Маша Драч - Малявка

— Но всё же? — не унималась я.

— Нет, я бы не отказался, — после паузы ответил он. — Ладно, поехали уже к твоему дяде Коле. Но если Андрей в очередной раз пересечет границы, то больше ты туда не поедешь, понятно?

— Хорошо, — тяжело вздохнув, ответила я.

Когда мы ехали в машине, я ощущала, что между нами витает некоторое напряжение. Угораздило же меня сказать те слова. Я бы на месте Габриеля вообще перестала разговаривать со мной, а он не то, чтобы не перестал, так еще и согласился ехать. Ощущение вины и стыда увеличилось в сто крат, от чего я чувствовала себя полной дрянью.

— Габи, — я переплела пальцы наших рук.

— Да? — он внимательно смотрит на дорогу, целуя тыльную сторону моей ладони.

— Мне всё еще неловко за то, что я тебе сказала в квартире.

— Всё в норме. Я прекрасно понимаю, что ты это с горяча, с кем не бывает. Поверь, когда тебе на работе все подряд имеют мозги, то ты как-то неосознанно закаляешься, так что…

— И всё же, я не хочу, чтобы ты думал, будто любое твое откровение я когда-нибудь могу использовать против тебя.

— Малыш, всё хорошо, — Габриель глянул на меня и улыбнулся. Только от одной его краткой улыбки у меня внутри всё переворачивается и дрожит.

Дядя Коля нас встретил тепло и радушно. Когда я увидела его, то ощутила, как же всё-таки сильно по нему скучала. Именно сейчас, когда он суетливо искал для меня и Габи тапочки, я поняла, что этот старик с добрыми глазами уже давно стал некой важной составляющей частью моей жизни. Пока мы жили в одном подъезде, я и понятия не имела, насколько дядя Коля близок мне. А теперь… Теперь я на всё это смотрела совсем другим глазами.

— Добрый вечер, — вежливо произнес Габриель и крепко пожал дяде Коле руку. — Небольшой презент, — Габи подал бутылку дорогого красного вина, которое мы купили по пути.

— Ой, что вы, что вы, — смущенно проговорил дядя Коля. — Не стоило.

— Бокал вина всем нам пойдет только на пользу.

— Спасибо, спасибо. Проходите, я уже накрыл на стол.

Мы переобулись и прошли за дядей Колей на кухню. Он наготовил столько всего, будто бы ждал в гости не меня, а королевскую семью. Сердце в умилении сжалось.

— Присаживайтесь, я сейчас достану бокалы.

— Может, вам помочь?

— Нет-нет, я сам, — дядя Коля улыбнулся и ушел в зал.

— Как тебе? — шепотом спросила я, садясь за стол.

— Не знал бы, что он сосед, подумал, твой дедушка, — Габриель расположился рядом со мной. — Сто лет не был на таких вот домашних уютных вечерах. Даже как-то странно немного.

— А вот и я, — заявил дядя Коля, возвращаясь с бокалами, позади него уже бежал пес.

Я напрягалась и прижалась к Габриелю. Уже как-то и забыла про Графа. Ужас перед этими животными, который во мне поселился еще в детстве, снова дал о себе знать.

— Ты чего? — Габи поцеловал меня в висок и обнял одной рукой.

— Пес, — сдавленно пробормотала я.

— Граф, будь приветливей с гостями, — строго обратился дядя Коля, откупоривая бутылку вина.

— Граф значит, — Габриель потянулся к псу и погладил его за ухом. Животное лизнуло ему ладонь как бы в одобрение проделанных манипуляций.

Похоже, Габи магическим образом умеет воздействовать не только на меня, но и на Графа. Пес развалился прямо рядом с нами, положив свою голову на ноги Габриеля. Как только я заметила, что Граф задремал, я немного расслабилась.

— Давайте выпьем за встречу, — дядя Коля подал нам бокалы. — Всё-таки несколько месяцев не виделись.

— За встречу, — поддержал Габи и мы втроем чокнулись бокалами. Терпкое вино оказалось очень даже вкусным. Я-то думала, что любой алкоголь сам по себе невероятно горький, но нет.

— Кушайте-кушайте, — дядя Коля сел за стол и посмотрел нас.

Ненавязчивая беседа завязалась сама по себе. Габриель увлеченно расспрашивал дядю Колю насчет собаки, насколько трудно может быть с ней, можно ли обучить каким-либо командам. Мой сосед, зная о собаках всё, охотно отвечал на вопросы. Потом я поделилась своими намерениями насчет того, чтобы поступить учиться.

— Это замечательная идея, сейчас без образования никуда, — поддержал дядя Коля.

— Я тоже так думаю. Во всяком случае, учеба не повредит. Выберешь то, что тебе по душе, а я уже обо всём позабочусь, — твердо заявил Габриель, делая глоток вина.

