Татьяна Тронина - Мама, я мальчика люблю!

Римма чуть не заплакала от собственного благородства.

– Сьто, Клюпськая, пло тебя тозе забыли? – прошепелявила проходящая мимо Вишневецкая.

– С чего ты взяла? – неожиданно бодро ответила Римма. – Я и не стремилась быть в центре внимания. В отличие от некоторых. Кстати, я слышала, что пирсинг скоро выйдет из моды…

– …А я испугалась, что ты на меня обиделась! – сказала Кинеша.

Сестры сидели перед распахнутым гардеробом и экспериментировали с одеждой.

– Ну что ты! – великодушно произнесла Римма. – Мне самой надоел этот Ежов, я просто не знала, как от него отвязаться! Кстати, как тебе это мамино концертное платье?

– Очень красивое! – с восхищением воскликнула Кинеша, прикасаясь к переливающейся ткани. – Наверное, оно ей очень идет.

– Да! У мамы синее, а у теток платья серебристые, тоже блестящие. Скоро мы пойдем на концерт, будем слушать, как они играют… ты когда-нибудь была в консерватории?

– Да, в Такании тоже есть музыкальный театр. – Кинеша вздохнула так печально, что у Риммы невольно сжалось сердце… Она решила придумать что-нибудь, что развеселило бы ее сестру.

– Вот что… давай устроим сюрприз. Пойдем на концерт, как две сестры-африканки. Ну, вроде как мы приехали сюда на экскурсию, посмотреть достопримечательности…

– Но ты же белая! – засмеялась Кинеша. – Совершенно белая, как молоко…

– А ну и что! А я загримируюсь…

Римма принесла коробку с гримом.

– Вот… Можно даже сейчас отрепетировать.

Она встала перед зеркалом и стала размазывать по лицу коричневый тон. Кинеша с веселым любопытством наблюдала за всем этим, потом не выдержала, принялась помогать сестре.

– Нет, ты слишком черным мажешь, надо чуть-чуть бежевого… и брови надо темно-коричневым, а не черным!

Общими усилиями получилась такая картина – из зеркала смотрела пухлощекая негритяночка с малиновым ртом (губы тоже пришлось накрасить). С такими лицами обычно играют в детских спектаклях. Римма не выдержала и расхохоталась от души.

– А руки! – спохватилась Кинеша. – Надо руки накрасить! А то лицо и шея темные, а руки – белые…

Руки были тоже загримированы.

– Надо какие-нибудь бусы, – нахмурилась Кинеша. – Бусы и еще диадему на голову… Можно я принесу из твоего ящика?

– Конечно, – кивнула Римма. Кинеша умчалась, а Римма тем временем задрапировалась в старую красную занавеску, которая лежала на дне гардероба. Получилось что-то вроде индийского сари, но, в общем, в таком наряде Римма выглядела вполне натурально.

В дверь коротко позвонили.

«Наверное, Настя с рынка пришла!» Подхватив шлейф своего импровизированного наряда, Римма бросилась в коридор и торопливо защелкала замками. «Сейчас удивлю Настю, скажу, что еще одна родственница из Африки приехала!»

Но это была не Настя.

За дверью стояли два громилы с очень неприятными лицами. Во всем черном, и на головах были черные вязаные шапочки, натянутые до самых бровей.

– А-а-м… – пробормотала растерянно Римма, что должно было значить – «а вам кого, граждане?».

– Ты – из Африки которая? – довольно грубо спросил один из посетителей.

– Э-э-м… – протянула Римма, что само по себе тоже ничего не значило, а только было выражением крайней досады и растерянности. Ну, что-то вроде того – «говорила же мне мама, что нельзя открывать дверь незнакомым людям!».

– Да она это, она! – проскрипел второй посетитель. – И так ясно…

«Что ясно?» – хотела спросить Римма, но не успела. Первый громила выхватил из-за спины большой мешок и молниеносным движением накинул его на Римму. Душная темнота окутала ее – не было сил даже вздохнуть.

Грубые руки подхватили мешок, и громилы побежали вниз по лестнице. Потеряв от страха и духоты сознание, Римма не слышала, что где-то рядом поднимается лифт.

Это возвращалась Настя с набитыми всякой провизией сумками.

– Что это у вас – двери нараспашку… – проворчала она, втискивая свои сумки. – Входи кто хочет, выноси что хочешь… Римма, Кинеша!

В коридор выскочила Кинеша со связками бус, озабоченная и веселая.

– Ой, Настя, а я и не слышала, как ты пришла… а мы тут с Риммой играем. Римма, ты где?..

Риммы нигде не было.

– Спряталась поди, – проворчала Настя. – Как маленькая – все в игры играет…

Но Кинеше происходящее почему-то очень не понравилось. Она бросила бусы на стол и выглянула в окно. Там, у дороги, двое громил запихивали какой-то большой сверток в черный автомобиль.

– Римма, да где ты там, отзовись! – тем временем сердито кричала Настя.

– Настя… – подбежала к ней Кинеша. – Кажется, надо срочно вызвать полицию!

– У нас не полиция, у нас милиция, – поправила Настя. – Да что случилось-то? Я прихожу – дверь нараспашку, входи кто хочешь, уноси что хочешь… Неужели наша люстра пропала? Ей же цены нет!

– Хуже, Настя, хуже… – прошептала Кинеша бледнеющими губами. – Кажется, нашу Римму украли.

Сначала Римма ничего не поняла.

Почувствовав на своей голове пыльный мешок, она сразу потеряла сознание.

Ее долго везли на машине – она смутно чувствовала, как та подпрыгивает на ухабах, потом колеса зашуршали по гравию. Способность соображать вернулась не сразу, и какое-то время Римме казалось, что она спит и все происходящее ей снится. А потом словно удар грома: «Мамочки, меня же похитили!»

Окончательно она пришла в себя в полутемной комнате с зарешеченным окном. Уже без мешка на голове. Потерла затылок, которым, кажется, сильно обо что-то стукнулась, и обошла комнату. Единственная дверь была закрыта, окно выходило на бетонную стену.

Римма села на стул, стоящий посреди комнаты, и задумалась.

«Меня похитили – это и дураку понятно, – попыталась рассуждать она. – Если бы меня хотели убить, то убили бы сразу, а не везли к черту на кулички. Зачем меня похитили?»

Хоть Римма и решала сложные задачи из раздела высшей математики, но эта ситуация, в которой были одни неизвестные, показалась ей неразрешимой.

«Если бы нас хотели ограбить, то не стали бы меня похищать. Просто, как пишут в милицейских сводках, заперли бы нас с Кинешей в ванной, а сами бы преспокойно обчистили квартиру. А что, если это киднепинг? Ну, когда людей похищают ради выкупа?! Напишут маме с папой письмо: «Уважаемые господа, если хотите получить свою дочку обратно, пришлите нам определенную сумму денег». Нет, что-то не то…»

Семья Денисяк, конечно, по нынешним меркам была совсем не бедной. Но и не такой богатой, чтобы устраивать киднепинг. Похищают родственников всяких нефтяных магнатов, а не дочку ученого и музыкантши. Самое ценное – это старинные вещи, которые остались от дедушки, но их же не тронули! Получался какой-то заколдованный круг…

Один из бандитов спросил, не из Африки ли она? А другой довольно грубо его перебил, сказав, что и так ясно, что это она.

Кто «она»?

«Меня перепутали с Кинешей! – озарило Римму. – Я же еще в этом дурацком гриме… Но зачем кому-то понадобилась Кинеша?»

В это время в двери заскрипел замок и она распахнулась.

В комнату вошли ее похитители. Это были те двое громил – один повыше и постарше, другой помельче и помоложе. «Какие у них ужасные лица!» – с отвращением подумала Римма.

– Очухалась? – спросил первый. – Слышь, Санек, какая-то она чудная…

– А ты чего хотел? – нервно спросил этот самый Санек. – Ты, Митрич, много ли в своей жизни негров видел?

Римма хотела возмущенно заявить им, что они не имеют права и вообще их за киднепинг в тюрьму посадят, но от волнения в ее голове все перемешалось. Вместо этого она сердито произнесла:

– Выражение «негры» – некорректное, оно может обидеть современных жителей Африки. Если же вы, например, обращаетесь к чернокожим жителям Америки, то надо говорить «афроамериканцы».

Тот, кого звали Митрич, удивленно открыл рот, а Санек занервничал еще больше.

– Ты посмотри, какая умная! – Он стянул с головы вязаную шапочку и яростно почесал бритую голову. – Черт, кто придумал эти шапки носить, у меня аллергия на шерсть… мне маманя с детства только кожаные кепки надевала!

– Кепки нельзя – это не наша специфика, – солидно произнес Митрич, постепенно приходя в себя от удивления. – Терпи, Санек. Однако она хорошо по-нашему балакает, как будто здесь родилась!

– Нас предупреждали, – буркнул Санек, продолжая нервно чесать макушку. – Вот что, как тебя там… Кукуша…

– Не Кукуша, а Кинеша, – растерянно произнесла Римма. – Только вы перепутали – я совсем не та, кого вы хотели похитить, поэтому предлагаю меня немедленно отпустить.

– Ничего не понял, – вздохнул Митрич. – Чего мы там перепутали? Хотя что с нее взять – по-нашему вроде правильно болтает, но все равно… Как есть эта… африканка. Кукунеша…

– Сиди тихо! – рявкнул Санек, словно Римма была глухонемой. – Отсюда никому не выбраться! Вечером за тобой придут…

И они ушли, хлопнув дверью.

Теперь Римме окончательно стало ясно, что ее перепутали с Кинешей. Она вдруг вспомнила, как волновалась сестра в последнее время и все оглядывалась по сторонам, как будто за ней следили. «Значит, она была права… – покаянно вздохнула Римма. – А я ей не верила, все твердила, что это у нее от нервов! Интересно, а дома уже волнуются?..»

Она представила, что сейчас творится дома.

Бабушка плачет и пьет валерьянку, папа примчался с работы, и мама тоже – вместе с тетей Кариной и тетей Региной. Кинеша тоже переживает… Милиция задает всякие вопросы и ходит в сапогах по персидским коврам, которые прапрадедушке когда-то подарил ученый Пржевальский… Мама всегда переживала, когда по этим коврам ходили в уличной обуви. Хотя ковры как ковры, по ним никак не скажешь, что они особо ценные.

«А действительно ли все они переживают? – вдруг пришла в голову Римме странная, предательская мысль. – Нет, сначала поплачут, конечно, а потом успокоятся… Что им я?.. У них же теперь есть Кинеша… Какая, например, разница бабушке, какую внучку любить? Или тетя Карина с тетей Региной – они вообще только музыку любят… Мама? Маме от меня только одни расстройства. Я некрасивая и неловкая, я себе неподходящую компанию выбираю. Папа?.. Ну, папа тоже про меня забудет – у него его генератор на первом месте».

Тут Римма вспомнила Ежова. Выходило так, что теперь им с Кинешей никто не мешал.

И тогда Римма заплакала – в первый раз за много лет. Оказывается, никому она не нужна была, только мешала всем…

Она села у стены и незаметно заснула. Тихо приближался вечер…

– …Что вы мне такое несете?! – с раздражением воскликнул старший лейтенант Чемоданов, который явился в дом, где жило семейство Денисяк, по вызову. – Какая-то Стакания…

– Такания, – строго поправил папа.

– Я и говорю… Какая-то принцесса, которую перепутали с обычной девочкой, какой-то политический заговор… Граждане, у меня голова кругом идет от всех этих сказок! Или обращайтесь в ФСБ, или слушайте, что я вам скажу… Значит, план такой – по городу ищут машину черного цвета, а мы сидим тут и ждем звонка от похитителей. Граждане, да не плачьте вы – спасем мы вашу девочку… Я думаю, они хотят денег – и они эти деньги получат. Как мышку ловят на сыр… Мышеловка захлопнется, и мы этих голубчиков повяжем!

«Нет, от него никакого толка», – мрачно подумала Кинеша и вышла из комнаты. Только что она пыталась объяснить всем, в том числе и старшему лейтенанту Чемоданову, что Римму похитили из-за нее и что все это самый настоящий международный заговор, во главе которого стоит зловещий диктатор Манипуту со своими приспешниками… Но, разумеется, никто не воспринял ее слова всерьез.

Настроение у Кинеши было самое тоскливое – она во всем винила только себя. Это из-за нее похитили Римму…

«Что же делать? – задумалась она. – Только я могу ей помочь…»

За дверью зашумели чьи-то голоса.

Римма моментально проснулась и вскочила.

– Здесь она, мистер, – узнала она голос Митрича, который почтительно с кем-то разговаривал. – Товар доставлен в лучшем виде. Хотели вы эту негритяночку… пардон, африканочку – вот и получайте ее. Только денежки сперва заплатите, как договаривались.

– Я должен убеждаться в том, она ли это, – произнес незнакомый голос. У Риммы мурашки по коже побежали – голос был холодный, неприятный и с каким-то странным акцентом.

– А чего тут убеждаться? – нервно произнес за дверью Санек. – Она это и есть. В том самом доме, в той самой квартире, что вы сказали. Чернее ночи – уж ни с кем не спутаешь! Ваша эта… Кукушаня. Сама подтвердила!

Заскрипел замок, и в комнату вошли несколько человек. Щелкнул свет, и Римма от непривычки зажмурилась.