Но это все были только цветочки. Ягодки начались, когда стали съезжаться гости. Еще в дверях Сашенька накидывалась на них с громким «здравствуйте», а потом немедленно интересовалась, как они себя чувствуют, и как у них идут дела. После этого, не давая никому сказать ни слова, она требовала, чтобы Стас сразу же посмотрел подарок и тут же, даже не дождавшись, пока он развернет его, начинала восхищаться и хвалить. Вскоре ей показалось, что она мало задает вопросов, и она стала дополнять беседу всеми вопросами, которые ей казались уместными. Она спрашивала их, как себя чувствуют их родители, их дети и даже их кошки и собаки.

Последними пришел Филипп и, пока его родители вручали подарок имениннику, он вручил большую коробку Саше. Та, удивившись вслух, что ей принесли подарок, а ведь именинник папа, с любопытством раскрыла коробку и взвизгнула от восторга.

– Наташа, Наташа, смотри, это дом для Барби, тут есть разная мебель, из нее можно делать всякие комнаты. Ой, даже ванна есть и туалет, смотри, какой маленький.

– Не кричи так, лучше поблагодари Филиппа за подарок, – строго осадила ее бабушка, которая в отличие от посмеивающегося Стаса и снисходительно улыбающейся Наташи, не одобряла такого вольного поведения своей внучки. По ее мнению, дети, допущенные в общество взрослых, должны были тихо сидеть в углу и ожидать, пока взрослые не обратятся к ним.

– Ну так скажи же ему спасибо, – снова строго повторила она.

И тут с Сашенькой произошла какая-то странная перемена. Она выпрямилась, одной рукой подбоченилась, другую манерно выставила вперед ладонью кверху и, придав лицу скучающее выражение, произнесла тоном опытной светской львицы:

– Женщины не благодарят, они всю жизнь делают одолжение.

На секунду в комнате воцарилось ошеломленное молчание, сменившееся, однако дружным смехом.

– Г-споди, где ж ты такое слыхала? – утирая выступившие от смеха слезы, спросил дедушка.

– А, это наша учительница по танцам так говорит, – простодушно махнула рукой Сашенька.

– Так ты, значит, занимаешься танцами. Это хорошо, будешь уметь красиво танцевать.

– Вот еще, – снова махнула рукой Сашенька. – Мы занимаемся танцами совсем не для того, чтобы уметь красиво танцевать.

– А для чего же? – удивились присутствующие.

– Мы занимаемся танцами для того, чтобы быть женственными, – наставительно сказала она. И тут же снова приняв предыдущую позу, сказала тем же голосом:

– Девочки, вы должны быть женственными, иначе все женихи убегут от вас. А зачем они нужны, эти женихи? – недоуменно прибавила она уже своим обычным голосом.

– Ну как же, женихи штука нужная, – отсмеявшись, сказали ей гости.

– Вы не понимаете, женихи это мальчишки, – серьезно начала объяснять Саша, – а с мальчишками все время приходится драться.

– Это еще почему?

– Потому что они всегда все портят, то кукол забирают, то домики ломают, то дразнятся.

– А нельзя с ними как-нибудь мирно договариваться? – поинтересовалась бабушка.

– Нет, мирно нельзя, – убежденно ответила ей внучка.

– А если они тебя побьют? Что ты тогда будешь делать?

– Меня? – удивилась Сашенька. – Они не могут меня побить. Я в группе самая большая. Они все меня боятся. А теперь еще Сережа отдаст меня на карате, так я вообще всех побью.

– Какой Сережа, наш охранник? – удивился Стас.

– Да, – кивнула Сашенька.

– А почему это он тебя отдаст на карате?

– Потому что он мой брат.

– Как это? – еще больше изумился Стас. – Чего это вдруг он твой брат?

– Потому что ты – мой папа, Наташа – моя мама, а Сережа мой брат. Я всем так говорю, потому что у всех остальных есть и папа, и мама, и братья или сестры. Поэтому я так решила, чтобы все было как у людей. Тетя Поля всегда так говорит, что у нас все должно быть, как у людей. Вот, и я так решила, раз у всех есть, то и у меня должно быть.

В комнате воцарилось молчание. Стас потрясенно смотрел на дочку, чувствуя, что у него сердце разрывается от жалости к ней. Ведь он же был уверен, что его девочка растет счастливая, что у нее все есть, а ей, оказывается, не хватает самого элементарного, того, что есть у всех – мамы, сестер и братьев. И она себе их выдумала, чтобы быть как все. Да, мать-то, оказывается, была права. Ему давно следовало найти хорошую женщину, которая могла бы стать ей матерью.

