Анна Леманн - Малышка для двух братьев

— Да! — активно киваю и встаю, чтобы высказаться, так как эмоции начинают переполнять меня — Потому что он заслуживает эту стажировку! Знаете, Артём очень-очень хороший человек. Он отличный друг. Всегда поможет и подскажет, — говорю, а сама вспоминаю, как мне на химии Артём помочь не захотел. Но сейчас не об этом. — Он благородный. Честный. Ответственный и добрый.

— Вы очень милы, Адель, — неожиданно произносит, сбивая меня с толку.

— Спасибо, — смущённо отвечаю и решаю этот момент повернуть в сторону Тёмы. — А когда-то я была стеснительной и неуверенной в себе девочкой, но с поддержкой Артёма и его брата, стала увереннее в себе. Больше не обращаю внимания на буллинг, и всё это Тёма. У него и семья хорошая. У них правильные ценности.

— Мне нравится, — неожиданно шепчет и поднимается со своего места, направившись к столу с бумагами. Достав оттуда листок, возвращает своё внимание мне. — Адель, я готов вернуть вашего друга в список и замять это дело, но с одним условием: вы поужинаете со мной?

— Сегодня? — неуверенно интересуюсь.

— Какие-то проблемы? — спрашивает, выгнув бровь.

— Ой, сегодняшний вечер у меня уже запланирован. И… до конца недели тоже. Школа. Последняя неделя. Много нагрузки и экзамены, — оправдываюсь, но это всё так и есть.

— Хорошо, — легко соглашается и рвёт бумагу, которую держит в руках. — Тогда пообещайте поужинать со мной в один из свободных вечеров, пока я не уеду.

— Хорошо! Отлично! — хлопаю в ладоши и направляюсь к двери. — Спасибо, господин Филипе. Вы очень добры. Спасибо, что выслушали и пошли мне навстречу, не став вычёркивать моего друга.

— Был рад, — проговаривает с улыбкой, но, когда я касаюсь до ручки двери, добавляет. — Адель, если вы не сдержите обещание, то я вычеркну вашего друга.

— Некрасиво шантажировать девушек, — заявляю, обернувшись к нему, столкнувшись с его серьёзным и задумчивым взглядом.

— А что мне делать, если у меня нет гарантий, что я вновь вас встречу? — задаёт вопрос, на который и не ждёт ответ. — В этом деле все средства хороши.

— Договорились! Но только ужин, — предупреждаю его заранее. — На большее я не согласна.

— Большего я вам не предлагаю, — отвечает, быстро пройдясь по мне глазами. — По крайней мере, пока.

— Всё вышло? — спрашивает Дима, как только я возвращаюсь в машину. — Нет? Я так и думал! Сразу же сказал, что ничего не выйдет. Зря вообще отпустил! Знаешь, как я волновался за тебя? А вдруг этот идиот тебя бы не так понял и… фуу! Даже думать о таком не хочу!

— Успокойся! Всё получилось, — отвечаю, и в этот момент до меня доходит. Поворачиваю голову в его сторону и удивлённо смотрю на него. — То есть ты в меня не верил?! Да, друг?! — выделяю последнее слово. — Да, тот, кто говорил, что никогда во мне не будет сомневаться?

— А я и не сомневался, — произносит, сдерживая виноватую улыбку, и заводит машину. — Я просто был готов ко всем вариантам развития событий.

— Ясно всё с тобой, — тяну якобы обиженно, хотя по правде говоря, сама была в себе не уверена. — Не буду больше с тобой разговаривать, друг.

— Ага! Именно поэтому мы сейчас едем ко мне, — усмехнувшись, напоминает.

— Мы едем к тебе, потому что у тебя наполеон в холодильнике, — поправляю его. — И Тёма, которому я хочу хорошую новость сообщить.

— Всегда знал, что ты со мной ради пирожных. Все вы, девушки, такие, — изображает горькое разочарование и плач. — Я для тебя всё, а ты… — всхлип. — А ты свои наполеончики… вот и верь после этого в большую любовь…

— Иди ты, — кидаю и начинаю смеяться, когда Дима начинает в голос плакать и сетовать на то, что его никто не любит, даже я… особенно я. И что после свадьбы ограничит мои контакты с этим разлучником. Вызовет его на дуэль и съест его за один укус.

Дурачился он, а весело было мне. Младший Солнцев об этом знал и, как всегда, пользовался. Выставлял себя дураком и истеричкой, чтобы я смеялась и всё ему прощала. Хитрый. Но находчивый.

Совсем скоро мы уже подъехали к дому Солнцевых, где на пороге застали Тёму, который смотрел на нашу машину нахмуренным и недовольным взглядом. В особенности зло он смотрел на брата и капельку обиженно на меня. Но никаких претензий не высказывал ни мне, ни Диме… по крайней мере, сразу.

