Мэг Кэбот - Маленький скандал

Придя в себя, Кейт увидела, что лежит на груди у Берка. Она подняла голову и, посмотрев на его улыбающееся лицо, обнаружила, что ее волосы окутывают их обоих, как мягкий шелковистый полог. Она потянулась, чтобы отбросить их, но Берк поймал ее руку.

— Не нужно. Мне так нравится.

И тогда ей пришлось его поцеловать. А что еще она могла сделать?

* * *

Когда он вновь появился в их комнате через полчаса, успев за это время переговорить с кучером о состоянии дорог, Кейт не успела подготовиться к тому, что ее настроение так быстро переменится. Причина заключалась том, что только что ей было ужасно плохо — настолько плохо, насколько может быть плохо человеку, у которого в желудке не осталось ничего после того, как его несколько раз подряд вырвало. Берк, обнаруживший ее там, где оставил, лишь спросил, как сделал бы всякий другой на его месте:

— Кейт? Ты не встаешь?

— Уходи, — это все, что она была способна сказать в данную минуту.

Он продолжал, однако, стоять и выглядел чересчур здоровым и отдохнувшим, в то время как она боялась пошевелиться, чтобы не вызвать нового приступа тошноты.

— Кейт, — Берк явно начал раздражаться, но старался этого не показать, — нам скоро выезжать, ты же знаешь…

— Уходи же! — На этот раз просьба — так из вежливости можно назвать то, чем на самом деле это было — сопровождалась близнецом туфли, которую Кейт запустила в Берка прошлой ночью. Он поспешно ретировался, пытаясь сообразить, надолго ли их могут задержать эти штучки. Как сказал кучер, дорога на Шотландию была в плохом состоянии, но проехать по ней можно. Если двигаться быстро, то к ночи они могли бы проехать значительную часть пути, а может, и добраться до места. Этого, конечно, не получится, если они выедут поздно, как, похоже, и будет из-за непонятных капризов Кейт.

И все же не успел он допить кофе, как внизу появилась Кейт. Она и не думала объяснять столь странное поведение. Она отказалась от яичницы с беконом, которую он подвинул к ней, но съела тост и выпила чашку чаю. Покончив с завтраком, она сказала, что готова отправиться в путь, однако в ее голосе не было уверенности.

Но это, предположил Берк, скорее всего из-за смущения или некоторой неловкости. В конце концов, после такой ночи и опытную женщину могло бросить в краску. А здесь она вынуждена находиться вместе с другими гостями, которые спали под той же крышей, что стала свидетельницей ее сомнительного поведения.

Он поспешно расплатился с хозяином гостиницы и потащил Кейт к экипажу, чтобы не затягивать неловкой сцены.

Но если Берк ожидал, что Кейт заметит его предупредительность, то его ждало глубокое разочарование. Как только он опустился на сиденье рядом с ней и обнял ее за плечи, Кейт напряглась и предложила ему занять место напротив.

Берк недоуменно посмотрел на нее.

— Кейт, ведь ты же не собираешься все начинать сначала? Я полагал, что мы все уладили.

— Что — все? — спросила Кейт. — Не думаю, чго мы уладили хоть что-нибудь. Я согласилась поехать с вами, чтобы помочь найти вашу дочь. Ничего другого.

— Если это правда, то почему ты позвала меня прошлой ночью?

— Я уже говорила, — глядя в окно, сказала она. — Это было во сне.

— Хорошо, может, тогда ты повнимательнее прислушаешься к своим снам, Кейт. — Берк был серьезен. — Может, они пытаются сказать тебе что-то. Может, они пытаются сказать то, что ты, видимо, не можешь сказать сама, что ты меня любишь и хочешь выйти за меня замуж…

По-прежнему не глядя в его сторону, Кейт отрицательно покачала головой.

— Ты хочешь сказать, — Берк тщательно подбирал слова, — что даже после этой ночи — не говоря уже о сегодняшнем утре — у тебя по-прежнему нет намерения выходить за меня замуж?

— Именно так, — ответила она окну.

Ему еще никогда так не хотелось что-нибудь сокрушить, как в тот момент. Его пальцы сжались в кулаки, но он засунул их в карманы. У него нет ни малейшего желания, убеждал он себя, пускать их в ход.

— Ты — маленькая лицемерка! — прорычал он.

Это наконец заставило ее обернуться.

— Лицемерка? — протянула она.

— Впрочем, — проговорил он со спокойствием, которое удивило даже его самого, — это еще вежливое определение.

И без того огромные серые глаза Кейт расширились.

— Вежливое определение для чего?

— Для женщины, которая ведет себя как ты, Кейт. Ты заявляешь, что не желаешь иметь со мной ничего общего, и при этом ночью и утром занимаешься со мной любовью, как женщина, явно получающая от этого удовольствие. Поскольку ты не требуешь оплаты за такие услуги, то мне остается предположить, что ты делаешь это потому, что я тебе нравлюсь — во всяком случае, немного нравлюсь. А от этого твое поведение, прошу меня простить, смахивает на лицемерие.

Она и раньше была несколько бледна, однако сейчас вся оставшаяся краска в одно мгновение схлынула с ее щек. Кейт смотрела на него, слегка приоткрыв губы, словно была не в состоянии вымолвить хоть слово. Затем, как заметил Берк, краска, только что совершенно покинувшая ее лицо, вернулась, залив Кейт густой волной. Ее губы и щеки запылали.

— Я… Это все из-за вас… Если бы не вы…

Разозлившись на себя из-за этого глупого заикания, она резко отвернулась от него, щеки ее горели. Обращаясь к полу, Кейт проговорила:

— Вы сами виноваты. Если бы вы ушли, когда я попросила… Не понимаю, как можно ожидать, что я способна устоять перед вами…

— Кейт. — Кулаки у Берка немного разжались (не те кулаки, которые он прятал от Кейт, а те, которые снова сжимались у него в желудке). Но это было не столько от того, что он услышал… хотя того, что сказала Кейт, было вполне достаточно, чтобы усмирить его гнев. Это в основном было связано с тем, как она это сказала — с дрожанием в голосе, с румянцем и с боязнью встретиться с ним взглядом. Вдруг причина ее враждебности стала ему понятна. По крайней мере он так решил. — Кейт, — снова заговорил он. Ему очень хотелось взять ее за руку, но он сдержался, чувствуя, что уже без особых усилий заработал победное очко, заставив ее столь откровенно высказаться. — Прислушайся к себе. Ты слышала, что только что сказала? Если то, что ты сказала, — правда, то как ты даже можешь подумать о том, чтобы не выйти за меня замуж?

К его крайнему изумлению, Кейт — уравновешенная, спокойная Кейт — всхлипнула. Она отвернулась, чтобы он не мог увидеть ее лица за широкими полями капора… но он увидел, как задрожали ее плечи, и явственно услышал, как она всхлипнула.

Но когда он инстинктивно потянулся к ней, эти плечи сразу напряглись. В следующий момент она откинулась на подушки сиденья в дальнем от него углу и крикнула, все еще не глядя на него:

— Ради всего святого, вы не можете сесть там и оставить меня в покое?

Берк подчинился, но только потому, что прекрасно видел — она сейчас не в том состоянии, чтобы воспринимать доводы разума. Откинувшись на спинку сиденья, он смотрел на нее и думал, что, может быть, ночью — или нет, скорее ранним утром, видимо, когда он уходил поговорить с кучером, — кто-то пришел и забрал нежную, разумную Кейт, которую он знал, и заменил ее этой непредсказуемой, раздражительной Кейт. Он всегда считал, что она наименее подверженная переменам настроения женщина из всех, кого он знал, что в ее характере нет склонности к беспричинным припадкам дурного расположения духа, к которым он привык в отношениях с другими особами женского пола, и в первую очередь с собственной дочерью.

И все же теперь он начинал понимать, что любая женщина, как бы расчудесна и разумна она ни была большую часть времени, может быть подвержена этим внезапным и неожиданным сменам настроения.

Если, конечно, у Кейт не было каких-то причин вести себя подобным образом. Каких-то причин, помимо одной очевидной — того, что она все еще сердится на него за то, что он пытался сделать ее своей содержанкой. Но ведь за это он уже извинился и попытался все исправить, сделав ей предложение. Так почему же она теперь так удручена? Он не считал ее женщиной, способной таить что-либо в себе. Если бы это было так, она ни за что не согласилась бы помочь ему в поисках Изабель.

Ладно, подумал он, подождем. Когда все закончится — когда с Божьей помощью они найдут Изабель и Кейт уговорит ее отказаться от безумного плана выйти замуж за этого выродка Крэйвена, — тогда он все уладит с ней миром.

Не сомневайтесь, он так и сделает.

Было уже за полночь, когда они добрались до Гретна-Грин. Кейт уже давно провалилась в беспокойный сон, и когда экипаж наконец остановился, она даже не проснулась. Наоборот, она поудобнее устроилась на сиденье, благодарная, что тряска, которая мучила ее всю дорогу, в конце концов прекратилась.

Но ей не пришлось долго спать. Вскоре она вновь почувствовала, что ее качнуло, но это уже было не движение экипажа, а рука, которая опустилась на ее плечо.

