Наконец они оказались в трактире. Мария удивилась, что Фредди не ждет их в общем зале. Наверное, кузен в бешенстве.

— Сейчас нужно как можно скорее вернуться в Лондон, — говорил мистер Пинтер, пока они поднимались по лестнице, — и нанять адвоката. Я уверен, что завещание вашего отца можно оспорить. Не отчаивайтесь.

Мария вздохнула.

— Благодарю вас, мистер Пинтер, но я полагаю, что ваша щедрость и так перешла все границы. Я не в состоянии платить вам сейчас.

— Глупости, — отмахнулся сыщик. — Я заинтересован в том, чтобы довести ваш случай до благополучного конца. Посмотрите на это дело вот с какой стороны: если я сумею избавить вас от притязаний мистера Хайатта, то вы вернете свое состояние и сможете оплатить мои услуги, не говоря уж о том, что будете рекомендовать меня всем друзьям и знакомым.

— Которых у меня в Англии нет. — Мария с грустью вспомнила о Шарпах, но знала, что просить у них помощи не смогла бы. У обитателей Холстед-Холла достаточно своих неприятностей. К тому же она ни за что не смогла бы взглянуть в глаза Оливера, которого ее отъезд не мог не оскорбить.

У своей двери мистер Пинтер похлопал ее по плечу.

— Один друг у вас есть, мисс Баттерфилд. Этот друг — я. Не забывайте об этом.

Мария ощутила комок в горле.

— Я не понимаю, зачем вы все это делаете. В Лондоне вас наверняка ждут дела.

Лицо сыщика помрачнело.

— Когда-то я знал женщину. Она попала в такое же положение. У нее действительно не было друзей, и это ее погубило. Помогая вам, я представляю, что совершаю то, что кто-то другой должен был сделать для нее. — Он с усилием улыбнулся и отпер дверь. — Впрочем, это грустная история. Она не про вас.

В комнате было пусто.

— Странно, — протянула Мария. — Фредди давно должен был вернуться.

— Вы укладывайте вещи, а я приведу его из лавки. — Мистер Пинтер надел шляпу и заспешил вниз по лестнице.

Мария уныло поплелась в свою комнату. Она никак не могла поверить в происходящее. Натан угрожает ей судом!

Перед дверью лежал сверток. Мария нагнулась за ним. В свертке оказались два пирога с почками, еще теплые. Значит, Фредди был здесь, и совсем недавно. Так где же он сейчас? Задумчиво покачав головой, Мария повернула ключ в замке и вошла.

— Давно пора вернуться, — раздался от окна голос Оливера.

Пироги выпали из ее рук.

Под глазами Оливера лежали серые тени, но Мария в жизни не видела никого красивее. Галстук съехал на бок, волосы всклокочены, в глазах — сомнение, но как он хорош! Спазм стиснул ей горло.

— Что ты здесь делаешь? — хрипло спросила она.

— Уезжая из Холстед-Холла, ты кое-что забыла.

— Что?

Оливер сделал шаг ей навстречу.

— Меня.

Глава 25

Мария не успела произнести ни слова, как он бросился ее целовать, жадно впиваясь в ее губы, прижимая к себе с такой силой, словно хотел проглотить ее целиком.

На мгновение Мария отдалась этим поцелуям, не думая ни о чем, а только наслаждаясь коротким счастьем. Потом вернулась реальность. Он приехал за ней, но между ними ничего не изменилось.

Оттолкнув Оливера, Мария спросила:

— Как ты меня нашел?

Глаза Оливера потемнели, но он не выпустил ее из объятий.

— Кучер Пинтера проболтался одному из грумов. Когда я приехал сюда, то сразу заметил лавку пирожника. Вот я и стал поджидать, пока там появится Фредди, а затем проследил за ним. — Он насмешливо приподнял бровь. — Твой кузен не способен устоять перед хорошим английским пирогом.

Мария тяжело вздохнула:

— О Господи! Фредди меня погубит. — Мария сняла шляпку, страдая от того, что ее наряд может показаться Оливеру убогим. — Но куда же он делся? Здесь его нет.

— Ну, с этим я тебе не могу помочь.

— Кстати, как ты проник в мою комнату? Оливер небрежно пожал плечами.

— Залез в окно. Оно было не заперто. — Его глаза озорно блеснули. — У меня большой опыт по части женских окон. Правда, чаще приходилось вылезать наружу.

Его веселость произвела на Марию самое мрачное впечатление, напомнив о причине их расставания.

— Тебе не следовало приезжать, — поджав губы, проговорила она и тут же пожалела об этом — на лице Оливера отразилась настоящая боль.