— Верно-верно. Поля у нас умница-красавица, — слова дядя Коли вогнали меня в краску.

— Да, наша умница-красавица? — Габи поцеловал меня.

— Знаешь Габриель, — уже серьезным тоном начал дядя Коля, подсыпая нам в тарелки салат. — Я понимаю, что для Поли всего лишь сосед.

— Не говорите так, — мягко возразила я.

— И всё же… Но раз так сложилась ситуация и я чувствую некоторую ответственность за эту девочку, ты ее не обижай, хорошо? Все мы ссоримся, потом миримся, это нормально. Ты главное мне вот что скажи, какие у тебя намеренья? Есть разница в возрасте, от этого никуда не скрыться, но ты осознанно пошел на это, поэтому логично задать подобный вопрос.

— Мои намеренья самые серьезные, — без колебаний твердо ответил Габриель. — Сначала учеба, потом найдем хорошую работу, свадьба, вне всякого сомнения, но это уже позже. Поля должна реализовать себя, не хочу преждевременно привязывать ее.

— А что насчет детей? — дядя Коля был похож на настоящего прокурора, которых я видела в криминальных сериалах, которые так любит папа.

— Хочу детей. И если так случится, что ребенок появится раньше, то это никак не помешает Полине доучиться. В конце концов, я взрослый состоявшийся мужчина и смогу позаботиться о своей женщине и ребенке, — то с какой поразительной уверенностью и твердостью рассуждал Габриель, положительно удивило дядю Колю.

— Что же, тогда больше никаких вопросов, — он улыбнулся.

Внезапно зазвонил мобильник Габриеля.

— Простите, это по работе, — он вышел из-за стола и скрылся в коридоре.

Проснувшейся Граф, рассеянно осмотрелся по сторонам, а затем лег возле ног своего хозяина.

— Полиночка, — он поддался чуть вперед. — Какой славный мужчина. Он тебя любит, это очевидно.

— Правда?

— Да. Взгляда от тебя не отводит, впервые вижу такое. Вы похожи на половинки одного целого — он ловит каждое твое слово, ты его. Не переживай по поводу возраста, это всё человеческие заморочки.

— Знаете, я только рядом с ним по-настоящему чувствую себя в безопасности, чувствую себя нужной и любимой, — смущенно призналась я.

— Это главное, дорогая. Это главное.

Когда вернулся Габриель мы еще немного посидели, а потом, набравшись смелости, я решила зайти к отцу.

— Я с тобой, — заявил Габи.

— Нет, я сама.

— Солнце, неужели ты думала я тебя одну туда пущу?

Я промолчала, потому что, именно так и думала.

— Поля, Габриель прав, — вмешался дядя Коля. — Лучше идите вместе, мало ли что. Ты знаешь своего отца.

Мне иногда казалось, что я знаю своего папу, а на деле получалось, что нет, я почти с ним незнакома. Алкоголь уродует людей, делает их безликими незнакомцами.

Я нервничала настолько сильно, что даже немного разболелась голова. Может, я поступаю неправильно? Может, вся моя затея изначально была обречена на провал? Не знаю. Крепко держа руку Габриеля в своей руке, я подошла к двери. Как и тогда, так и сейчас она оставалась незапертой. Папа часто во время пьянок и после них был просто не в состоянии повернуть ключ в замочной скважине, поэтому за этим приходилось следить мне.

Открыв дверь, я несколько секунд не решалась войти внутрь, но всё же пересилила себя. В квартире стоял тяжелый, тошнотворный запах перегара. Понадобилось еще немного времени, чтобы привыкнуть к нему. Борясь с чувством отвращения и тошноты, я пошла вглубь квартиры. Везде горел свет, валялись пустые бутылки, царил невероятный бардак. Я сразу заметила, что многих вещей с момента моего ухода уж нет. Наверное, перепродал кому-нибудь, чтобы купить очередную порцию выпивки. Страшно, мне стало по-настоящему страшно. Такое ощущение, словно я нахожусь в берлоге какого-то дикого зверя.

— Уютненько, — съязвил Габриель, пиная носком своего до блеска начищенного, мною начищенного ботинка, пустую бутылку из-под водки.

— Не смешно, — недовольно пробормотала я.

Из комнаты отца доносился звук телевизора. Мы прошли туда. Папа валялся на диване, подложив руку под голову. Рядом стояла недопитая бутылка с каким-то алкоголем. Господи, да где же он деньги берет на него?! Учитывая, сколько таких пустых бутылок мы нашли, он должен был уже всю квартиру продать.

— Папа? — тихо спросила я, потому что, то существо, которое я видела перед собой, едва походило на моего родителя.