— Как и обещала, я пришла к наполеону, — объявила и обняла его, почувствовав его руки, что в секунду приобняли в ответ. Обижался, но не обнять не мог. Я дружу с Димой. Я также хитра и находчива.

— Где-то с Димой была? — спросил с притворным спокойствием. — Убежала. Я думал, что-то случилось, а ты к Диме побежала. Надо было сразу сказать, что встретиться с моим братом надо. Я бы подбросил даже. На машине.

— Ага, — поднимаю на него глаза. — Мы ездили к твоему португальцу, и он сказал, что тебя не вычеркнут.

— Что?! — отодвигает меня от себя.

— Я пришла к нему, — коротко начинаю свой рассказ. — Всё объяснила, и он сказал, что раз так, то тебя не уберут из списка на стажировку. И у тебя есть все шансы! Ура!

— Адель, ты ведь не одна к нему ходила? — настороженно интересуется, покосившись на брата, который тут же остановился около нас и теперь тоже ждал моего ответа, а дальше пояснения Тёмы насчёт его вопроса.

— Одна, — нахмурено ответила.

— Он просто так согласился или… что-то попросил взамен? — продолжает расспрос Солнцев старший.

— Какая разница, — кидаю и отхожу в сторону. — Я решила проблему, которая расстраивала тебя. Теперь заслужила наполеон и кино!

— Адель…

— Тёма! Не начинай причитать! Всё хорошо!

— Зная Шавана и его любовь к русским девушкам… всё не очень хорошо, — словно папа начал ворчать, и я точно знала, что дальше последуют нотации, поэтому решила, что пора бы его прервать и успокоить.

Подошла к нему, взяла его руку и, заискивающе смотря в глаза, ласково уверила:

— Всё хорошо. Не переживай. А теперь веди меня к моим пирожным, — сама потянула его за руку в сторону дома.

— Расслабься, старик! — вмешался Дима. — Мы её просто к нему не пустим и всё. Большая проблема не отпустить на свидания Адель? Как будто бы мы всю жизнь этого не делали?

— Что? — возмущённо оборачиваюсь к ним, подумав, что это хороший шанс, чтобы увести разговор в другую тему. О том, что со мной из мужского пола никто не общается из-за Солнцевых, я догадалась уже давно и смирилась. — Что вы делали?!

— Ничего! — в один голос отвечают. — Всё хорошо, малышка! Идём есть пирожные и смотреть фильм.

— Нет, нет! Я жду ответа! Вы что отгоняли от меня парней?! Именно поэтому ко мне никто даже на школьных танцах не подходил? — продолжаю возмущаться, чтобы уж наверняка к Шавану Филипе мы не вернулись, и мальчики не узнали об обещанном ужине.

— Мы просто немного с ними со всеми поговорили, Адель, — оправдывается Тёма, виновато потирая шею. — Знаешь, мы мальчики взрослые, умеем порой говорить так, чтобы нас хорошо понимали.

— Ах вы… негодяи! — тяну недовольно, одарив каждого осуждающим взглядом.

— Зато ты нас любишь, — отвечает Дима. — Особенно меня, за мою обаятельную мордашку!

— Больше так не делайте!

— Конечно! — произносят мальчики, и я почему-то уверена, что меня сейчас обманули, но не стала заострять на этом внимание.

— Я запомнила, — щурю глаза и, не говоря больше ничего, вхожу в дом, устремившись сразу в гостиную, где расположен огромный телевизор.

Несколько часов мы смотрим «Обитель зла» и я верещу каждый раз, когда в кадре появляется мертвец и пытается убить последних выживших людей. Мальчики по очереди меня пугают, развлекаясь моими криками, а я каждый раз бью их кулачками в плечи. И неважно, что иногда не в того целюсь. Ведь оба ерундой этой занимаются.

— Нет! Нет! — кричу и закрываю глаза, чтобы не видеть кишки и другие человеческие останки, которые сейчас должны показать.

— Они придут ночью и съедят тебя… — шепчет Дима, напав на меня, чтобы театрально укусить. Уворачиваюсь от его зубов, но с другой стороны меня ожидает другой «мертвец».

— Вы что, с ума сошли? — кричу на них. — Ааа! Дураки! Оставьте меня цело-о-о-ой! Ааа! Мне ещё нужны руки! И ноги!

Кое-как ухожу от них и их острых зубов, пулей встав с дивана. Смотрю на их довольные мордашки и, скрестив руки на груди, обиженно заявляю.

— Сами нарвались! Будем смотреть «Сумерки»!

Этот фильм я не очень люблю, но мальчики его просто ненавидят. Просмотр этого фильма для них хуже всякого наказания и моей обиды, потому он идеально подходит для того, чтобы они в следующий раз думали о том, чтобы напасть на меня вдвоём. Покусать. Обслюнявить. И вообще, как-либо издеваться надо мной.

