Мэг Кэбот - Маленький скандал

Но потом она вспомнила.

Когда она постучала в дверь к няне Хинкл на следующий вечер после бессонной, божественной — но, как оказалось в результате, несчастливой — ночи с маркизом Уингейтом, в душе у нее осталась только горечь. Но когда потекли дни, превращаясь в недели, а недели — в месяцы, а он все не приезжал… вот тогда она поняла, как удачно, как вовремя она избежала того, что в конце концов обернулось бы несчастьем.

А потом появился он. Так неожиданно, будто принесенный ветром.

Но не ветер его принес. Не ветер. Дэниел. Господи, что Дэниел задумал? Вряд ли он влюбился в Изабель. Людям типа Дэниела не знакомо чувство любви к другому, а только к самим себе. Что ему нужно? Чего он хочет добиться? У девочки есть деньги, это правда, но и у Дэниела теперь, когда заработали копи, тоже. Так если он похитил Изабель не из-за любви и не из-за денег, то почему?

Холодная рука сжимала ей сердце, сжимала с тех пор, как Берк впервые произнес слова «Дэниел Крэйвен» там, у бельевой веревки. Потому что у Кейт возникло ужасное чувство, что она знает, чего хочет Дэниел. Она надеялась, что ошибается. Она изо всех сил надеялась, что ошибается. Но у нее не было никаких других объяснений.

Однако она не станет делиться своими опасениями с Бер-ком. Нет, ему и так хватает забот. Пусть думает, что Дэниел и вправду вознамерился жениться на его дочери, — это лучше, чем узнать истинную причину…

Господи! Истина.

Он обнаружил истину — единственную истину — и теперь хочет жениться на ней. Потому что он узнал, кем был ее отец. Потому что он узнал, что она дочь джентльмена, и захотел сделать то, что ему следовало бы сделать независимо от того, чья она дочь.

Что ж, этого не случится. Она не может — не должна — этого допустить.

Впрочем, единственная проблема заключается в том, что это будет нелегко удержать в голове. Даже теперь, когда он сидит напротив нее и немигающий взгляд его нефритово-зеленых глаз прикован к ней, она не может не обращать внимание на его руки, на которых не было перчаток. На тыльной стороне ладоней маркиза Уингейта росли такие же жесткие черные волосы, как и те, что покрывали все остальные части его тела — те части его тела, которые видела только она — и еще добрая половина лондонских актрис. Вид этих волос напомнил ей время, когда она видела его без одежды, и это вернуло ее мысли к тому, о чем она намеренно пыталась забыть, — к ночи, которую они провели вместе, к единственной ночи, которая помогла ей почувствовать себя живой. В ту ночь он заставил ее испытать то, что, она знала, ей не доведется испытать больше никогда в жизни.

От этих мыслей слезы еще сильнее побежали из ее глаз.

— Кейт, — позвал он из сумрака салона.

По мере того как дождь усиливался, снаружи становилось все темнее. Теперь он уже во всю силу барабанил по крыше кареты, и кучер замедлил ход из-за того, что начала расползаться глинистая дорога и сквозь потоки дождя он не видел, куда править.

Она не ответила. Она не могла ответить. Она молча плакала, надеясь, что в сгущающейся темноте он не увидит ее слез. Если же она заговорит, то сразу выдаст себя. Она не могла себе этого позволить.

— Я одного не понимаю, — продолжал Берк, — почему ты решила от меня сбежать? Если ты не хотела… если ты не хотела быть моей любовницей, Кейт, почему нельзя было просто так и сказать? Я ведь не принуждал тебя. Ты же не. считаешь, что я могу быть настолько подлым?

Она прикусила губу. Его голос, доносившийся из темноты, был нежным и мягким, как бархат.

— И еще я не могу понять, — продолжал он, не дождавшись ответа, — почему ты на меня сердишься. Я ведь только прошу, чтобы ты выслушала меня. В ту ночь… я не знаю, что на меня нашло. Сейчас я говорю это не просто потому, что узнал, что ты дочь джентльмена. Я должен был сказать это тогда — и я бы сказал это утром, клянусь, если бы ты осталась. Как только ты исчезла, я понял, что люблю тебя…

Он продолжал говорить. Он говорил долго и горячо. Но Кейт не слышала его слов. Потому что он сказал, что любит ее. Он сказал, что влюблен в нее.

