилл.

— От нее не отвяжешься — ты ее в дверь, а она в окно, — пожаловалась Глория.

— Она не станет тебя донимать, — успокаивала я тетю. — Стефани знает, что Уилла в городе нет, и я сообщила ей, что уезжаю за мебелью в другой штат. Представляете, она чуть было не напросилась ехать со мной. Шопинг — это то, что доктор прописал! — так она выразила свою мысль. Но к счастью, у нее всплыли какие-то дела, и она не смогла ко мне присоединиться.

— Жаль, — сказала Глория. Она отодвинула стопку образцов тканей, из которых выбирала нужные. — Ты собираешься встречаться с Соней Уайрик там, в Северной Каролине?

Я успела рассказать Глории обо всем, что было связано со смертью мамы, и надеялась, что она убедит отца дать мне разобраться с Дрю Джерниганом и прочими. Но, к моему удивлению, Глория приняла сторону брата.

— Твой отец знает, что делает, — только и сказала она.

— Я лишь хочу увидеть Сонино лицо, когда я скажу ей, что знаю о смерти мамы и ее роли в этой истории, — сказала я Глории.

— Но Уэйд сказал…

— Я знаю. И я обещала ему, что я оставлю все как есть.

Так что, наверное, я так и поступлю.

И я действительно собиралась сдержать обещание, данное отцу. Но когда я съехала с шоссе на Каннаполис, я решила свернуть. Я сказала себе, что это просто санитарная остановка. Я заполню бак, возьму попить и воспользуюсь туалетом. Но пить мне не хотелось, и писать тоже. Сама не понимая, что делаю, я зашла в кафе, где мы встречались с Соней в прошлый раз, взяла телефонный справочник, нашла ее домашний номер и позвонила ей со своего сотового.

— Соня? Это я, Кили Мердок.

— Привет, — сказала она, слегка насторожившись. — Как дела?

— Прекрасно, — сказала я, стараясь говорить бодро. — Я как раз проезжаю через город по дороге на мебельную выставку и хочу перекусить. Я в кафе «Дом вафель». Не хочешь составить мне компанию на чашку кофе?

— Я немного занята сейчас, — сказала Соня. — У меня всю неделю гостят внуки, и дома все вверх дном. И потом у нас сегодня молитвенное собрание…

— Я поговорила с Винсом Баскомбом, — перебила ее я. — Он сказал мне, что мама мертва. Я знаю все, что случилось в ту ночь. Мой отец нанял адвоката и подает на всех вас в суд.

— Что? — завопила Соня. — Меня там даже не было, когда все это случилось. Если Винс сказал, что я там была, то он нагло врет!

Куда только делась ее набожная скромность.

— Я в кафе, — повторила я со стальными нотками в голосе. — Встречаемся через пять минут.

— Через десять, — сказала она. — У меня пирог в духовке.

Я заказала кофе и тосты из ржаного хлеба и занялась изучением списка предлагаемых блюд, каждое из которых, судя по названию, было тут фирменным.

Я приступила ко второй чашке кофе, когда Соня, хромая, вошла в кафе. Она злобно на меня посмотрела и уселась напротив.

— Ты не имела права мне звонить и предъявлять обвинения насчет того, что произошло двадцать пять лет назад, — начала она с места в карьер. — Если бы не я, ты бы так до сих пор ничего и не узнала про свою мать. Я сделала тебе одолжение, а ты вот чем мне отплатила. Ты, моя кровная родственница, собираешься напустить на меня копов? Если бы Джаннин была жива, ей было бы за тебя стыдно.

— Сомневаюсь, — сказала я. — Мне от тебя нужно только одно.

Я хочу знать, где ее тело. Соня пожала плечами:

— Я не знаю.

Я нагнулась над столом.

— Я тебе не верю. Ты и раньше мне лгала. Винс Баскомб сказал, что ты там была. Было темно. Никого в округе. Дрю не мог один спрятать тело. Я знаю, что ты ему помогала.

— Винса хлебом не корми, дай соврать, — сказала Соня. — Негодяй. Он всю жизнь грешил. Если хочешь узнать о смерти матери, спроси у того, кто умеет отличать правду от лжи.

— Он умирает, — коротко сказала я. — В нем теперь и сорока кило нет. И терять ему совершенно нечего. Зачем бы он стал мне врать? Ладно, Соня, перестань. Я знаю, что ты была там. И ты знаешь, где тело. Ты говорила, что стала религиозной. Плела что-то насчет того, что ты спаслась. Докажи это. Все, чего хочет мой отец, это узнать, где тело мамы. Мы хотим похоронить ее останки по-людски. Если ты действительно стала верующей, помоги устроить своей сестре христианское погребение.