— Ты сама этого хотела.

— Как и ты сейчас. — Она поцеловала его в подбородок, дотянулась до губ, и он яростно ответил на поцелуй, лаская ее рот языком, впиваясь в нее, словно в мякоть сочного апельсина, но насытиться ею так, как ему хотелось, не успел — она отстранилась и, шепотом приказав ему не шевелиться, ушла.

Без тепла ее тела его забила дрожь. Он услышал шорох, а потом нечто невесомое закружило по его колену и двинулось вверх. Он выгнулся всем телом, и тогда она запустила в его бедро свои ноготки. Острое ощущение контрастировало с первым — мягким, скользящим, приятно раздражающим кожу, пока она водила этим чудесным предметом по его бедрам, животу, груди. Она пощекотала его сосок, и его член, дернувшись, выпустил жемчужную капельку семени.

Невесомый предмет закружил по другому соску, и Кит чуть не потерял сознание от наслаждения, а потом почувствовал, как она потянула его зубами. Она терзала оба его соска одновременно. Один кусала и пощипывала, а второй щекотала… пером?

Кончик пера порхал на его соске, посылая сквозь него крошечные колючие искорки. Он застонал, и она в качестве поощрения стала ласкать ладонью его член.

Перо зигзагом прошлось по его груди к животу и… мышцы свела судорога, когда она нарисовала на его члене длинную спираль. Накручивая свои путы на кулаки, он пытался дышать и сохранять контроль. Но Вайолет была безжалостна. Она мучила его, то щекоча его кончиком пера, то лаская ртом. Едва он привыкал к одному ощущению, она переключалась на другое.

Виски ломило от боли, но он заставлял себя терпеть. Наслаждение, которое он испытывал, было слишком сильным, чтобы просить ее остановиться из-за дурацкой головной боли.

Плоской стороной пера она похлопывала его по бедрам, поднимаясь все выше. Он ждал, что на очереди его член, и вдруг ощутил шлепок по ягодице. Один, другой, третий. И четвертый, наконец-то по его возбужденной плоти, по которой она часто заходила пером.

Он взревел, едва не кончая.

— Вот теперь ты готов, — произнесла она.

Послышался скрежет — она волокла что-то по полу. Не успел он спросить, что, как она села к нему на колени и потерлась своей теплой попкой о его плоть.

— Я так скоро кончу. — Он не узнал свой голос, хриплый и сдавленный.

— Я знаю, — нежно шепнула она. — Именно этого я и хочу.

От этих слов его бросило в жар. До безумия хотелось схватить ее в охапку и оттрахать жестко и быстро, как того требовало его тело. А она все медлила, все продолжала, постанывая, тереться о него — и наверняка при этом ласкала себя пальцами.

— Оседлай меня, — прошептал он. — Возьми мой член и скачи на нем так, чтобы завтра я не смог встать из постели.

— Мне нравится, как это звучит.

Он услышал в ее тоне улыбку.

Чувственным прикосновеним она взяла его член у основания, и он понял, что стоит на краю. Ему было нужно, необходимо кончить, он хотел, чтобы она довела его до конца, пока он не превратится в ничто, растворившись в расплавленном взрыве желания.


* * *


Вайолет смотрела на свое отражение в зеркале, на развратную позу, в которой она сидела на нем верхом — ноги широко раздвинуты и обнимают его бедра, платье задралось до талии. Она видела внутри себя корень его твердого члена, и от этого зрелища потекла еще сильнее.

Держась за сиденье стула, поставленного напротив, она насаживала себя на его плоть. Нашла нужный ритм, и комнату заполонили отрывистые стоны.

Потянувшись назад, она сдернула с него повязку. Их глаза встретились в отражении. Она обмирала от восторга, глядя, как он смотрит на ее тело и видит, как она смотрит на него. Даже связанный, он мог подчинить ее своей воле одним своим пронзительным взглядом.

Зверь был временно заперт в клетке, но далеко не приручен. Она хотела развязать его, почувствовать его ладони на грудях, на животе, увидеть в зеркале, как он трогает складки ее лона.

Двигаясь на нем, она пьянела от власти. Его сила, его жизнь пульсировала внутри нее — и покорялась ее силе.

— О, ангел, — прошептал он, тяжело дыша.