— Проснись, Кейт. — Дыхание маркиза своим теплом ласкало ей ухо. — Мы приехали.

Она раздраженно завертелась, пытаясь повернуться к нему спиной, — это было не просто, так как сиденье было узким, а кринолин ее платья — широким. И все же ей было удобно — уж точно удобнее, чем в продолжение всего дня, — и мысль о том, что опять нужно куда-то идти, была ей ненавистна.

— Ну и пусть, — не открывая глаз, пробормотала она, словно это могло заставить Берка испариться. — Просто дайте мне поспать.

— Не можешь же ты спать в экипаже, Кейт!

В голосе Берка звучало что-то незнакомое. Сквозь сон Кейт приняла это за сдержанное удивление и хотела сказать: «Я вам не ребенок», — прекрасно понимая, что ведет себя именно так. Только она очень устала. Почему бы ему просто не уйти и не дать ей поспать?

Потом она почувствовала, что он просунул одну руку ей под спину, а другую — под колени и поднял ее с сиденья.

Кейт моментально проснулась, сон как ветром сдуло, и она почувствовала себя глубоко несчастной. Это свое состояние она продемонстрировала, ткнув кулачком в грудь маркизу.

— Поставьте меня на землю! — рассердилась она. — Я вам не калека и вполне могу идти сама.

Маркиз посмотрел под ноги.

— Но, Кейт…

— Поставьте меня на землю, говорю я вам!

Берк вздохнул и подчинился. Она тут же по щиколотку утонула в громадной грязной луже, оставшейся после дождя.

— Ой… — Кейт с ужасом подхватила подол платья и посмотрела на свои ноги. Берк, стоя около нее, тоже смотрел на ее ноги, которые она поворачивала то так, то этак, чтобы определить в падающем из окна гостиницы свете понесенный ущерб.

— Я пытался тебе сказать, — он больше не мог сдерживаться и от души веселился, — но ты зачем-то ударила меня…

— Я знаю.

— Это ведь ты настаивала, чтобы тебя поставили на землю.

— Я знаю.

— Если бы ты не сочла мою близость столь неприятной, я бы с удовольствием отнес тебя прямо в комнату.

— Я знаю, — на этот раз Кейт произнесла это, стуча зубами. Вода в луже была холодной.

Маркиз вздохнул. Затем, наклонившись, снова поднял ее на руки.

На этот раз Кейт не возмущалась. Она даже обняла его за шею и повисла на нем всем своим весом, когда он нес ее через двор, потом вверх по лестнице и дальше в освещенную светом камина гостиную, где Кейт увидела столько людей, которые глазели на них, повернув головы от своих столов, что тут же спрятала лицо на плече у Берка, чтобы не встречаться с их взглядами. Берк все, конечно, заметил и тоже нашел это весьма занимательным. Кейт услышала, как он прыснул.

— Ничего смешного тут нет, — проворчала она в грудь Берка.

— Тут и вправду нет ничего смешного, — согласился он, поднимаясь по лестнице на второй этаж. — А вот ты смешна.

— Ничего я не смешна, — все еще уткнувшись в его грудь, заявила она. — Я смущена. Я устала и голодна, а еще я мокрая и несчастная. Вот и все. И мне не хочется, чтобы все таращились на меня.

— Не беспокойся, — небрежно произнес он. — Все подумали, что мы женаты.

При этих словах она подняла голову.

— Да? А почему?

— Ну, мне пришлось им так сказать, когда выяснилось, что здесь осталась свободной всего одна комната. — Внезапно он остановился. — Ну вот мы и пришли.

Берк распахнул дверь и осторожно опустил Кейт в глубокое кресло у жарко пылающего камина. Огонь мгновенно нагрел ее мокрые ботинки и чулки, показав тем самым, чего ей так не хватало, потому что она была не только усталой и голодной, мокрой и несчастной, но еще и сильно замерзла.

Но тепло, каким бы уютным оно ни было, не могло отвлечь ее от мыслей, что Берк Трэхерн продолжает гнуть свою линию в отношении ее.

— Сейчас принесут ужин. — Он снял перчатки и плащ. — Не могу поручиться, что так поздно он будет изысканным, но хозяин заверил меня, что у его жены найдется один-два припрятанных пирога с мясом. При условии, что начинка в них не из потрохов, они должны быть съедобными.

Кейт чувствовала, как огонь отогревает ее лицо и руки, а также почти одеревеневшие от холода ноги. Это было изумительное ощущение — ощущение внезапного перехода от ужасного неудобства к полному уюту. Ну пусть не к полному. Еще нужно снять ботинки, конечно, а с этим придется потрудиться, ведь шнурки намокли и их будет непросто развязать.