Он всегда добивался расположения женщин, они с надеждой смотрели ему в глаза, любовались его картинами, осыпали комплиментами, просили о свидании… Ольга была единственной, кто его отвергал. И не потому, что он ей не нравился. Вовсе нет. По какой-то другой, непонятной причине.

Баланчин поправил солнцезащитные очки, прикрывающие синяк под глазом, и ухмыльнулся. Причина крылась в пастухе? В этом длинном нескладном парне с философским образованием? Женское сердце – потемки, никто никогда не разберет, чего оно хочет на самом деле. В том числе и сама его обладательница.

Муза продолжала склонять Феликса Ивановича к переезду в столицу. Она все еще не теряла надежды, что мастер согласится на ее безумную, с точки зрения мастера и Баланчина, авантюру. Феликс Иванович подробно принялся объяснять Музе, как он привык к своей глубинке и не может жить без Пелагеи и Марфушки, без чириканья воробьев по утрам и пения соловьев по ночам. Да он ко многому привык, без чего не может существовать ни в одной столице мира, какие бы блага ему ни предлагали.

Муза не понимала, крутилась, убеждала…

Баланчин еще раз при мастере повторил, что все права на автомобиль закрепляет за Музой, и вышел.

На пороге мастерской он столкнулся с Анжелой. Та наверняка подглядывала. Странная девица ее подруга; у Ольги все странное: поведение, привычки, маршруты поездок, за это он ее и полюбил. А она не любит ни его творчество, ни его самого. Баланчин поправил очки и посторонился. Значит, все-таки философ?

– Финита ля комедия, – повторился он, пропуская Анжелу, и зашагал дальше.

Анжела не собиралась участвовать в разговоре с Музой, от этой стервы, как предупредила ее подруга, следовало держаться подальше, что она и собиралась делать. Потому и побежала следом за художником, но тот уже закрывал за собой калитку. Анжела вернулась к подруге и рассказала о его бесповоротном решении.

– Сказал, что наигрался, с него достаточно. Или пошел топиться, или вешаться. Мужчины такие сложные натуры, сразу не поймешь, что он сделает.

– Наигрался? – с сомнением в голосе повторила Оля. – Тогда это про меня. А топиться и вешаться это не про него. Он сильная личность, переживет и забудет. Анжелка, я так не хочу, чтобы он меня забывал!

– Не хочешь, так беги следом за ним и признавайся, что к нему совсем не равнодушна!

– Он это знает, – вздохнула Оля.

– Какие сложности, – недовольно повела плечом Анжела, – ничего не понимаю. Двое любят друг друга, так отчего же мучаться? Вот мы с Марио другое дело. Мы сражаемся за свою любовь, за свои жизни. – Она села рядом с подругой. – Я забежала к нему. Ему тесно под кроватью и неудобно. Мы решили с ним перебраться в мастерскую или к Марфушке в хлев. Там тепло и сытно. Нет, силос он есть не будет, еду стану носить ему я. Лялька, сиди тихо и осыпай свою глупую голову пеплом, а мы с Марио начнем мелкими перебежками пробираться к хлеву, пока мастер занят с клиентом. Ладушки?

Оля кивнула. Она была настолько расстроена, что могла согласиться с чем угодно. Правда, расстраиваться особого повода не было, но последние слова Баланчина про то, что он наигрался… Последние?! Неужели, он доведет дело до самоубийства?! Творческие натуры способны на что угодно!

– Глупости, – сказала у двери Анжела, – все будет хорошо!

Оля кисло улыбнулась и вздохнула. Действительно, лезут в голову всякие глупости. Дмитрий не малое дитя, чтобы совершать глупости. К тому же неизвестно, как он к ней относится. Может быть, она сама всего тут навыдумывала… Нет, такие пылкие объятия выдумать невозможно. А поцелуй?! Оля блаженно прикрыла глаза и размечталась. Вот она на своей «девятке» выезжает со двора, машет аборигенам ручкой, те машут ей в ответ. А позади всех стоит Баланчин с петлей на шее и взглядом тоскующей собаки провожает ее машину. Она останавливается, подзывает его для того, чтобы запечатлеть последний поцелуй на его губах, он гордо разворачивается и уходит. Нет, пусть остается и печатлеет! Это она после последнего поцелуя нажмет на педаль газа и умчится вдаль. Один последний поцелуй – вот что ей надо!

– Нет! Ни за что! Никогда! Не надо! Катастрофа!

Крики раздавались со двора, где Анжела должна была перебираться со своим Марио мелкими перебежками. Ольга подскочила к окну, но, ничего не увидев (что-то случилось на противоположной стороне двора), кинулась к выходу. Долго искать несчастных не пришлось. Они стояли, прислонившись к сараю, обнимали друг друга и признавались друг другу в любви. Странное место они выбрали для изъяснений, отметила про себя Оля и только собралась уходить, как заметила в глубине двора итальянского синьора Иванова.