Опустив головы вниз, смиренно принимают последствия своих действий, но я чуяла, что они что-то задумали. И всё же вздыхают, но смотрят и не хнычут, моля о том, чтобы выключила. Знают, что упрямая и в этом их не пощажу.

Адель сегодня злая и мстительная.

Но я вовсе не ожидала того, что, облокотившись о Димино плечо, усну и не просмотрю даже и тридцати минут первой части «Сумерек». И того, что произойдёт дальше, точно не ожидаю… я чувствовала, что такое возможно, но боялась этого как страшного сна.

Услышав сквозь сон крики и ругань, поначалу думаю, что это в телевизоре, но узнав голоса, понимаю, кто именно ссорится. Солнцевы. Притом они непросто ругаются, а почти что дерутся, оскорбляют друг друга.

Что случилось? Мы вроде бы спокойно смотрели «Сумерки» и даже намёка на скандал не было. С чего вдруг они сцепились? Так сильно?

— С фига ли, Тёма?! — кричит Дима. — Я тебе сразу сказал, что отступать не намерен! А вот тебе, братишка, надо отстать от малышки. Не для неё ты. Ей не нужен такой, как ты…

Пристав, прислушиваюсь к словам, уловив в их речи знакомое для меня «малышка». Лишь на секунду допускаю ужасную мысль, что ссора из-за меня, но я тут же её откидываю. Быть этого не может.

— Ну да… — парирует Солнцев старший. — Ей лучше с бабником встречаться, который ни одну юбку не пропускает! Ты же ей изменять будешь. Всегда. Ты неисправим, братишка.

— А ты… Тёма, не умеешь себя контролировать, — шипит младший из братьев, и я на цыпочках иду к двери, за которой ругань. — Что если ты однажды на неё разозлишься? Убьёшь? Изобьёшь? Так и рождаются домашние тираны. Лучше уж с бабником, чем с психом, — заглядываю в щель и вижу своих, злых до чёртиков, Солнцевых.

— Я не псих!

— А Адель считает тебя психом! Ненормальным! Она никогда не будет с таким, как ты…

Его слова эхом бьются в моей голове. Собственное имя в их ругани режет слух, подтверждая ужасающие мысли. Я знала и чувствовала, что оба брата относятся ко мне по-особенному. Дима так и вовсе признался в своих чувствах, но Тёма… быть этого не может. Но сейчас они ссорятся из-за меня и делят именно меня.

Ужасно. Противно. Мерзко. Больно. Уничтожающе. До слёз.

— Врёшь! — кричит Тёма, а затем доносится удар чего-то тяжёлого об стену, и я тут же возвращаю своё внимание на происходящее в комнате. Застаю Тёму, что толкнул младшего брата в стену. И Диму, что морщится от боли. — Она никогда бы так не сказала!

— Она никогда не будет с тобой! — Дима продолжает дразнить брата, даже через боль.

Идиот! Тёму нельзя провоцировать! Это может плохо кончиться.

— И с тобой тоже! — удар в челюсть прилетает Тёме, который запускает механизм безжалостной драки.

Вбегаю в комнату и смотрю на них. Точнее на то, как они убивают друг друга, и не могу поверить в то, что вижу и слышу. Маты. Вздохи. Крики. Обещание убийства. Оскорбления. И… стоны боли.

— Прекратите, — шепчу, потому что не в силах кричать. — Прошу вас! Не надо! — повышаю голос, но они меня не слышат. Продолжают драться. — Пожалуйста! — уже ору во всё горло. — Пожалуйста! Не надо! — на мои крики не реагируют. — Да успокойтесь вы! Пожалуйста! Молю вас… — мне на руку попадает чья-то кровь.

Опускаю взгляд на свою руку, затем обратно на братьев и понимаю, что мне до них не докричаться. Они как петухи сцепились, и моего присутствия даже не замечают. Слепые бараны, которые бьются только потому, что в их крови играет адреналин.

Почувствовав слёзы, грубо их вытираю. Кидаю последний взгляд на своих «друзей» и, развернувшись, выхожу из комнаты. Нахожу портфель и, выдрав из тетради лист, решаю написать им письмо. Пусть хоть прочтут, если слушать не захотели.

«Я всё знаю. Я всё видела. И это… подло!

Это ужасно! Нет, не то, что вы дерётесь, а потому что дерётесь из-за меня. Из-за меня! Ужасно чувствовать себя причиной чьей-то ссоры. А вы, чёрт возьми, братья! Роднее вас двоих у вас нет никого! Так что вы творите?! Калечите друг друга из-за какой-то там девушки? Что, других девушек в этом мире мало, что вы решили на мне одной остановиться?