Алина Кускова - Мансарда для влюбленных

– Впечатляет, – кивнула Оля, глядя на ее желтый полосатый топик, – наводит на мысль о том, что на картофельном поле завелся здоровый колорадский жук, отзывающийся на кличку «Камушкина».

– А что предлагаешь? – Анжела кинулась на грядки и занялась марш-броском.

Оля, пригнувшись, пошла рядом с нею.

– Предлагаю открыто и прямо подойти к Туескову и поинтересоваться его делами и делами его постояльцев. Мы-то ни от кого не скрываемся. Или фоторобот твоей физиономии, как невесты гангстера, уже развешен по всей Сицилии?!

– Очень смешно, – процедила Анжела и поднялась. – Ладно, пойдем к итальянцам с открытым забралом, только разговаривать с ними станешь ты. Меня может выдать голос. На имени «Марио» он может предательски дрогнуть. А еще я могу уронить водопад слез, если не сдержусь.

– Держись, подруга, – посоветовала ей Оля и первой подошла к окнам.

Во дворе, да и в доме, стояла гнетущая тишина. Из распахнутого окна спальни слышался громкий храп толстого, тихое посапывание тонкого и взвизгивающие переливы самого хозяина. Все спали. Никто не собирался точить длинные ножи и вспарывать Марио живот. Наоборот, судя по начатой, но недопитой бутыли с самогоном, стоящей во главе стола, праздник обещал затянуться на неопределенной количество времени. Вполне достаточное для того, чтобы помочь беглому итальянцу сбежать из Малых Чернушек и укрыться в Больших. Правда, таких поблизости не было. Зато была Анжелка, готовая бежать со своим гангстером куда угодно. Оля вздохнула, ее подруга снова влюбилась. Если это продлится дольше понедельника, то Анжелка точно сбежит. Раньше она бросала своих кавалеров в этот тяжелый день, а к пятнице знакомилась с новыми. До пятницы еще так далеко!

Оля грустно смотрела на то, как ее подруга собирает чемоданы. Камушкина решила сбежать вместе с Марио Берлусконни, которого выудил из-под своей кровати Феликс Иванович. Сделал он это не преднамеренно, а совершенно случайно. Под своей кроватью мастер хранил старые, но еще пригодные аккумуляторы. За одним из них Феликс Иванович и полез среди бела дня. Уж зачем он ему только понадобился? Марио лежал под кроватью, обнимая жизненно необходимую для мастера деталь, и отдавать ее собирался лишь с собственной жизнью, на которую, как он решил, Феликс Иванович покушается.

Ценой неимоверных ухищрений вернувшейся с работы Пелагеи удалось уговорить Марио отдать аккумулятор и вылезти из-под кровати. Он вылез и убежал, как впоследствии оказалось, в туалет. Но намеревался бежать гораздо дальше. Пока он собирал свои пожитки, Анжелка паковала свои.

– Брать или не брать? – Она покрутила перед Олей легкомысленным сарафаном.

– Не бери, – посоветовала подруга, – тебе же придется скрываться и быть незаметной, а не выпячивать прелести наружу. Мимо такого сарафана ни один нормальный мужчина не пройдет. Обязательно заинтересуется его содержимым.

– Думаешь? – улыбнулась Камушкина и сунула сарафан в походную сумку. – Это для Маришки, – пояснила она, – вдруг его интерес ко мне снизится до нулевой отметки.

– Хорошо бы, – мечтательно произнесла Ольга, – и скорее бы, пока ты не натворила дел.

– Ты никогда по-настоящему не любила! – обиженно заявила Анжелка.

– Никогда, – подтвердила Оля, – и что теперь? Меня за это расстрелять?

– Ты постоянно сводишь разговор к намекам на то, что Марио не долго осталось жить, – всхлипнула та.

– Вообще-то я говорила о себе.

– Ты говоришь и думаешь только о себе! – обвинила Камушкина.

– Ладно, давай поговорим и подумаем о тебе, – согласилась Оля. – Предположим, что вам удастся оторваться от преследователей, хотя, замечу, они совершенно на них не похожи. Скорее всего, это дорвавшиеся до халявной выпивки иностранные алкаши. Где вы остановитесь? Еще в одной глубинке? В Больших Груздях. Но кто сказал вам, что это безопасное от мафии место? Возвращайся с Марио в Москву, устраивай его переводчиком, выходи за него замуж – ассимилируй его. Он станет одним из миллионов москвичей, чуть загорелым, но после зимы это пройдет, чуть темпераментнее, но после совместной жизни с тобой и это пройдет, чуть ненормальным, но это уже никогда не пройдет, зато вы будете одной крепкой сумасшедшей парой. Где легче потеряться? Правильно, в стоге сена. Найти иголку в стоге сена невозможно. По крайней мере, долго придется искать. Где, ты думаешь, прячутся все насильники, грабители и убийцы? Правильно, в нашей столице.

– Нет, Марио не насильник, грабитель, убийца…

– Откуда ты знаешь? Может быть, он четвертовал предводителя Коза-ностра? Сложил его останки в полиэтиленовый пакет и утопил в Средиземном море. Ты же принципиально не смотришь новости.

– Они идут в одно и то же время с моими любимыми сериалами! Начать смотреть?

– Поздно. Тебе уже ничто не поможет. Любовь – вирусное заболевание, оно передается посредством поцелуя. – Ольга задумалась. – Интересно, как он целуется?

– Страстно, пылко, ну еще как-то там, горячо, – ответила Анжелка.

– Я не про твоего недобитого бандита, – возразила Оля, – я про Баланчина.

– Вот! Я говорила! У подруги такое горе, а ты все сводишь к своей собственной особе. Брать или не брать? – Анжела покрутила перед Ольгой белыми шортиками.

– Бери, – ответила та, – как раз под полосатый топик. Когда будешь на карачках лазить по картофельным полям, шортики пригодятся. Нарисуешь на заднице круг с мишенью, чтобы господа мафиози не промахнулись. А ты как думала? Отведешь от любимого человека удар. Примешь, так сказать, огонь на себя. Получишь, так сказать, приключения на задницу.

– Не смешно, – фыркнула Анжелка и отбросила шортики в сторону. – Нужно подумать о продуктах. У нас еще остался шоколад?

– Кто бы спрашивал, – пожала плечами Оля, – возьми сухим пайком.

– Это как? – попалась Анжела.

– Силосом, – довольно ответила подруга. – Пелагея его много заготовила. А что? В твоей последней диете содержалась одна сушеная трава.

– Это пищевые добавки, – простонала Анжелка, возводя глаза к потолку. – Господи! Накажи ее любовью за издевательства над лучшей подругой! Пусть прочувствует на себе. Кстати, о тебе. К Баланчину его Муза приехала, а ты сидишь и мешаешь мне собираться в бега. Я бы на твоем месте торчала под его окнами и подслушивала, о чем они там говорят. Вместо новостей и сериалов. Конечно, будет обидно, если они начнут целоваться и увлекутся процессом. Но для тебя это не катастрофа? Нет? Молодец. В любви, Лялька, главное вовремя остановиться. А то потом пойдут временные трудности, осложненные беременностью. Марио хочет пятерых детишек…

– А ты, Камушкина, чего хочешь ты?!

– Любить своего итальянца.

Против такого аргумента Ольге сказать было нечего, она лишь пожала плечами и помогла подруге закрыть наполненную тряпками спортивную сумку. Анжела хотела было взять чемодан, но после передумала, со спортивной сумкой через плечо легче бегать по полям. А передвигаться им с Марио придется только таким двуножным способом, не ехать же на общественном транспорте. Среди общества наверняка найдется гад, узнавший итальянца, который и сообщит мафиозникам о его передвижениях.

Подвиг подруги Ольга оценила высоко. Декабристка! Даже хуже. Те, по крайней мере, знали, куда ехали за своими мужьями – в Сибирь. Анжелке же придется скитаться черт-те где. Но если она променяла спокойный отдых на берегу моря на дикие приключения в стиле вестернов, то так тому и быть. Ольге ничего не остается делать, как смириться. В любом случае девица она самостоятельная, взрослая, должно же быть в ее голове еще что-то помимо мыслей об итальянце, мозги, к примеру. Ну, на это не стоит надеяться. Влюбленные люди думают не мозгами, а сердцем.

Вернувшаяся с работы Пелагея с заговорческим видом подхватила Анжелкину сумку и закинула ее в кузов грузовика. Сгибаясь в три погибели, в кузов полезла и сама Анжелка. Там, укрытый брезентом, уже сидел Марио со своими скромными пожитками. Вонь от кузова, в котором обычно Пелагея перевозила силос, шла такая, что перебивала все остальные запахи по периметру в полкилометра. Оля усмехнулась, подруга перед этим мучалась сомнениями, каким парфюмом себя полить: с цветочным ароматом или ароматом с нотками сандалового дерева. Получается, сомневалась зря. Нужно было вылить оба пузырька сразу. И не на себя, все равно не перебьет запах силоса, на землю. Вследствие полной непригодности парфюма в сложившейся обстановке.

– Задыхаюсь, – прошептала подруга из кузова.

– Терпи, – также тихо ей ответила Оля, – представь, что это новая разработка французских парфюмеров.

– Убить их за это надо! – отреагировала Анжелка и исчезла под брезентом.

– Ну, мы поехали! – Пелагея запрыгнула в кабину и помахала Оле рукой.

Где она собиралась их высадить, одной Пелагее было известно. Возможно, на станции, а может быть, и в полях. Анжелка и сама не знала. Оля смахнула слезу, нелегко все-таки расставаться с подругой вот так, сразу, и долго смотрела вслед машине, поднимающей серую дорожную пыль из-под своих колес.

Нужно было себя чем-то занять. Слоняться без дела было опасно для здоровья, которое могло подорваться нервным срывом. Сбегать на опушку к Земляникину? Оля нахмурила лоб, несколько однообразное мероприятие: философ и коровы, коровы и философ. Незаметно подкрасться к дому художника и посмотреть, чем там он занимается со своей Музой? Фи. Она до этого не опустится. Хотя, слежка обещает быть увлекательной. Оля решила, что, если ей удастся договориться с собственной совестью, то она обязательно подкрадется и проследит. Если ее застукают, то она придумает какой-нибудь предлог. Можно сказать, что заблудилась, перепутала дома, огороды. Подсматривать лучше всего с тыла. Не убьют же ее в самом деле, за ней не гоняются головорезы.

Принимать решение Ольга отправилась на речку, переодевшись в купальник.

Когда она, мокрая и довольная, переступила порог дома, ее встретил Баланчин. От его неожиданного визита Ольге стало не по себе. Вместо того чтобы наслаждаться обществом своей неземной гостьи, он пришел к ней. Это так многое могло бы значить… Но она чувствовала подвох, видела по его грустным глазам, что не все так просто. И как можно равнодушнее ответила на его приветствие. Прошла в свою комнату и принялась с остервенением тереть мокрые волосы полотенцем.

Надолго ее не хватило, любопытство перевесило желание наплевать и забыть этого бабника. И чего он только приперся? Естественно, не к ней, а к мастеру. Тогда почему топчется в соседней комнате? А! Собирается уговорить ее по-хорошему уступить очередность на ремонт! Ни за что, пусть даже не надеется. Оля не станет задерживаться в этой дыре ни на один лишний день. Как только ее автомобиль встанет на самостоятельный ход, она покажет всем его задний бампер!

Оля в изумлении остановилась перед окном. На подоконнике лежал неизменный букет цветов. Значит, это он принес цветы. Баланчин принес ей цветы! Подкуп доверчивого женского сердца посредством поэзии чувственных восприятий. Так сказал Земляникин, когда отказывался от цветочных подкидышей. Баланчин! Кто бы мог подумать? Кто, кто, она и думала, она на это надеялась. Оля прислушалась, шагов в соседней комнате больше не было слышно. Мавр сделал свое дело, мавр может удалиться. И он ушел.

Ничего, далеко не уйдет, в сарае задержится. Сейчас Оля приведет себя в порядок и поговорит с ним. Что она ему скажет? А что она может сказать? Было бы здорово, если бы он закрыл своими губами ее губы и не дал ничего говорить. Она мечтательно вздохнула, тряхнула все еще сырыми волосами и кинулась переодеваться. Неужели Анжелка ее сглазила, она серьезно влюбилась? Нет, любовь – вирусное заболевание, передающееся через поцелуй. Но Баланчин ее не целовал, так что ничего опасного Ольге не грозит. Легкий флирт, и ничего более. Разве только один-единственный поцелуй. Интересно, как он целуется?

Как Ольга и предполагала, Баланчин задержался в мастерской. Она влетела туда с видом полной идиотки, мечтающей лишь о том, чтобы художник бросился к ее ногам.

Но Баланчин стоял с отстраненным видом и кидаться под ноги не собирался. Он только чуть улыбнулся, увидев девушку на пороге. Но Ольге сразу стало не до улыбок. Феликс Иванович возился не с ее автомобилем, а с раритетом Баланчина! А возле раритета стояла Муза! От нее так и шло сияние важной персоны, волей случая оказавшейся в убогой деревенской мастерской.

Муза даже не посмотрела на вошедшую Ольгу, она погладила капот старинной машины и задумчиво проговорила:

– Двести или триста? Что ты скажешь, Дмитрий?

– Решай сама, – пожал плечами тот, – автомобиль твой.

– Ты сделал мне шикарный подарок, – проворковала Муза, устремляясь к Баланчину. И повисла у того на шее. – Я сумею тебя отблагодарить, поверь мне, нам будет очень хорошо. – И она с вожделением провела указательным пальцем Баланчину по носу.