Просунув ладонь между ног, она сжала его мошонку. Его бедра конвульсивно дернулись вверх. Она задвигалась резче. С каждым скользящим выпадом вниз она чувствовала приближение разрядки и целиком отдалась этому ощущению. Ее окружили непристойные звуки — его стоны, шлепки ее плоти о его плоть, скрип ножек стула, за который она держалась, сотрясаясь на нем верхом. Это были звуки его подчинения, звуки ее власти.

Он был ее рыцарем. Ее любовником. Ее персональным распутником, существующим, чтобы дарить ей наслаждение. Сегодня он принадлежал ей одной, и она имела право взять его любым способом.

Чувствовать его внутри, ощущать толчки его плоти было невыразимо приятно. И когда она довела их до края, громкие ритмичные звуки слились в едином крещендо.

Содрогаясь в оргазме, Вайолет упала вперед, чуть не соскользнув с него.

— Ангел…

— Хм-м-м?.. — У нее кружилась голова. Уши словно заложило ватой.

Когда он заговорил снова, до нее дошло, что за ритмичный стук звучит в тишине. Это не стул бился ножками об пол, а кто-то стучался в дверь.

— Ангел, там кто-то за дверью.

Вайолет моргнула, и ее сердце остановилось. Кто это может быть? Прислуга знала об их отношениях достаточно, чтобы не стучаться, когда они закрывались в спальне.

— Кто там? — отозвался вместо нее Кит.

Вайолет медленно встала, ощущая, как выскальзывает из нее его тепло. Она была одета, но ее отчего-то била дрожь.

— Прошу прощения, сэр. — Эйвери. Вайолет залилась краской. — Прибыли герцог и герцогиня Хэвенхерст, и ее светлость настаивает на встрече с маркизом Китриком. Я сказал миледи, что в нашем доме таких нет, но она описала вас во всех… — Эйвери откашлялся. — Во всех подробностях.

Какая еще герцогиня Хэвенхерст? И что за подробности ей известны о Ките?

— Ясно. Скажи ее светлости, что мы сейчас спустимся.

Она уставилась на него. Маркиз Китрик. Так вот откуда взялось его имя. Кит это никакое не сокращение от Кристофера.

Мрачное выражение его лица пугало. Вайолет обхватила себя за плечи.

— Я не смогу спуститься, пока ты меня не развяжешь. — Тон его был тихим и каким-то покорным, смирившимся. А потом она поняла. Он солгал ей. Он знает, кто он такой.

Она начала развязывать узлы, избегая прикасаться к нему сверх необходимого.

— Почему ты не сказал мне?

— Допустим, я бы сказал. Что бы ты сделала?

Она посмотрела на него в упор.

— Я была бы счастлива за тебя, Кит. Я помогла бы тебе связаться с семьей и отправила домой с благодарностью за все, что ты сделал.

— Мне захотелось остаться подольше.

Не с ней. Просто подольше. Наверное, для него это была игра. Для него все на свете — игра.

Вайолет освободила вторую его руку.

— Я собирался тебе рассказать, но мы так сблизились, и я не хотел все испортить.

Но в конечном итоге все-таки испортил.

— Другими словами, ты не хотел признаваться, пока не залезешь мне под юбку.

— Все было не так. — Он натянул нижнюю сорочку и подобрал рубашку.

Она сплела руки на груди.

— А как?

— Я видел тебя каждый день. Узнавал тебя. Когда память наконец-то вернулась, я понял, что не хочу прощаться так рано. Рождество было еще не скоро. Я знал, у меня есть какое-то время до того момента, как мне придется уехать.

Он словно проворачивал в ее груди нож.

— Но ты позволил мне строить планы. Сегодня утром мы придумывали тебе костюм на Крещение. — Она торопливо скрутила волосы в узел. — Как ты мог вместе со мной заниматься приготовлениями, зная, что на праздники тебя уже здесь не будет?

— Я мог бы вернуться, — ответил он, застегивая брюки. — Провести Рождество с сестрой, но на Крещение вернуться.

В дверь постучали.

— Минуту.

— Прошу прощения, милорд, я только хотела предупредить вас и миледи, что герцогиня вот-вот поднимется по лестнице! — крикнула из-за двери Салли.

— Черт, — процедил он. — У Беллы терпения не больше, чем у дикого кабана, особенно в отношении меня.

Так. Вот еще интересный вопрос.

— Кто тебе эта герцогиня?

Он наскоро повязал шейный платок и нацепил сюртук.