Ноги предательски задрожали. Нет, не только ноги, это она стала предательницей. Ее уловка не сработала, наемник оказался хитрее, он понял, что Оля говорила чистую правду, и вернулся во двор.

– Синьорита Пеги! Синьорита Пеги! – кричал тот, видно, для отвода глаз.

Двое у стены сарая кричали несколько громче, потому Пеги не сразу услышала, что ее зовут.

– Русские не сдаются! – заорала Анжелка и закрыла собой Марио. Тот отодвинул ее и спрятал за собой. Она вновь вылезла вперед него. Он опять ее отодвинул и спрятал.

– Какое самопожертвование, – всхлипнула Ольга и побежала к ним для того, чтобы закрыть своим, откормленным Пелагеей телом этих двоих влюбленных. Раз она виновата, то выстрел примет на себя. Перед глазами Ольги промелькнула вся жизнь: Баланчин, Баланчин и еще раз он же.

Но она успела встать перед парой и закричала наемнику: «Пли, сволочь!»

Синьор Иванов, доставший было пистолет, опустил его и уставился на сарай, возле которого сгрудилась кучка людей, не понявших его истинных намерений.

– Пли, сволочь, – дрожавшими губами повторила Ольга и выпятила грудь.

– Не в нее, стреляй в меня! – заявила Анжелка и выдвинулась вперед.

– Нет, убейте лучше меня! Все равно он меня бросил, – закричала Ольга, отодвигая ее в сторону.

– Мадонна! Марио Берлусконни! Марио! – И итальянец принялся бить себя в грудь. – Пли, сволотш!

Джузеппе внимательно пригляделся к неадекватным жителям деревни, требующим их незамедлительно убить, поднял пистолет к лицу и наконец-то прикурил застрявшую в уголке рта сигарету.

– Марио Берлусконни? – повторил он, пристально вглядываясь в смуглое лицо. – Отлично! Я давно его искал! – Он заулыбался, вытянул вперед руку и направился к стене сарая. – Давно его искал!

И, тряся его руку, заговорил с Марио на своем итальянском языке.

– Переводи, – толкнула вбок подругу Ольга.

– Откуда я знаю, что они говорят?! – всхлипнула Анжелка, держась за своего возлюбленного. – Марио мне чаще всего повторял «амор» да «амор». А здесь непонятно, что талдычат.

– Эх ты, катастрофа, – вздохнула Ольга и побежала за Пелагеей. За те секунды, что она бегает, наемник вряд ли убьет Марио. Видимо, решил договориться с ним по-хорошему. Но о чем?

– Пеги! Пеги! Ты срочно нужна во дворе! Пришел Иванов Иван Иванович!

– Уже пришел? – улыбнулась та и оторвалась от плиты, где заканчивала варить борщ. – Только, Оль, он не Иванов. Он Джузеппе. Очень хороший парень, мы с ним договорились поехать кататься на грузовике. Представляешь, он ни разу в жизни не водил грузовик!

– Что? – медленно доходило до Ольги. – Значит, этот тип пришел к тебе, а не убивать Марио? И я зря рисковала собственной жизнью. Жаль, была такая хорошая возможность свести с нею счеты… Пеги, пойдем во двор! Я думаю, твой Джузеппе собирается не только на грузовике кататься. Он увидел Марио!

– Клевещете на хорошего парня, – обиделась Пелагея, но пошла с Олей.

– Пеги! – обрадовался тот, увидев ее издали. – Пеги!

– Ну, я, я, – улыбнулась та довольно. – Что случилось-то?

– Все отлично! – Джузеппе похлопал Марио по плечу. – Я его нашел!

И он перешел на смесь русского и итальянского языков. Но Пелагея, старательно прислушиваясь, разобралась в этой мешанине. По ее мнению, далеко не однозначному, потому как она недостаточно хорошо знала итальянский, получалось, что Джузеппе приехал в их деревню вовсе не для того, чтобы убивать Марио. Он приехал как душеприказчик одного знатного синьора, являвшегося родственником Берлусконни. Это у знатного синьора была огромная вилла под Римом и такой же основательный счет в банке. Синьор приказал долго жить и отписал свое имущество единственному родственнику Марио Берлусконни. Зная про вендетту, Джузеппе постарался разыскать Марио и мафиози, решивших с ним разделаться. Так он встретился в доме Марчелло Туескова с тонким и толстым, которым передал приказ босса ни в коем случае не убивать знатного синьора Марио Берлусконни.

Правда это была или неправда, но Анжелка, поверившая в то, что ее любимому не грозит харакири, на радостях повисла у него на шее. Оля с умилением наблюдала за метаморфозами характера подруги. В другой раз Анжела в первую очередь заинтересовалась бы виллой под Римом и счетом в банке. Сейчас же она плакала от радости из-за того, что обнимавший ее счастливый оборванец шептал: «Амор, амор».

Как непредсказуема судьба! Разве, отправляясь в далекое путешествие на берег южного моря, они предполагали, что встретят свою любовь в российской глубинке? Нисколько. Даже не думали. А если бы Ольге об этом сказали перед отъездом, то она от души посмеялась бы над этим предсказателем.

Сейчас ей было не до смеха, но она радовалась за подругу, у которой так хорошо закончилось несостоявшееся путешествие к южному морю в далекий город Сочи. Впрочем, Анжелка хотела не в Сочи, а сразу в Италию, ее она и получила вместе со своим Марио.

Пеги тоже влюбилась в итальянца. Любовь – заразная болезнь? Почему она косит только итальянцев и ее подруг? Ах, не только, не только. Она скосила и ее. Ольга медленно побрела в сад, где уселась на скамейку и флегматично принялась наблюдать за тем, как Иван Иванович Иванов, он же Джузеппе, снял свой гламурный пиджак, бросил его на крыльцо, а сам полез в кабину стоявшего у ворот грузовика, от которого за версту несло силосом.

Запах немного озадачил итальянца, он, призадумавшись, сравнил его с модными духами, подмигнул Пелагее, пристроившейся рядом с ним в кабине, и нажал на газ. Грузовик заревел, несколько раз дернулся, но с места тронулся и с грохотом покатился по дороге.

– Ура! Девчонки! Ур-р-а-а-а! – кричала Пелагея из раскрытого окна и резво махала шляпкой из итальянской соломки. – Да здравствует амор! Самая лучшая амор на всем белом свете…

– Ур-р-р-а-а-а! – кричал Синьор Ее Мечты, заворачивая за угол. – Белиссимо! Амор!

Ольга искренне рассмеялась. Так не похожие друг на друга внешне Пелагея и Джузеппе оказались весьма схожими в душе.

Анжела с Марио, наконец-то опустившиеся на бренную землю, тоже замахали руками вслед грузовику, после него помахали Ольге и, обнявшись, отправились собирать Анжелкины вещи. Что они собирались делать, Оля поняла сразу. Она на их месте сделала бы то же самое: бросила все и уехала. Впрочем, Анжелке незачем ее бросать, она если и переедет на виллу под Римом, то сможет с Олей переписываться. Оля сможет приезжать к ней в гости. Нет, сначала она приедет на их свадьбу, а потом станет проводить у них свои отпуска. Будет любоваться счастьем подруги и нянчить ее детей. Своих у Ольги не будет потому, что она никогда не выйдет замуж. Как бы ни говорили девчонки в офисе о том, что каждая порядочная девушка должна побывать замужем хотя бы один раз.

Оля не сможет просто так сходить замуж. В этих Малых Чернушках она, можно сказать, впервые узнала, что такое любовь и предательство. Не ее предательство, его, как оказалось, не было. Джузеппе ей все-таки поверил, а пришел он не убивать Марио, а к Пелагее. Это он ее предал, Баланчин. Вселил в бедную девушку надежду и предал. А как красиво он говорил! Что же он говорил? Ах, да, про призрачное обиталище счастья. Точно, обиталище у Ольги Муравьевой действительно так себе. А без Анжелы и Баланчина вообще никакое, даже возвращаться туда не хочется. Если только из-за бабушки… Она ей так давно не звонила!

– Бабуля! – Оля обрадовалась родному голосу. – У меня все хорошо, ты не беспокойся. С машиной тоже все в порядке, мастер заканчивает ее ремонт, и завтра я смогу поехать… Нет, не к Капитолине Матвеевне в Сочи, я поеду обратно домой… Ничего не случилось, честное слово… Сошла с ума? Нет, бабуля, я не сошла с ума… Я знаю, что нельзя сидеть летом в Москве и дышать выхлопными газами. Хорошо, хорошо, я приеду на дачу и помогу тебе с заготовками…

Оля спрятала мобильный телефон в карман и блаженно улыбнулась. Ничего страшного не случилось. Люди влюбляются на каждом шагу, так устроено человеческое существо, которое не может прожить без любви. Нет, неправда, она сможет. Безусловно, она будет хранить любовь в своем сердце, в уголке сердца. Постарается запрятать ее в самый дальний уголок. У нее это получится, она сильная девушка неполных тридцати лет. Будущая старая дева, как станут говорить девчонки в офисе. Как же не хочется в этот душный офис! Все-таки в деревенской жизни есть свои преимущества: свежий воздух, манящая природа, покладистые домашние животные. Как она оставит Марфушку, к которой фактически привязалась?!