— Знаешь… — Кира говорит ему прямо на ухо, прижимаясь к щеке щекой. Так, как Максу нравится. Так, как ему сейчас больше всего хочется. — Мне кажется, я влюбилась в тебя с первого взгляда. Вот прямо там, на заправке.

— Кирюш… — неожиданно перебил он ее. — А можно, я в процессе признания в любви буду тебя лапать? — его ладони скользнули с талии вниз, под возмутительно короткий подол. Пальцы сжались. — Ты же не думала, что я смогу удержаться, когда надевала это?

— Лапай на здоровье, — Макс почувствовал щекой ее улыбку. — Только с мысли меня не сбивай. И вообще, что это за признание в любви, если тебя при этом за задницу не лапают? Как-то не по-настоящему.

— Теперь все по-настоящему, — его ладони заскользили по аккуратным округлостям. — Продолжай.

— Продолжаю. Ты был такой… Знаешь, вроде бы должен был казаться по идее жалким и отчаявшимся, а выглядел все равно так, будто способен решить любые проблемы. Да так оно и есть, на самом деле.

— Почему ты уехала? Я расстроился.

— Правда?

— Правда, — серьезно кивнул Макс. — Вспоминал тебя потом несколько раз. Не мог забыть.

— Я… Я испугалась, наверное, — Кира еще раз приложилась к бутылке, угостила Макса. — Мне показалось, что ты… Что из-за тебя моя жизнь может измениться. Так оно и вышло. И я тоже тебя вспоминала. Тебя, твои зеленые глаза и пять твоих веснушек.

Он рассмеялся, прижимая ее к себе плотнее.

— Прямо вот так сразу посчитала?

— Угу. Потом, ближе к лету, их стало больше. Я вот подумала… — задумчиво. — Что мы встретились благодаря твоей… Яночке. Если бы она тебя не оставила на трассе — мы бы не встретились.

— Не факт, — не согласился Макс. — Мы бы все равно встретились. В «Суоменлахти». Здесь. Это никак не связано.

— Мне кажется, — Кира говорила тихо. — Что если бы не было той встречи на Московской трассе — мы бы… прошли мимо друг друга. Вот ужас, представляешь?

— Ужас, точно. Давай позвоним Яночке и поблагодарим ее. За наше знакомство.

За это предложение Макс получил укус в шею, рассмеялся и сделал резкий поворот в их медленном танце, так, что у Киры закружилась голова — от выпитого вина. От его близости. От счастья.

— Знаешь, Кир, кстати, о знакомстве. Мне мать рассказывала, как они с отцом познакомились. Она его шоколадкой угостила. Говорила, что он стоял такой несчастный, уставший. Ей его жалко стало, ну она подошла и угостила. А отец потом утверждал, что она его этой шоколадкой приворожила. Вроде бы, есть такое поверье — что девушка может с помощью еды приворожить понравившегося парня.

— Это ты к чему?

— Ты меня тоже приворожила! — уверенно сказал Макс. — Бутербродами.

— Их моя тетя делала!

— Ничего не знаю! Ты меня ими кормила — значит, ты и приворожила.

— Приворожила — так приворожила, — неожиданно покладисто согласилась Кира. — И не жалею. Как можно было пройти мимо такого идеального мужчины?

— Идеального? — фыркнул Макс. Снова провел ладонями вверх-вниз. — Вот это — идеальное.

— Ты — замечательный, — она не поддалась на отвлекающий маневр. — Ты просто самый лучший.

— Ммм? — Макс увлеченно наглаживал упругие полушария.

— Ты очень умный. Я и сама это вижу, и от многих слышала — даже от Влада — что ты очень хороший специалист и талантливый архитектор.

— Возможно… — Макс принялся медленно гладить языком изящную ушную раковину.

— Не отвлекай меня!

— А ты не отвлекайся… — он переключился на мочку.

— Ну… в общем… А еще ты… какое бы слово подобрать… порядочный. Я точно знаю, что ты не способен на подлые и низкие поступки. Теперь знаю совершенно точно.

Макс не отвечал. Он был занят делом — и весьма увлеченно.

— А еще… — говорить становилось все труднее. — А еще ты очень привлекательный. И, наверное, сам знаешь об этом. У тебя глаза удивительно яркие. И пять веснушек на носу. И губы красивые, и скулы. А тело… плечи… руки… — она погладила по рукаву рубашки, едва не обронив бутылку. — У тебя роскошное тело, сладкий…

— Все, хватит! — Макс отобрал у Киры бутылку и в один глоток допил остатки вина. Пустая бутылка мягко упала на ковровое покрытие. — У сладкого сейчас что-то слипнется от комплиментов. Пойдем в постель, Кирюш.