— Послушай, Мария, я признаю, что сделал ошибку, пытаясь едва ли не силой затащить тебя в супружескую постель. Надо было дать тебе время все обдумать и только потом нестись сломя голову за разрешением на брак. — Оливер сжал кулаки. — Но ты не можешь выйти замуж за Хайатта. Конечно, ты мне не веришь, когда я говорю, что он лишь охотник за приданым, но…

— Верю.

Оливер недоуменно моргнул.

— Что?

Мария просто не могла рассказать ему правду, не могла допустить, чтобы он понял, какому негодяю она поверила.

— Не беспокойся, я не выйду за него замуж.

Оливер прищурился.

— Тем более ты должна выйти за меня. — Он подошел и положил руки ей на плечи. — Я прекрасно понимаю, что у меня только одно достоинство — титул, но…

— Не говори так. Это неправда! — воскликнула Мария.

— Тогда почему ты сбежала, не сказав мне ни слова? — с обидой произнес Оливер.

— Потому что на самом деле ты не хочешь на мне жениться. Ты пытаешься таким образом успокоить свою совесть. Тебя мучает чувство вины за то, что я из-за тебя лишилась невинности.

Оливер хохотнул.

— Ты первая женщина, которая взялась утверждать, что у меня есть совесть.

— Просто другие тебя не понимали. — Мария погладила его по щеке. — А я понимаю. Я знаю, что ты хороший человек.

Лицо Оливера застыло, он опустил руки.

— Не стоит себя обманывать. Я хочу получить тебя в жены, но вовсе не хочу убедить, что я тебя заслуживаю. Не заслуживаю, уверяю тебя, не заслуживаю.

Марию поразил этот бесстрастный, тусклый тон.

— Ты ошибаешься, — горячо зашептала она. — Ты хороший человек. Ты сам себе не веришь, не позволяешь уступить твоей природе. А как я могу доверять тебе, если ты сам себе не доверяешь?

— Разумеется, не можешь, — холодно произнес он. — Ты понятия не имеешь, что я за человек. Какой я… А если бы знала, то мысль о браке со мной даже не пришла бы тебе в голову. Много лет назад я понял, что… — Оливер чертыхнулся.

Много лет назад? Мария насторожилась.

— Это ведь связано с той ночью, когда погибли твои родители? — Она положила ладонь ему на руку. — В тебе говорит чувство вины. Но нельзя думать, что ты виноват потому, что не сумел прийти вовремя.

— Дело не в этом! — раздраженно выкрикнул он. — Моя вина в другом. — Он вырвал у Марии свою руку, шагнул к окну и стал смотреть на трактирный двор.

— Расскажи мне, — попросила Мария. Миссис Пламтри права: ему просто необходимо с кем-то поговорить о тех событиях, вскрыть этот страшный нарыв.

Оливер ее будто не слышал.

— Мне известно, что ты поссорился с матерью, — настойчиво продолжала Мария. — Твоя бабушка рассказала. Но она не знает, из-за чего вы поссорились.

— И слава Богу, — пробормотал он.

— Там не могло быть ничего страшного.

Оливер гневно сверкнул глазами.

— Ты ничего не понимаешь!

— Поэтому ты и должен мне рассказать, чтобы я поняла.

— Ты не сможешь понять.

— Вы поссорились из-за отца? Правда?

— Ссора была из-за… В общем, я сделал нечто столь бессовестное, что… — Оливер взъерошил волосы. — Нет, я не могу тебе рассказать. Если я расскажу, ты не выйдешь за меня замуж.

— Я не выйду за тебя, если ты не расскажешь, — тихо сказала Мария.

— Да будь все это проклято! — с отчаянием воскликнул Оливер.

— Я говорю правду, — все так же тихо продолжала Мария.

Оливер резко повернулся и, глядя прямо ей в глаза, заговорил:

— Во время праздника в нашем доме мать застала меня в постели с одной дамой, нашей гостьей. Ясно? Поймала меня, когда я трахал замужнюю женщину. Теперь поняла?

Мария смотрела на него, не зная, что сказать. Оливер продолжал тем же хриплым, ужасным голосом, в котором клокотало отчаяние и боль.

— Тогда я и видел мать в последний раз. Она тут же ускакала в охотничий домик к отцу. Именно из-за этого она его и убила.

Мария видела, что Оливер в это верит, что эта мысль терзает его много лет, но сама она не видела смысла в таком объяснении. Конечно, любая мать испытает шок, увидев своего шестнадцатилетнего сына в постели с замужней женщиной, но неужели она будет настолько потрясена, что пойдет и убьет своего мужа? Нет, это уж слишком!