О Боже! Ну почему он сказал именно это? Именно то, от чего она обязательно растает! Как он узнал? Как он узнал? И как теперь устоять перед ним? Это неправда. Это не может быть правдой. Он говорит это только потому, что ему известно — ему известно, черт возьми! — что делают с девушкой такие слова, произнесенные человеком, которого она любит. Он использует против нее оружие, от которого она не имеет защиты. «О Господи!» — вскричала она про себя.

— …Я должен был подумать об этом раньше, я знаю, — услышала она слова Берка, когда смогла совладать с собой. — Но я так давно, так давно не испытывал никаких чувств, кроме ярости, что не понял, что со мной происходит… Ну, в конце концов, Кейт, ты же знаешь, чем закончился мой брак. Мне не очень-то хотелось еще раз испытать такое. Но ты, Кейт! Когда ты уехала, я делал все, что мог придумать, чтобы ускорить конец этой моей пустой, никчемной жизни…

«Помни, ему нельзя верить», — сказала она себе, пытаясь заставить себя негодовать. Потому что он, в конце концов, враг. Один из них. Член племени, предавшего ее семью и позволившего убийце ее родителей остаться безнаказанным.

— Кейт! — Он бросился к ней, и на этот раз не рука стала его целью, а вся она. Он обнял ее и поднял на руки с такой легкостью, словно она была не тяжелее куклы.

— Что? — спросил он, встряхнув ее. Его бледное лицо было всего в нескольких дюймах от нее. — Что я должен сделать, чтобы ты навсегда забыла те глупости, которые я говорил? Что я должен сделать? Это?

И через мгновение он целовал ее.

Вот так, просто, он ее целовал, а она…

Она таяла.

И вдруг Кейт пришло в голову — будто гром ударил, — что этот поцелуй необычный и что, кажется, она уже не так хорошо, как ей хотелось бы, контролирует ситуацию. Хотя она и старалась отразить этот неожиданный, головокружительный натиск на ее здравый смысл, ей не удавалось освободиться ни от гипнотизирующего очарования его губ, ни от его железных объятий. Она совсем размякла у него на груди, только ее руки, словно действуя по своей воле, обхватили его шею и запутались в удивительно мягких волосах, спускавшихся на плечи. В голове у Кейт словно из тумана всплыла мысль: какая связь существует между языком, который исследует ее рот, и внезапным и чувствительным напряжением, возникшим у нее между ног?

А потом его сильные, но до невозможности нежные пальцы накрыли ее грудь. Сосок тут же затвердел от тепла его ладони.

Она должна положить конец этому безумию, пока все снова не зашло слишком далеко.

— Берк, — прошептала она онемевшими от страстных поцелуев губами, — оставь меня.

Берк поднял голову, на его лице было такое же изумление, как и у человека, пробудившегося от сна в чужом доме. Взглянув на нее, он дал ей понять, что услышал ее слова, хотя его рука по-прежнему покоилась у нее на груди, словно решила остаться там навсегда. Он заговорил хрипло и невнятно:

— И не подумаю! В прошлый раз я оставил тебя, а ты убежала, и я увидел тебя снова только через три месяца.

Ну и что из того, что она обхватила его лицо ладонями и притянула его губы к своим? Кто может винить ее за это? Ей не доставляла большой радости легкость, с которой он одним касанием делал ее абсолютно беспомощной в его руках. Особенно когда эти руки проделывали с ней то, что проделывают прямо сейчас. Хотя одна его рука лежала у нее сзади на шее, под волосами, явно для того, чтобы она не могла отстраниться от него — как будто ей когда-нибудь могла прийти в голову такая глупая мысль! — другая по-прежнему сквозь материю обжигала ей грудь и угрожала опуститься ниже…

Но в этот момент кучер постучал им в дверь и сказал, что дорога сильно размыта и ехать дальше невозможно. Он также спросил, не изволит ли его светлость переждать ливень в этой маленькой гостинице, к которой они только что подъехали.

Ее разбудил гром. Стекла в окне задребезжали.

Кейт села в темноте на кровати и потянулась к окну, чтобы отодвинуть занавеску. Снаружи была темнота, окутанная пеленой дождя. Она подумала, что, должно быть, очень поздно, так как в домах через дорогу не было видно ни огонька. Деревушка, в которой они были вынуждены сделать непредвиденную остановку, спала. Ей показалось, что все в Англии спят.

Кроме нее.

Это Божья милость, решила она, что гром разбудил ее именно в это время. Она запуталась в сетях очередного из тех снов, этих ужасных, удивительных снов, которые она стала видеть после того рокового дня, когда случайно увидела маркиза выходящим из ванны; снов, которые не покидают ее до сих пор, даже несмотря на то, что они расстались; снов, после которых она каждый раз просыпается разгоряченная и задыхающаяся, с рукой, покоящейся между ног. Это конфуз. Леди не положено так себя вести.