— Нет, погоди! Я же главное не сказала.

— А что у нас главное? — замер он. От предвкушения.

Кира прижалась к нему всем телом. И зашептала на ухо.

— У тебя офигенный член, — ее рука как-то втиснулась между их телами и погладила его прямо через ткань брюк. — Он замечательный. Я от него кончаю.

Сразу ответить Макс не смог по нескольким причинам. А потом, когда дыхание все же вернулось…

— А я думал, главное — то, что ты меня любишь…

— Это само собой, — медленные движения ее руки не прекращались. — Но по сравнению с твоим членом…

— КИРА!

Она обхватила его обеими руками за шею, крепко поцеловала в губы.

— Я. Тебя. Люблю.

— Наконец-то! И я тебя люблю. Все, пошли в постель!

* * *

— Эта штука снимается через верх или через низ?

— Ты невероятно романтичен.

— А, черт! — он снова проиграл сражение с пуговицами и начал стягивать рубашку через голову. Отшвырнув ее в сторону, взялся за ремень брюк. — Советую поторопиться.

— Как скажешь, — она пожала плечами. И так удачно, что лямки сползли — сначала одна, потом другая. А потом невесомое черное недоразумение скользнуло к ее ногам. А Кира прикрылась — скорее инстинктивно, чем от настоящего смущения. Грудь и лоно — обеими руками. Эффект получился обратный: Макс бросил возню с ремнем и притянул ее к себе — контраст обнаженного тела, прикрывающих его тонких рук и черных чулок оказался слишком убойным.

— С ума меня сведешь… — его голос царапался хриплыми интонациями.

— Стараюсь… — ее — ласкал горловым мурлыканьем.

— Снимай их, — рука скользнула по гладкому бедру.

— Не нравится?

— Нравится. Но ты без всего мне нравишься больше. Хочу тебя… совсем без всего… — разжал руки.

— Тогда… — Кира опустилась на постель и принялась аккуратно спускать с ноги черный нейлон. — Советую поторопиться.

Предупреждение было излишним. Второй чулок смел уже Макс.

* * *

Эта сумасшедшая девчонка… его Кира… будила в нем какую-то совсем неизвестную ему часть личности. Потому что он снова об нее терся. Потому что ничего не мог с этим поделать. Только теперь между ними ничего не было. Только его напряженная плоть и ее нежная кожа. Нежная, влажная. И ее требовательное: «Ну Мааакс!». И как она выгибается и ерзает под ним, пытаясь прекратить эту сладкую пытку бытия по отдельности. Но еще не время. Еще немного, в последних вдохах поодиночке удерживать их обоих на обрыве сладкого, дрожащего безумия. Чтобы потом сорваться. Провалиться друг в друга. А пока — еще немного продержаться, балансируя на краю пропасти наслаждения.

Недооценил он Киру Артуровну. Если ей что-то нужно… А ей было очень нужно. В какой-то момент, неуловимый, она как-то особенно сильно извернулась, прогнулась и… И он пропал. Провалился в нее.

Ее ноги мгновенно скрестились на его пояснице, пальцы вплелись в короткие волосы на затылке. Выдохнула на ухо — жарко и довольно.

— Попался! Попааался… Мой, ты слышишь, ты — мой!

— Твой, — покорно и радостно согласился он, продвигаясь еще чуть вперед, подтягивая выше ее колени. Добиваясь идеального совпадения.

— Скажи еще! — требовательно.

— Твой. Целиком и полностью только твой, госпожа моя бухарская принцесса. А ты…

— Твоя! — так же покорно и радостно согласилась она. — Целиком и полностью только твоя, господин мой ясновельможный пан.

Они замерли на какое-то время. Вслушиваясь в стук сердца. Вглядываясь в глаза. Читая душу.

— Максим… Ты без команды двигаться не начинаешь?

— Я очень послушный.

— Тогда — начинай.

И они начали. И продолжили. И кончили. И все это — вместе. Сшитые накрепко гребанной красной нитью.

* * *

— Слушай… По-моему, ты поглупел. Уже не такой тяжелый. У тебя усох мозг, МАлыш!

— Как я с тобой вообще не чокнулся… — проворчал Макс. А потом перевернулся на спину, привычно не отпуская ее, увлекая за собой. — А вот вы все в том же бараньем весе, Кира Артуровна. Ума не набралась. Разве что совсем чуть-чуть.

— Нет, вот сейчас я тебя точно стукну! — она со смехом приподнялась на локтях. Тела их от этого разъединились. И тут Макс понял. И вспомнил.

— Бей, — вздохнул. — Заслужил.

— Что это вдруг?

— Кир, я… — обхватил ее руками за талию крепче. — Я про презерватив забыл. Вообще. Совсем. У нас было… без него.

— Чтооо?! Ты поимел меня без резинки?!

— Нууу… Да.

— И что нам теперь делать? — запричитала Кира, — А если я забеременею? Тебе придется на мне жениться!

— Кира Артуровна… — Макс сильнее сжал вокруг нее руки. И констатировал со вздохом: — Вы — тролль.

— А то! — усмехнулась Кира довольно. Снова положила ему голову на грудь. — Ишь, моду завел. — И, после паузы, вдруг серьезно. — Я «чистая», кстати. Понимаю — поверить трудно, но я всегда была осторожна. Несмотря на… все.

— Я не сомневался, — спокойно ответил Макс. — Я тоже всегда был аккуратен. До… тебя. Слушай, Кирюш… Пообещай мне…

— Чего изволите?

— Пообещай, что если это случится, ты не будешь делать никаких глупостей.

Она несколько секунд морщила лоб.

— О каких глупостях идет речь?

— Ты прекрасно поняла. Я о возможной беременности. И об… — запнулся, но продолжил. — Аборте. Пообещай, что ты этого не сделаешь.

Умеет же пан МАлыш ошарашить. Достался ей любимый — не как у всех.

— Только не говори мне, что ты мечтаешь о детях! Не поверю.

— Пока не мечтаю, — Макс категорически отказывался сбиваться на легкомысленный тон и отвечал серьезно. — Нам с тобой надо сначала друг с другом научиться жить. Без ежедневного членовредительства. А уж потом о детях думать. К тому же, это требует серьезной подготовки — финансовой, организационной.

— Вот видишь!

— И все это — чушь. Если на другой чаше весов — уже созданная жизнь.

Ей оставалось только сопеть ему в грудь. Это даже не порядочность. Это какой-то запредельный уровень мужского благородства.

— Не переживай, — Кира наконец-то справилась с комком в горле. — Я не забеременею.

— Почему? — странно, но в вопросе прозвучала больше обеспокоенности, чем облегчения.

— Потому что у меня со дня на день должна начаться менструация, — немного смущенно ответила Кира. Надо привыкать. Привыкать говорить со своим мужчиной в том числе и на такие интимные темы. — А, судя по тому, как ты интенсивно меня… хм… только что… Не исключено, что это случится прямо завтра. Пойдешь в магазин за прокладками!

— Пока лучше за прокладками, чем за памперсами, — все-таки рассмеялся Макс.

— Я пошутила про прокладки! — Кира почувствовала, что еще немного — и она все же начнет краснеть. И решила быстро сменить тему и поддразнить заодно. — Слушай, герой-любовник, а мы что, и в самом деле… поженимся?

— Какие варианты, Кир? У нас нет выбора. Я уже пообещал твоей маме жениться на тебе.

— Ну да. Конечно. Ты пообещал моей маме.

— Ой, ну надо же! Мы надулись? Кирааа… — Макс потерся носом о ее щеку. — Ты без меня можешь?

— Не могу! — сердито.

— И я без тебя не могу. Видишь, у нас и в самом деле нет выбора.

— Логика у вас, пан МАлыш…

— Безупречная! Кирюш… — его голос зазвучал немного неуверенно. Ладонь скользнула по спине, замерла на пояснице. — Только я думаю… А ты хочешь вот прямо настоящую свадьбу? Фата, лимузин, куча гостей, выкуп, кукла на капоте, ресторан?

— Вообще-то, до недавнего времени я не думала вообще ни о какой свадьбе… — Кира отвечала тоже немного нерешительно. — Нет, так не хочу. Пошлость какая, фу.

— Ты ж моя прелесть! — Макс крепко стиснул ее. — Давай просто распишемся в обстановке умеренной торжественности и махнем в длинный-длинный медовый месяц куда-нибудь на острова! Ага?

— Ага, — улыбнулась Кира. Еще в начале недели ничего не предвещало того, что в пятницу вечером она будет обсуждать со своим женихом свадьбу и медовый месяц. Как все быстро происходит в ее жизни. Быстро и правильно.

— Какая ты у меня умница, Кирюша… — Макс вздохнул довольно. — Только что же у тебя имя такое… — вдруг выдал непоследовательно. — Никак не приласкаешь толком. Кира — и все, практически.