— Но почему…

Оливер выругался сквозь зубы.

— Лилит Родон была женой армейского офицера. Ее и майора Родона пригласили в Холстед-Холл на праздник. Я заметил, что Лилит казалась чем-то расстроенной, но это не помешало ей отчаянно флиртовать со мной, когда никто не видел. Я был польщен. До этого у меня не было ни одной женщины. Конечно, в Итоне я пару раз целовал трактирных служанок, но ничего больше. — В голосе Оливера появилось ожесточение. — Лилит быстро поняла, что я созрел для дела. Когда на следующий день все отправились на пикник, я остался дома. Я не хотел слушать, как родители станут поддевать друг друга в якобы шутливой пикировке.

Мария, боясь помешать этому потоку речи, не произносила ни слова.

— Я лежал у себя в спальне и читал нудную книгу по фермерскому делу, которую велел прочитать отец. Тут меня Лилит и нашла. Представь себе мою реакцию, когда она вошла в спальню, закрыла дверь и стала снимать платье.

Мария сумела промолчать, хотя подобная развращенность у женщины привела ее в шок.

— Я не мог отвести глаз. Лилит была очень красива. Всем своим поведением она показывала, что я ей нравлюсь. — Оливер горько усмехнулся. — Господи, каким же я был идиотом!

Мария не могла больше слышать, как он себя поносит. Та проклятая женщина, видимо, всерьез сочла его привлекательным. Мария легко могла вообразить Оливера в шестнадцать лет — стройный, смуглый Адонис, полный юной жизненной силы. Ей приходилось наблюдать за своими кузенами того же возраста, и она понимала, как должно им льстить внимание красивой взрослой женщины.

Дыхание с трудом вырывалось из губ Оливера. Он продолжал:

— Она села на меня верхом и… ну, остальное ты можешь себе представить. Я вовсю наслаждался процессом потери невинности в обществе прекрасной миссис Родон, когда дверь распахнулась и вошла мама. — Щеки Оливера побагровели.

Бедный мальчик. Что он должен был пережить! Но Мария по-прежнему не понимала, как это событие могло повлечь за собой такую страшную трагедию.

— Лилит даже не прикрылась. Она встала и дерзко уставилась на маму. На ее лице появилась дьявольская ухмылка. Мама побледнела как мел. Я догадался, что Лилит намеренно устроила все так, чтобы мама нас застала. Увидела меня… в таком состоянии.

— О Боже! Зачем ей это?

— Очевидно, я был частью какого-то плана. Она хотела нанести удар матери. Я понял это, когда мама спросила ее: «Неужели тебе мало его? Неужели тебе нужен еще и мой сын?»

Значит, эта самая Лилит была любовницей отца Оливера. О небеса!

Лицо Оливера выражало сильнейшее отвращение.

— Меня всегда удивляло, почему Родоны проводят так много времени у моих родителей. Казалось, маме не нравится Лилит, а отец так откровенно посмеивался над майором Родоном, что даже я это чувствовал.

Но в тот день, когда мама застала меня… — Оливер сжал кулаки. — В ее голосе было столько боли! Он всю жизнь звучит у меня в ушах. Мать приказала мне убираться сглаз и почти вышвырнула меня из комнаты. Последнее, что я заметил, — это победная улыбка Лилит.

— Но зачем эта женщина так поступила? Если у нее была интрижка с твоим отцом, зачем она издевалась над твоей матерью?

— Я думал над этим много лет. В то время ходили слухи, что у Родонов не все ладно в семье, что они на грани разрыва. Конечно, о разводе не могло быть и речи, но, видимо, Лилит рассчитывала убежать с отцом куда-нибудь, где они могли бы жить вместе. А потому она пыталась вывести мать из себя до такой степени, чтобы та сама потребовала раздельного проживания. Без сильного толчка мать никогда бы не оставила мужа.

— А может быть, все было проще, — заметила Мария. — Лилит Родон, явно распутная женщина, не смогла устоять перед молодым человеком, который ей понравился.

— Нет. Они уехали в ту же ночь. Позже я пытался с ней увидеться, чтобы разобраться, но слуги в ее доме сказали, что майор Родон с женой отбыл в Индию. Я писал ей, но ответа так и не получил. — Взгляд Оливера отражал мучительные раздумья. — Все же я не сомневаюсь, что Лилит подстроила все намеренно. А я, падкий на женщин юнец, послужил орудием в ее руках. Мать пришла в ярость и…