Он поднял глаза и виновато посмотрел на свою мать, а она, глядя на него что-то беззвучно прошептала. А я ведь тебе говорила, прочитал он по ее губам.

– Э, так значит ты учишься, а я думал, что ты уже работаешь, вон какая ты уже взрослая, с прической, – пошутил один из гостей, чтобы прервать неловкое молчание.

– А я и работаю тоже, – уверенно заявила Саша.

– Да? – удивился гость. – А где же ты работаешь?

– В детском саду, – последовал ответ.

– В детском саду? А кем же ты там работаешь?

– Ребенком, конечно, а кем же еще, – удивляясь непонятливости взрослого человека, снисходительно объяснила Сашенька.

– Ну конечно ребенком, как я сам не догадался – сказал гость, – это, в общем-то, логично.

Сашенька моментально отреагировала на новое слово.

– Папа, ты слышал, дядя сказал логично. Что такое логично?

– Гм, ну, логично, это значит, что так и должно быть, то есть правильно.

– Например, – требовательно продолжила она.

– Например, так как ты ребенок, то для тебя логично работать ребенком. Или вот еще. Представь, что мы пошли гулять далеко от дома и проголодались, что для нас логично сделать? Вернуться домой и прервать прогулку?

– Нет, пойти в Макдональдс, и там наесться, – довольная своей догадливостью, объявила Сашенька. – Это будет логично?

– На все сто, – объявил гость, и Сашенька победно засмеялась.

– Ну, раз ты так любишь узнавать все новое, тебе, наверное, нравится ходить в детский сад? Там ведь вас учат?

– Да, – как-то неохотно ответила она.

– А тебе что в садике не нравится?

Сашенька отрицательно покачала головой.

– А что же тебе не нравится?

– Так там же воспитательница все время командует.

Сашенька снова встала в позу и низким голосом скомандовала:

– Дети идите туда. Дети идите сюда. Дети стойте там. А я не люблю, когда командуют.

– Ты, по-видимому, сама любишь командовать? – осторожно осведомился дедушка.

– Да, – так искренне вырвалось у нее, что все снова засмеялись.

– Ну, это понятно, ты дочь своего отца, – кивнул один из партнеров Стаса. – Но изображаешь ты всех здорово, у тебя просто талант.

– Да, я настоящая Сара Бернар, – преспокойно объявила Саша.

– Кто-кто? – совсем изумились гости. – Сара Бернар? Откуда ты знаешь про нее?

– А так Наташа всегда говорит про меня, – объяснила Сашенька.

– А ты хоть знаешь, кто она? – нахмурясь, спросила бабушка, которой совсем не понравился весь этот цирк.

– Ну, конечно, – снисходительно кивнула Саша. – Она была великая английская актриса, она играла в театре, только она умерла.

– Саша никогда не пропускает ни одного нового слова и ни одного нового имени, чтобы не узнать, что это и кто это, и как это потом можно вставить в разговор, – тихонько шепнула бабушке Наташа. – Вот увидите, она теперь запомнит слово "логично" и будет стараться его употребить.

– Не знаю, хорошо ли это, – недовольно сказала та. – Уж очень она тщеславна.

– Ну что делать, такая она есть, – был ей ответ.

* * *

– Ну, что, говорила ты с ним?

– Говорила, конечно.

– Ну и что он сказал?

– Сказал, что сам уже понял, что девочке нужна полноценная семья.

– И дальше что будет?

– А дальше он постарается в ближайшее же время найти себе жену, а ей мать.

– Так, а с Наташей ты говорила?

– Ну, с Наташей, это не так просто. Все-таки она ведь мне не дочь. И вообще здесь надо быть очень деликатной. Я ведь не знаю, как она относится к \Стасу, а вдруг он ей совсем не правится. Как ты считаешь, может такое быть?

– Да ладно, ты сама понимаешь, что такого быть не может. Чего он может не нравиться? Здоровый, красивый, умный, богатый, что еще женщине может быть нужно? Да еще они столько лет живут в одном доме и прекрасно уживаются. Я считаю, что это самый лучший вариант.

– Ты считаешь, А считает ли так твой сын? Понимаешь, я ведь тоже боюсь обнадежить женщину, а он вдруг даже и слышать о ней не захочет.

– Так поговори с ним. Объясни ему, что для Сашеньки ничего лучшего и быть не может. Кто еще будет ее так любить? А она как Наташу любит. Чуть что, сразу зовет ее.

– Да я понимаю, но ты же знаешь своего сына. Если ему что-то посоветовать, он обязательно сделает наоборот. Я вообще боюсь, а вдруг он высмеет меня. Он к ней прекрасно относится, уважает ее, но ведь это только как Сашенькину няню. А как женщина может она его и не интересует.

– Между прочим, она сама все для этого делает. Платья носит какие-то старушечьи. И почему она не красится? Вот даже ты до сих пор подводишь глаза и ресницы красишь, и не знаю уже что еще…

– Что значит даже я? Я что, по-твоему, уже такая старая, что мне даже не стоит и думать о своей внешности? Я что, так плохо выгляжу, и мне уже нужно махнуть на себя рукой?

– Ну, зацепил возом. Я просто имел в виду, что ты старше ее, а до сих пор смотришь за собой, и это хорошо и даже очень.

– Ладно, не подлизывайся. Между прочим, если тебе известно, у Гойи есть такая картина, старушка сидит перед зеркалом и, скажем по-современному, делает себе макияж. И называется эта картина «До самой смерти». Так вот, это обо мне.

– Ну и молодец. А ты и Наташе тоже посоветуй. Вот увидишь, если она подкрасится и наденет что-нибудь поярче, то будет настоящей красавицей. Давай, поговори с ней завтра.

Это тайное совещание проходило поздним вечером после ухода гостей в спальне родителей Стаса. Главное препятствие, нежелание жениться, можно сказать, было преодолено. Теперь задача была в том, чтобы направить его в нужную сторону, да так, чтобы не спугнуть, миссия почти что невозможная, но чего не сделаешь ради счастья любимого сына и внучки. И на следующее утро мать Стаса храбро приступила к выполнению второй части плана.

Дождавшись, когда после завтрака все разошлись, она подошла к Наташе и решительно сказала:

– Наташа, мне очень нужно с тобой поговорить.

– Да, конечно, – удивилась та, и, не выдержав, встревожено спросила:

– Что-то случилось?

– Нет, боже упаси, ничего не случилось, но мне нужно кое-что обсудить с тобой.

Они пошли в Наташину комнату, Элеонора Сергеевна, плотно закрыла дверь на глазах у изумленной Наташи и начала.

– Ты ведь вчера слышала, как Сашенька рассказывала, что она выдумала себе семью, чтобы была такая, как у всех?

Наташа, молча, кивнула, все, также встревожено глядя на мать Стаса и чувствуя, что этот разговор может быть чреват какими-то угрожающими ей последствиями.

– Так вот, я вчера говорила со Стасом, – продолжила та, – и он, наконец-то, согласился со мной, что ему нужно жениться, так как ребенку нужна мать, а ему естественно, жена. Та согласна со мной в этом?

Наташа, снова молча, кивнула, но ее лицо окаменело. Так вот в чем дело. Они хотят найти Стасу жену, а она, Наташа, будет здесь лишняя. Жена у него, конечно же, будет молодой, красивой и богатой, и так как она станет Сашенькиной мамой, Наташа больше не понадобится, а будет только мешать.

– Наташа, – вздохнула Элеонора Сергеевна, угадав ход ее мыслей, – ты совершенно неверно представляешь себе ситуацию. Мы с мужем считаем, что идеальным вариантом жены для Стаса была бы ты.

– Я? – изумленно сказала Наташа, думая, что просто ослышалась.

– Ну конечно, ты. Сама подумай, у Стаса тяжелый характер, а вы столько лет живете вместе, в смысле в одном доме, и у вас никогда не возникало никаких конфликтов. Значит, вы можете прекрасно ужиться. Ты ему подходишь и по возрасту и по внешности, – немного покривила душой Элеонора Сергеевна, – и что, самое главное для нас, скажу тебе честно, ты любишь Сашеньку как родная мать. Учитывая характер моей внучки, я подозреваю, что никого чужого возле себя она все равно никогда не потерпит, а ты с ней с самого дня рождения, и я думаю, она тебя и считает своей мамой. Ты прости меня, что я говорю с тобой, как бы, только с практической точки зрения. Я понимаю, что для брака нужны, конечно, чувства, поэтому я и хотела бы тебя спросить… Только, ради бога, Наташа, не обижайся, что я лезу к тебе в душу, но пойми, пожалуйста, я должна об этом знать. Ты любишь Стаса?