– Бад будет так гордиться! – Коул хмыкнул.

– Ох, что будет, когда мы вернемся! «Ну вот, мы же вам говорили!»

Мы. Он говорит о будущем. Он уже считает ее неотделимой частью самого себя…

Эви плотнее закуталась в его куртку. Она предпочла бы его объятия… Ей вдруг захотелось, чтобы он обнял ее. Сейчас. Немедленно. Хватит мечтать! Пришло время мечтам стать явью.

Коул направился к машине. Эви последовала за ним.

– Поцелуй меня, а?

Он удивленно обернулся, на его лице появилась радостная улыбка.

– Солнышко, да ведь я мог бы целовать тебя весь день!

– Просто обними меня…

И он обнял ее, привычно, уверенно, по-хозяйски. Она прильнула к нему.

– Коул, я тебя люблю!

– Я тебя тоже.

* * *

На следующее утро они выехали из Бозмена, направляясь на северо-восток. Эви любовалась великолепным пейзажем. Вести машину она доверила Коулу – в конце концов, это было его путешествие.

– Ты говорил, у твоего отца было десять тысяч акров земли? Однако вы были не бедные!

– Если иметь в виду землю – да.

У них было все, кроме любви, догадалась Эви.

– Земля перешла по наследству к моей тетке. Она сдает ее в аренду. Я не хотел иметь к этому отношения.

Эви потрепала его по голове, пропустив сквозь пальцы песочные пряди. Тающий снег сверкал на солнце. Коул спокойно рассказывал об истории Монтаны, но Эви чувствовала, как с каждой милей растет его напряжение.

Он не бывал здесь шестнадцать лет. Эви следила за выражением его лица. Он то и дело узнавал знакомые места и сравнивал воспоминания с действительностью.

Коул кивнул на маленькое ранчо.

– Вот здесь живут Мария с мужем. А может, уже и не живут. Она десять лет служила у нас экономкой. А ее муж каждую весну клеймил наш скот. Скоро приедем.

Эви думала о том, что Коул взял ее с собой уда, куда не пустил бы ни одну другую женщину. Он пустил ее в свое прошлое, показал все вой старые шрамы и тяжелые воспоминания, изволил разделить с собой не только хорошее, и плохое…

Эви почти не разговаривала. Она старалась подмечать все до последней мелочи – намеки, вдохи, суровые морщинки между бровей, благоговение, с каким он смотрел на горы… Он отпускал шуточки по поводу сентиментальных путешествий. А Эви прислушивалась к эху воспоминаний. Так не вязалось это высокое синее небо – и звуки пощечин, удары кулаков… Она сопоставляла вежливого, сдержанного мужчины, которого она знала, с его суховатым юмором, с его пылкой страстностью, – и его тяжелое детство, о котором он рассказывал. Коул так нежно любил ее этой ночью! Словно хотел возместить что-то, спрятаться от чего-то страшного…

И вот они едут туда. Вдвоем. Вместе. Так что все будет хорошо.

Она нашла его руку.

Коул на несколько мгновений стиснул ее руку в своей, потом снова взялся за руль. Эви погладила его по шее, пытаясь заставить расслабиться. Коул запрокинул голову и тяжело вздохнул.

– По-моему, я нервничаю, куда больше тебя! – рассмеялась Эви.

– А чего нервничать-то?

И правда, чего она боится? Эви смотрела на дорогу, продолжая поглаживать Коула по плечу.

Он взял ее руку и положил себе на грудь. Его сердце глухо билось под пальцами, и стук успокаивал Эви.

– Наше ранчо тебе не сделает ничего дурного.

– Но твое прошлое…

– И твое тоже. Мы оба позволили прошлому взять слишком большую власть над нами.

– Да, это верно, – согласилась Эви.

– Дом, несколько сараев. Ничего особенного. Отец всегда очень заботился о том, чтобы соблюдать внешние приличия. И мать тоже, А что происходит в семье – это никого не касается.

Эви верила ему. Временами, когда она замирала в его объятиях, ей казалось, что он видит всю ее душу насквозь и между ними нет и не может быть никаких тайн. А временами, как сейчас, он уходил от нее и никакие ласки на свете не могли заполнить эту пропасть. Словно он шагал по какой-то, видимой только ему одному, дороге, одинокий, далекий и недоступный, как горы на горизонте. У него не было никого, кому он мог бы довериться, и Коул привык не искать посторонней помощи. Эви восхищалась этим и уважала его за это.

Но сумеет ли она когда-нибудь привыкнуть к этому? Да, он хочет ее – но позволит ли он себе нуждаться в ней, зависеть от нее? Он так привык жить сам по себе…

Ей следует быть осторожной и не перегибать палку – не спешить навязываться ему со своей помощью, своим сочувствием, советами. Ей не хотелось совать нос не в свое дело. И все же она очень хотела знать, о чем он сейчас думает.

Коул дернул плечом, сбросил ее руку. Эви снова положила руку ему на плечо.

– Не надо. А то мы так далеко не уедем. – Эви положила руки на колени. Может быть, она и так зашла чересчур далеко?

– Ты выглядел таким напряженным, – объяснила она, очень стараясь, чтобы ее голос не звучал виновато.

– В самом деле? Я бы скорее сказал – на взводе!

Эви изумленно уставилась на него. Коул рассмеялся.

– Ты что думаешь, я железный? Ты меня ласкаешь, а я что, должен сидеть как истукан? Ты меня отвлекаешь от дороги.

Эви залилась краской.

– Я не хотела… – Он понизил голос.

– Я знаю, солнышко. Ты чертовски соблазнительна, даже когда сама того не хочешь. Но мне-то от этого не легче…

Она поспешно отвела глаза. Пейзаж за окном сделался вдруг бледным, как пастельная акварель.

– Я не собиралась тебя заводить…

– Но я надеюсь, что ты закончишь то, что начала?

– Как?

Скрип тормозов объяснил ей его намерения.

– Эй, здесь же нельзя выключить свет!

– Ничего, мы можем заняться этим и при свете. Иди сюда.

– Коул, нельзя же так! – запротестовала Эви, не очень, впрочем, усиленно.

– Почему же? Мы уже час едем, и хоть бы одна машина попалась навстречу!

– Коул!

Он наклонился к ней, упершись коленом в приборную доску. Он был горяч и хорош собой, как ковбой, приехавший с отдаленного ранчо в город поразвлечься.

– Ты что думаешь, в машине мало места? Кстати, потребителям будет интересно знать и это, – с усмешкой сказал Коул.

Он нежно коснулся ее груди, и Эви шумно втянула в себя воздух. Коул погладил ее по щеке, она судорожно сглотнула. Это привлекло его внимание к ее расстегнутому воротнику.

– Что, снова голова кружится? – участливо спросил он.

– Кажется, да…

– И я здесь, как всегда, ни при чем? – Коул поднес ее ладонь к губам и принялся целовать ее.

Эви задыхалась.

– Коул, мы же посреди голой равнины!

– Ничего, тут есть все, что мне нужно.

– А если полиция?

– Что, ты в это веришь? Какая тут полиция?

И может ли она устоять перед ним?

– Коул, ты с ума сошел!

– И почему мы не делали этого раньше? – Он бросил взгляд на заднее сиденье, заваленное вещами. – По-моему, это вполне разумно.

– Мы же не школьники, Коул!

– Но ведь это здорово! Рискнем?

Она и так каждый раз рисковала – рисковала растаять в его объятиях.

– Коул, ты коварный соблазнитель! Ты это знаешь?

– Ну что ж, давай совершим грехопадение…

11

Он вытянул ее свитер из джинсов. Громко щелкнул отстегнутый ремень безопасности. Коул ущипнул ее за мочку уха, и Эви громко застонала. Ее стон показался ему настоящей музыкой.

– Это тебе не прошлая ночь! – усмехнулся он.

Она вспомнила огромную ванну. Они нежились в ней и по очереди растирали друг друга – мышцы у обоих застыли после многих дней, проведенных в машине. Эви хорошо запомнила каждый мускул у него на теле.

Эви понятия не имела, как они попадут на заднее сиденье. Но сейчас она была слишком занята тем, что ласкала эти мышцы, вдоль лопаток к позвоночнику, вниз вдоль спины, ощущая, как напряглись его бедра.

Она резко втянула в себя воздух. Он запустил руки ей под свитер, нащупал грудь под ее любимым кружевным лифчиком. Эви вспомнила, как утром Коул наблюдал за тем, как она надевает этот лифчик, и ее вновь обдало жаром.

Он прикрыл глаза и ласкал большим пальцем ее шелковистую грудь, теребя набухший сосок. Эви вновь застонала. Он задрал на ней свитер, наклонился и поцеловал ее в пупок, заставив содрогнуться от наслаждения.

Ее джинсы расстегнулись. Эви затаила дыхание. Нет, похоже, до заднего сиденья они не оберутся… Эта мысль возбудила ее еще больше. Эви нравилось, что она заставляет Коула «бывать обо всем на свете, что он с трудом сдерживается – но и сдерживается он только ради нее. «Да, это настоящая любовь!» – подумала она.

И тут он впился губами в ее шею. Эви тихо ахнула.

– Коул!

Он отвел волосы назад, чтобы удобнее было целовать ее.

Эви ждала, задыхаясь. Она зажмурилась, и под веками у нее пульсировали оранжевые огни. Коул вдруг застыл. Она прижалась щекой к его щеке, наслаждаясь запахом его кожи, в ожидании дальнейших ласк.

– Коул… Коул? – теребила его Эви в нетерпении.

Он не двигался.

Эви открыла глаза и, ничего не понимая, ставилась на Коула.

Коул смотрел в окно. Она только сейчас осознала, что пульсирующие оранжевые огни ей вовсе не померещились. В двадцати шагах позади них стояла полицейская машина.

Эви поспешно села.

– А что мы делали?

– Ничего!

Эви беззвучно рассмеялась и одернула свитер. Коул снова сел за руль. Лицо у него был каменным.

– По крайней мере, за превышение скорости они нас не оштрафуют, – хихикнул Эви. – А, Коул?

– Это дорожный патруль. Сиди и помалкивай, – приказал Коул бесцветным голосом.

– Говорить буду я.

Эви надулась. Нашел тоже время изображать из себя сильного мужчину! На само деле, это же смешно! Надо же было этим полицейским подъехать именно в тот момент, когда они… хм… Эви покраснела. Полицейский сидел в своей машине, в руке у него была рация.

– Должно быть, проверяет наш номер. Коул что-то проворчал, глядя в зеркало заднего обзора.

– Мы, конечно, зашли далеко, но ведь за это, кажется, не штрафуют? – Эви снова рас смеялась.

Коул однажды сказал, что ему очень нравится, как у нее сверкают глаза, когда она смеется.

Он и глазом не моргнул.

В машине наступила неловкая тишина. Эви осторожно потянула его за рукав.

– Ну что ты, Коул? Все ведь в порядке!

Он вскинул руку, делая ей знак замолчать. Он ничего не хотел слушать!

Эви обернулась. Полицейский неторопливо шел к их машине.

Коул нажал кнопку на подлокотнике, и стекло медленно поползло вниз. В машину ворвался ветер.

Полицейский остановился перед дверцей водителя и нагнулся к окошку. Эви обратила внимание, что он как бы нависает над своей жертвой. На нем были темные очки, но у Эви было чувство, что ее внимательно изучают. Впрочем, все правильно. Машины, застрявшие на дороге, доставляют полицейским не меньше хлопот, чем угонщики и лихачи.

– У вас проблемы? – спросил он.

– Нет, – сухо ответил Коул. – Мы просто любуемся пейзажем.

Полицейский огляделся. Вокруг простиралась голая плоская равнина, вдалеке виднелись горы – и все.

– Есть чем любоваться!

– Тут красиво! – объявила Эви. Она наклонилась к окну, чтобы лучше видеть лицо полисмена. – Я в Монтане первый раз!

Полисмен едва заметно улыбнулся. Эви видела свое искаженное отражение в его темных очках.

– А вы, сэр?

Коул пробормотал что-то невнятное.

– Простите? – Полицейский нагнулся ниже, так что его лицо оказалось почти на одном уровне с лицом Коула.

– Я здесь уже бывал.

Полицейский побарабанил толстыми пальцами по дверце машины, раздумывая, что предпринять дальше.

– Простите, сэр, не могли бы вы предъявить мне свои права?

Улыбка Эви словно прилипла к ее лицу. Ну чего Коул так возится? Ей хотелось подтолкнуть его, поторопить…

– Извините, сэр, работа такая, – добавил полисмен.

Коул выудил из заднего кармана свой бумажник. Когда он наклонился вперед, полицейский выпрямился. Эви успела заметить у него на бедре пистолет в кобуре черной кожи.

Коул достал свои права и предъявил их полицейскому.

– Адрес у вас не менялся, сэр?

– Нет.

– А ваши права, мэм?

– Я тоже из Мичигана. А мои права где-то там, – Эви указала на заднее сиденье.

– Ну, хорошо, – сказал полисмен. – Попрошу вас пока задержаться.

Он развернулся на каблуках и направился к своей машине.

Эви подождала, пока он отойдет настолько, чтобы не слышать их.

– Ты мог бы вести себя и повежливей. – Коул смотрел прямо перед собой. Лицо у него было каменное.

– Зачем?

– Ну, занимались любовью, ну и что?

– Надеюсь, ничего другого ему в голову не придет.

– В смысле?

Коул стиснул баранку и снова посмотрел в зеркало. У Эви на миг возникло неприятное ощущение, что он подумывает, не рвануть ли с места и мчаться, не останавливаясь до самой канадской границы.