И тут молния осветила ее комнату. Через десять секунд ударил гром, но не так громко, как прежде. Проливной дождь, преследующий их от самой Линн-Реджис, начал наконец ослабевать. Если повезет, то к утру прояснится и дороги в Шотландию станут проезжими.

Почему, спросила себя Кейт, она как дурочка лежит здесь и всматривается в темноту? Ей следует немного поспать. У нее впереди очень длинный и трудный путь.

Только она прикрыла глаза, как услышала какой-то звук, но это не был ни звук дождя, ни далекий раскат грома. Открыв опять глаза, она села и осмотрела заполненную ночными тенями комнату. В домах при дороге, как известно, полно крыс, хотя этот, как ей показалось, был чище большинства других и она видела несколько котов, несущих караульную службу. Однако даже Леди Бэбби не могла справиться с крупными крысами. Пошарив по полу рукой, Кейт нащупала одну из туфель и бросила ее на шум.

Кейт всегда отличалась меткостью, в этот раз тоже не промахнулась и услышала, как кто-то застонал.

Но ведь крысы не стонут!

Потом из темноты раздался голос лорда Уингейта.

— Черт, Кейт! — прошипел он. — Это всего лишь я.

Это был лорд Уингейт — он вошел в маленькую дверь, соединяющую их комнаты, которую она, конечно, и не подумала запереть, когда ушла к себе. К тому же ей и в голову не могло прийти, что он отважится на ночное вторжение. Она нервно потребовала у хозяина, чтобы им предоставили отдельные комнаты, и лорд Уингейт не стал возражать.

Теперь она поняла почему. Да, у них были отдельные комнаты, отделенные друг от друга дверью.

Кейт услышала, как чиркнула спичка, и в комнате стало светлее. Он принес с собой свечу и сейчас, подняв ее, смотрел на нее в неровном свете. Она слишком поздно вспомнила, что на ней нет ни лоскута одежды, и быстро натянула на себя простыню.

— Что вам нужно? — Она отвела глаза от того, что увидела в свете свечи. На нем был только халат, и, когда маркиз поднял руку, он распахнулся на груди, открыв ее взору длинный треугольник волос.

— Мне показалось, что ты зовешь меня, — удивился он ее вопросу.

— Ну так я вас не звала.

Однако, даже сказав это, она вовсе не была уверена в своей правоте. Он ведь снился ей всего несколько минут назад, и она вполне могла выкрикнуть его имя во время какого-нибудь эротического эпизода из сна.

— Кейт, — он поставил свечу на столик возле ее кровати, — я отчетливо слышал тебя. Я читал и…

Чем ближе он подходил к кровати, тем выше она натягивала простыню.

— Может, я и позвала вас, — неохотно признала она, — но только во сне. Мне жаль, если я вас побеспокоила.

Однако, к сожалению, вместо того чтобы обидеться и уйти, лорд Уингейт присел на кровать рядом с ней и спрятал свое лицо в ладонях.

— Ничего. Я все равно не мог заснуть, — сказал он доскам пола. — Знаешь, Кейт, нам ни за что не успеть вовремя. И все этот дождь…

Изабель. Это все, что ему нужно. Поговорить об Изабель.

— Ну нет, — с уверенностью, которой она вовсе не испытывала, перебила его Кейт, — мы найдем ее. Конечно же, найдем.

— Нет. — Он сидел к ней спиной, лица не было видно, но вся его поза выражала невыносимую боль и вину, которую он нес на своих плечах. — Не найдем. Мы приедем слишком поздно. И тогда ей придется выйти за него замуж.

Кейт, пораженная печалью, которая звучала в его низком мужественном голосе, непроизвольно потянулась к нему и положила руку на широкую, сильную спину. Потому что ситуация была намного хуже, чем представлялось Берку. Дэниел Крэйвен никогда не женится на Изабель. Кейт это знала.

Но разумеется, не могла сказать об этом отцу Изабель.

— Это был Крэйвен! — неожиданно заявил он.

Кейт, не понимая, взглянула на него:

— Прошу прощения?

— Это был Крэйвен, — повторил он. — Изабель сказала мне, что тогда с тобой в саду был Дэниел Крэйвен, а не лорд Палмер. А ты позволила мне думать, что это был он. Почему?

Кейт, которую потрясло то, что он так резко сменил тему, сделала глотательное движение, но так и не подняла глаз от стеганого одеяла, которое во сне отпихнула к спинке кровати.