Он с трудом поднялся и посмотрел в нашу сторону. Худой, заросший, грязный с болезненно-желтым оттенком кожи. На это было жутко смотреть, особенно жутко, когда я маленькая помнила своего отца хорошо одетым, чистым и всегда пахнущим дорогим одеколоном.

— Кто пришел, — папа криво заулыбался. — Какие люди! И без охраны?

— Пап, мы пришли тебя проведать, — сдавленно проговорила я, усердно борясь с эмоциями.

— Какая честь, — он взял бутылку и сделал несколько глотков прямо из горлышка. Создавалось такое ощущение, что отец пил не алкоголь, а воду, настолько просто и легко давались ему эти проклятые глотки.

— Мы помочь тебе хотим, — я продолжала говорить спокойно, но голос начинал дрожать.

— Чем? — он пьяно хохотнул и, пошатываясь, встал с дивана. — Хочешь своему папочке подкинуть деньжат? М? — отец начал наступать в нашу сторону, поэтому Габриель тут же завел меня к себе за спину.

— Короче, Андрей, так больше продолжаться не может. Тебе уже пора лечиться и собственно этим мы и хотим заняться.

— Лечиться? Я что, по-вашему, больной? — папа прищурился и презрительно посмотрел на нас.

— Нет, черт тебя дери, здоров как бык, — вспылил Габи.

— Ты мне тут не выступай! — прикрикнул отец. — Нормально всё со мной, а вы лучше катитесь на все четыре стороны. Лекари мне здесь нашлись! Да что вы в моей жизни понимаете?! А с тобой, — он ткнул в Габриеля пальцем, — мы вообще давно в расчете. Вон у тебя девка теперь есть, так что ею и занимайся. Хотя, дам тебе совет на дорожку, держи ее у своей ноги, а то, как мамаша может пойти по рукам, это у них в крови.

Я видела, как меняется лицо Габи, и это было жутко. Глаза потемнели от злости, губы превратились в тонкую белую полоску, желваки задвигались. Он схватил отца за шиворот и, кажется, уже был готов ударить, но в последний момент лишь сильно тряхнул и бросил на диван.

— Мешок дерьма, — процедил сквозь зубы Габриель и, взяв мен за руку повел прочь.

Домой мы ехали в полном молчании, я всем своим нутром ощущала, что Габриель зол, дико зол. Его сердитый взгляд был устремлен на дорогу, а пальцы уж слишком сильно сжимали руль, настолько сильно, что костяшки побелели. Я чувствовала себя наивной дурной и виновницей того, что хороший вечер у дяди Коли превратился в прах.

— Прости, — я уже и сама смутно понимала, за что прошу прощения.

— Здесь нет твоей вины, — жестко ответил Габи.

— Но ты злишься, я же вижу.

— Я злюсь не на тебя, а на твоего папашу недоразвитого, — Габриель полез в бардачок за пачкой сигарет. Закурив, мне показалось, что он немного расслабился.

— Наверное, ты был прав, — я хмурым взглядом посмотрела в окно. — Не стоило вообще к нему ехать. Время идет, а я для него по-прежнему остаюсь шлюхой.

— Не расстраивайся, — Габи положил одну руку мне на колено. — Он уже остатки мозгов пропил и не знает, что говорит.

Когда мы вернулись домой, я быстро переоделась и легла спать. Хотелось забыться сном и не травить себя мыслями об этой «теплой» встрече.

***

Я сидел на кухне и курил. Поля давно спала, а ко мне сон никак не шел. В голове еще звенели слова этого урода. Тварь! Дочь его шлюха. Я бы показал ему, кто тут шлюха, но… Хватит с меня драк с пьяницами.

Закуривая всё новую и новую сигарету, я нервно вертел в руках мобильник. Утром же позвоню Мишке, у него родственник в больнице работают, договорюсь, чтобы Андрюху забрали на лечение. Тут и тупице понятно, что этот засранец сам в клинику не ляжет, а раз так, то я сам его туда упеку. Пусть кодируют, делают, что хотят, но выбивают из него это дерьмо. Такой план немного успокоил меня.

За окном уже появились первые предрассветные намеки и уже пора, наконец-то немного поспать. Потушив недокуренную сигарету, я встал из-за стола и заметил, что мой мобильник завибрировал. Я его поставил на беззвучный режим, когда мы возвращались домой и уже забыл об этом. На экране отобразился незнакомый номер. Мне постоянно звонят с чужих номеров, издержки работы, да и обычный человеческий фактор — забыл, потерял, украли. Один только Мишка за последний год сменил четыре телефона. Казалось бы, что тут уже может быть удивительного, а какой-то червячок сомнений всё равно проник в душу. Я насторожился и, игнорируя нежелание отвечать, всё же ответил: