– Полюбил меня? А тебя? – улыбнулась Мария.

– Да, но… Я не об этом… Я хотела сказать… – смешалась Бесс.

– Не смущайся, – ласково произнесла королева, – в конце концов, я тоже женщина, я понимаю, что творится в твоём сердечке. Ну, так что же ты хотела сказать?

– Кристофер говорит, что положение в Лондоне очень серьёзное. Люди не желают войны с Испанией, – они надеются на вас, мадам. Елизавета потеряла влияние, люди желают, чтобы королевой были вы, ваше величество, – выпалила Бесс, гордая, что сообщает сведения, имеющие государственное значение.

– Тише, моя милая, – королева взглянула на слугу, копающегося в саду. – Мне кажется, что твой Кристофер преувеличивает: если трон под Елизаветой шатается, то не настолько, чтобы рухнуть в любую минуту.

– Сейчас, когда Елизавета может потерять корону и даже жизнь, она не остановится ни перед чем!

– Тише, Бесс, – повторила Мария. – Мне это известно. Что же предлагает Кристофер?

– Он готов служить вашему величеству также преданно, как я.

– Спасибо, моя милая. Но у него есть какие-то определённые предложения?

– Он выполнит всё, что вы ему прикажете.

– А что я должна ему приказать?

– Этого я не знаю. Я плохо разбираюсь в политике, – растерялась Бесс.

Мария задумалась, а потом спросила:

– Скажи мне, а он не перевёртыш, твой Кристофер? Он не предаст нас?

– Никогда, мадам! – вскричала Бесс. – Он любит вас, он любит меня, – пусть попробует предать! Тогда он близко ко мне не подойдёт!

– Это весомый аргумент, – усмехнулась королева. – Ты полагаешь, что его любовь к тебе так велика? Впрочем, о чём я спрашиваю, – ты, конечно же, именно так и думаешь.

– Мадам, я не думаю, я точно знаю: Кристофер любит меня и выполнит любую мою просьбу, – обиделась Бесс.

– Дай Бог. Что же, моя милая, твои известия действительно важные. Если Кристофер любит тебя так сильно, как ты говоришь…

– Не сомневайтесь, мадам!

– Если он любит тебя по-настоящему, он может быть полезен нам, когда настанет подходящий момент.

– Ваше величество?

– Не забивай себе голову политическими интригами, зачем тебе это? – Мария поднялась со стула. – Проводи меня до конюшни, я велела запрячь Роланда, хочу прокатиться по лесу.

– Но, мадам, вам нужно переодеться! Как же вы поедете в этом платье? – изумилась Бесс.

– Ничего, обойдусь. Солнце скоро начнёт печь во всю силу, – боюсь, что тогда станет слишком жарко для верховой езды.

…Добравшись до лесной поляны, где были восемь больших камней, Мария остановила коня. Как из-под земли тут же появился Энтони. Королева дёрнула Роланда за повод и хотела ускакать прочь.

– Ваше величество! – крикнул ей Энтони.

– Господи! – воскликнула Мария, повернув назад. – А я приняла вас за Кристофера и едва не уехала.

– А, за помощника сэра Эмиаса? Мы, что, так похожи с ним?

– Внешне не особенно, – он брюнет и ниже вас ростом, – но какое-то сходство всё же есть.

– Бывает… Вы без провожатых, ваше величество?

– Представьте себе, меня теперь отпускают совсем одну! Что бы это значило?

– Вы правильно сказали в прошлый раз, – либо они хотят, чтобы вы убежали, либо дают вам возможность составить заговор. В любом случае, это нам на пользу.

– Да, я так говорила, но возникло новое обстоятельство.

– Какое?

– Кристофер без памяти влюбился в мою фрейлину и, кажется, готов перейти на нашу сторону.

– Опять Кристофер! Вы же утверждали, что ему нельзя верить: он получил какие-то инструкции на ваш счёт из Лондона? – недоверчиво спросил Энтони.

– Я не утверждала, я предполагала, – поправила его Мария. – Возможно, я ошиблась; возможно, он переменился – ведь любовь творит чудеса. А вы часом не влюбились в фрейлину Елизаветы, за которой ухаживаете и на которой обещали жениться?

– Я не могу себе позволить влюбиться, – отрезал Энтони. – Влюбленный мужчина становится беззащитным, как птенец, его может склевать любая ворона.

– Я и забыла, что вы крутите любовь исключительно для того чтобы использовать бедную девушку в своей игре.

– Это не так просто, мадам. У меня тоже есть сердце, я тоже создан из крови и плоти. Джейн, девушка, о которой мы говорим, красива, умна и добра. При других обстоятельствах я не мог бы желать лучшей жены для себя, однако я не имею права забывать о высшей цели, – о возведении вас на престол, ваше величество, – сухо сказал Энтони.

– Боже мой, что за день выдался: все на меня обижаются… Сэр Энтони, мы знаем и ценим вашу службу нам! Оставим пустые разговоры; сообщите, для чего вы вызвали меня?

– Ваше величество, обстановка в Лондоне накаляется. Медлить больше невозможно: сейчас или никогда! Число недовольных правлением Елизаветы стремительно увеличивается, к нам присоединяются даже её приближённые. Поглядите, что я вам привёз.

Энтони достал нож, вспорол подкладку своей шляпы и вытащил сложенный во много раз листок:

– Прошу вас, ваше величество.

– Что это? – Мария развернула письмо и прочла: – «Я служил и буду служить её величеству королеве Елизавете, пока она жива. Я не подвергаю сомнению, однако, ваши права на престол, мадам, – подтверждённые обычаем и законом». Какое странное послание! Оно, видимо, предназначено мне? Но от кого оно?

– Его написал фаворит королевы Елизаветы, сэр Роберт.

– Фаворит Елизаветы! Не может быть! – воскликнула Мария.

– Он написал это в моём присутствии, – сообщил Энтони. – Видите, как далеко зашло разложение в кругу Елизаветы! Надеюсь, вы понимаете, что надо действовать без промедления?

Однако Мария не слушала его; она вдруг расхохоталась так громко, что эхо разнеслось по лесу.

– Елизавета, великая королева Елизавета! – повторяла Мария сквозь смех. – Твоя мать была шлюхой, отец – святотатцем и палачом, из рода свинопасов, – а ты думала, незаконнорожденная дочь греха, что твоё прошлое не выстрелит в тебя, коли ты заняла трон?! Что ты за женщина, если ты не познала счастья ни с одним мужчиной, а последний из них в твоей жизни, – твоя надежда, твоё утешение, твоя отрада, – предал тебя! Ты раздавлена, ты уничтожена, ты уже не живёшь! Великая королева Елизавета, вот тебе проклятье, вот тебе отмщение и воздаяние, вот тебе позор, который уже ничем не смыть и который ты возьмёшь с собой в вечность!

Растерявшийся Энтони еле дождался, когда королева успокоится и затем сказал:

– Ваше величество, нельзя медлить. Надо действовать!

– Вы показывали кому-нибудь это письмо? – спросила королева вместо ответа.

– Я поклялся уничтожить его, но прежде собирался дать прочесть нашим друзьям, чтобы они сами убедились, как непрочно положение Елизаветы. Если уж её фаворит примкнул к нам, – о чём тут толковать!

– Пусть послание сэра Роберта не имеет адреса, но оно предназначено мне, – возразила Мария. – Вы поклялись уничтожить его, – что же, так и поступим.

Она разорвала письмо в мелкие клочки и пустила их по ветру.

– Вы правильно сделали, что дали такую клятву, – сказала Мария, поймав недоуменный взгляд Энтони. – Попади это письмо в руки Елизаветы, она меня не пощадила бы; послание сэра Роберта – смертный приговор для меня. Не понимаете? Это оттого, что вы мужчина. Есть вещи, которые женщина никогда не простит другой женщине: не важно, что я не добивалась внимания сэра Роберта, – важно, что он предал Елизавету ради меня. Даже заговор для неё не так страшен, как это предательство. Что заговор! – заговоры всегда были и будут в политике, – но нет ничего ужаснее и позорнее для женщины, чем измена любимого мужчины. Прибавьте к этому возраст Елизаветы и возраст сэра Роберта – её увядание и его расцвет. Нет, такую обиду она не простит, – вы уж поверьте мне, милорд! Понятно, почему это письмо следовало уничтожить?

– Да, ваше величество. Однако вы не ответили мне на главный вопрос: даёте ли вы нам разрешение выступить? Ей-богу, нельзя больше медлить, надо начинать!

Мария помолчала с минуту.

– Если вы уверены в успехе, начинайте! – бросила она.

– Но мне нужен ваш письменный приказ. Игра пошла по-крупному, на кон поставлены многие жизни; нашим друзьям будет недостаточно моих слов, им потребуется зримое удостоверение того, что вы с нами.

– Хорошо, я напишу.

– И согласитесь на крайние меры? – спросил Энтони.

– Вы снова об убийстве Елизаветы?

– Да, ваше величество. Я хотел бы…

– Нет, милорд! – раздражённо оборвала его Мария. – Забудьте об убийстве. Я приказываю вам забыть.

– Как я могу забыть об убийстве, если оно заняло прочное место в истории нашей страны? Король Генрих своими безумными реформами уничтожил десятки тысяч человек: кого-то перебили, кого-то лишили дома и имущества, а потом повесили за бродяжничество; не счесть тех, кого обрекли на голодную смерть. Мёртвые женщины, дети, старики нескончаемой чередой идут за Генрихом и смотрят на него с мучительным укором… Елизавета, которую народ встретил с восторгом, считая её спасительницей нации, продолжила дело отца. Во имя обогащения и процветания немногих она безжалостно сдирает кожу со всех прочих своих подданных, – и при этом улыбается и говорит правильные слова… Смерть шествует по нашему Отечеству и добром остановить её нельзя: «око за око, зуб за зуб», – сказано в Писании. Тиран должен расплатиться своими слезами за слёзы народа, пролить свою кровь за пролитую им кровь, отдать свою жизнь за погубленные жизни. Это будет не убийство, это будет возмездие: Бог и народ требуют от нас отмщения!

– Вы напрасно расточаете своё красноречие, – холодно сказала Мария. – Возвращайтесь в Лондон, заканчивайте приготовления; письмо с приказом выступить придёт следом за вами.

– Но кто доставит его? – спросил Энтони, не скрывая разочарования. – Неужели Кристофер? Ваше величество, я, всё-таки, не доверял бы ему.

– Я найду, кого направить к вам с письмом. Прощайте, милорд, – и да поможет вам Бог!

* * *

Сэр Эмиас пришёл к королеве перед обедом. Встав в дверях, он неуклюже поклонился и пробормотал традиционное приветствие.

– Чему обязана, милорд? – улыбнулась Мария. – У вас такое срочное дело, что вы не можете дождаться, когда мы встретимся за столом?

– У меня конфиденциальный разговор, – буркнул сэр Эмиас.

– Вот как? Бесс, дорогая, выйди, пожалуйста, – сказала Мария.

Проводив фрейлину взглядом, сэр Эмиас приблизился к королеве и невнятно произнёс:

– Я должен сообщить вам, мадам, что скоро в вашем положении произойдут большие изменения.

– Какие изменения, милорд? – удивленно спросила королева.

– Получен приказ из Лондона. Вас переведут в другое место, режим вашего содержания там будет более жёстким.

– Меня хотят заточить в темницу? – резко проговорила Мария, выпрямившись во весь рост.

– Это не совсем так, мадам. Просто ваша свобода будет ограничена, а охрана усилена.

– Вы говорите загадками, сэр Эмиас. Скажите прямо, почему со мной так поступают и что меня ожидает.

– Я говорю то, что мне приказано сказать. Могу добавить, что эти меры направлены на предотвращение ещё более худших событий, которые могут произойти в будущем.

– Что за события и каким образом будет ограничена моя свобода? – возмутилась Мария. – Я имею право знать.

– Безусловно. На это вы имеете право, – согласился сэр Эмиас. – Свобода ваша будет ограничена следующим образом. Пятьдесят солдат день и ночь станут караулить подходы к замку; вам будет строжайше запрещено покидать его, на людей из вашей свиты тоже распространяется этот запрет. Своего коня Роланда вы оставите здесь, равно как и всех остальных принадлежащих вам лошадей, так как они вам всё равно не нужны – время выездов на охоту и прогулок верхом для вас прошло.

– Как, мне не разрешат взять с собой Роланда?! – вскричала Мария. – Но он так привязан ко мне, что погибнет от тоски, не видя меня. Боже мой, разрешите перевезти его вместе со мной, – не будьте столь жестоки, милорд!

– Я ничего не разрешаю и ничего не запрещаю, – я лишь выполняю приказы, – возразил сэр Эмиас. – Далее. Переписка вам будет строго воспрещена, какие-либо контакты с посторонними лицами не допускаются. Вы не должны никому писать и ни от кого не получать письма. Все письма, приходящие на ваше имя, будут изыматься; показывать вам их не будут. Любые посылки, доставленные вам, будут тщательно просматриваться; книги, если таковые вам пришлют, подвергнутся досмотру вплоть до вскрытия корешка и обложки.

– Господи, как же я буду брать в руки книги со вспоротыми обложками? – насмешливо произнесла Мария.

– Не могу знать. Я передаю вам то, что мне велено передать, – повторил сэр Эмиас. – Это ещё не всё. Дабы быть уверенными, что вы никому не пишете, чернила, перья и бумагу у вас отберут, – однако и этого мало. Для того чтобы удостовериться в отсутствии у вас тайных записок и посланий, – а также предметов, могущих представлять опасность для обеспечения режима вашего пребывания в замке, – у вас будет дважды в день производится обыск. Он коснётся всего, что принадлежит вам: личных вещей, одежды и обуви.