— Изабелла Монтань, герцогиня Хэвенхерст — моя родная сестра.

Небольшое, но облегчение. Учитывая его первоначальную реакцию, Вайолет не знала, что ждать. Сомнительно, конечно, что любовница Кита могла заниматься его поисками вместе с мужем, но чем черт не шутит. Повидав на войне немало разных странностей, она перестала чему-либо удивляться.

— Сейчас у нас нет времени доводить эту дискуссию до конца, но я рассчитываю услышать внятное объяснение позже.

Вайолет вышла из комнаты, чтобы поздороваться с гостями. На лестнице она приостановилась. Внизу, за Мириам и Эйвери, стояла прекрасная женщина в шляпе и накидке из черного меха. У нее были высокие скулы и чувственный рот Кита, а вот из-за изумрудно-зеленых глаз ее можно было бы принять за сестру Мириам, хотя держалась она, бесспорно, совершенно иначе.

Рядом с женщиной стоял стройный красивый блондин с усиками. Он держал в руках цилиндр и трость и выглядел так элегантно, словно явился на вечерний прием.

— Миледи, — вмешался Эйвери. — Позвольте представить их светлость герцога и герцогиню Хэвенхерст.

— Примите комплименты вашему дому, мадам. Уэлбери-парк прелестен, — произнес герцог с полупоклоном.

— Где маркиз Китрик? Я хочу видеть Дэниела.

— Он…

— …уже здесь. — Вайолет почувствовала спиной присутствие Кита, но не оглянулась.

— Выглядишь настоящим чучелом, — сообщила, оглядывая его, герцогиня. — Но, похоже, здоров. Как тебя ранили? Почему ты не написал сразу? И как ты посмел просить Фредди не показывать письмо мне? — Она сыпала словами с такой скоростью, что Вайолет едва успевала улавливать смысл. — Я твоя сестра. Я, а не он.

— Мы можем поговорить не на лестнице, а в гостиной, как положено воспитанным людям? — Кит прошел мимо них, не дожидаясь ответа.

Теперь она отчетливо видела, что он аристократ. По его осанке, по властному тону. Она давно подозревала, что он стоит выше ее на социальной лестнице, но не догадывалась, насколько. Сама Вайолет была дочерью преуспевшего фермера. Она вышла замуж за обеспеченного мужчину, но ее две тысячи в год были смешной суммой для человека с положением Кита.

Все остальные уже ушли вслед за ним, она же черепашьим шагом плелась сзади. Мириам улыбнулась и ободряюще сжала ее руку. Наивная, она все еще верила в счастливый конец, но сама Вайолет знала, что в реальности сказок со счастливым концом не бывает.

Когда она вошла в гостиную, все трое уже сидели. При ее появлении мужчины встали. Герцог с теплой, открытой улыбкой, Кит — с грозным, точно штормовое море, выражением на лице.

— Дэниел, почему ты не вызвал меня?

Дэниел? Это что, настоящее имя Кита? Она попыталась назвать его так про себя, и во рту стало кисло. Кит был странствующим рыцарем, который спас ее и рядом с которым она чувствовала себя живой. Дэниел был эгоистичным лжецом.

— Белла, я в порядке. Меня крепко приложили, но, как видишь, сейчас я совершенно здоров. Не надо было тебе приезжать да еще тащить с собой Фредди.

Герцогиня сняла накидку. На ней было темно-синее платье из дорогой шерсти и шелковый шейный платок. На пальце сверкал, отбрасывая блики на стены, сапфир величиной с виноградину.

— Фредди, я же просил не говорить ей.

Блондин хмыкнул.

— Письмо выпало у меня из кармана, и его подобрал лакей.

— Не делай моего мужа крайним. Солгать его надоумил ты.

Даже родная сестра считала его обманщиком.

— Белла, — произнес он, кладя руку ей на плечо. — Я просто не хотел, чтобы ты утруждала себя приездом сюда. Я же писал, что на Рождество непременно буду дома.

Вайолет в замешательстве наблюдала за спектаклем, который разыгрывала эта парочка, и чувствовала себя лишней.

— Вижу, ты в состоянии сесть на лошадь. Мы уедем все вместе завтра же утром. Конечно, если твоя знакомая окажет нам любезность и пригласит переночевать.

Знакомая. Из обольстительного пациента он стал сначала ее любовником, потом ее лживым другом, а теперь, выходит, они просто знакомые.