Наталия Левитина - Мартини для горничной

– Не сахар, – кивнула я, отвечая на вопрос Василисы.

Сейчас Виктор, наверное, уже появился в офисе. Прошёл в кабинет мимо моего стола, увидел на нём раскрытый блокнот и стакан с кофе и понял, что я уже на месте.

– А у меня для тебя сюрприз! – заявила Василиса. – Генеральный вчера вечером поделился инфой, я хотела сразу же тебе слить, но не успела. А ты должна это знать, пригодится. Теперь мы располагаем разведданным о твоём суровом и молчаливом начальнике.

– О!

Неужели Михаил Иванович рассказал о племяннике Виктора?

– Согласись, Виктор два месяца оставался для нас загадкой. Вот уж действительно – «ледяной горою айсберг из тумана вырастает». Точная характеристика твоего босса. Он – ледяной айсберг, и тумана вокруг него достаточно. Но туман постепенно рассеивается, – Василиса начала беззастенчиво стягивать с себя алое платье и вскоре осталась в фиолетовом кружевном белье, плотно обхватывающем её тугие атласные телеса.

Я уткнулась носом в телефон – словно мне срочно понадобилось проверить новые сообщения. Так странно… Вчера я не испытывала никакого смущения перед Виктором. Но тут в кабинете – перед Василисой – раздеться постеснялась бы. А она не парится. Резинка фиолетовых трусов впивалась в её пышное белое пузо.

– Однако, должна сказать, новости не слишком весёлые. Вернее, совсем грустные, – Василиса натянула серую юбку и взялась за блузку. – Но по порядку. Наш романтический герой из Питера. Его отец был крупным предпринимателем, мать – художницей, но родители уже умерли. У Виктора есть сестра Полина и племянник Гриша. Сам товарищ на месте никогда сидит. До того, как переехал к нам, работал в Ханты-Мансийске, а ещё раньше – в Питере, Москве, Череповце, Перми и даже Норильске. Везде трудился на самых известных предприятиях и заработал репутацию крутого маркетолога. А ведь наш хмурый паренёк мог бы и вовсе не работать, а прожигать жизнь в ночных клубах, курсируя между Монако и Сен-Тропе. Отец оставил Виктору внушительное состояние. Но, как видишь, парень вкалывает от души, любит свою специальность.

– И сам вкалывает, и других заставляет, – подтвердила я.

– Тебя-то заставлять не надо, ты сама узду рвёшь. А вот отдел он хорошо выдрессировал, любо-дорого смотреть. И татуированные охламоны перестали в потолок плевать, и маркетологи приосанились, зашевелились… Это всё чудесно. А печально то, что у Виктора есть все основания постоянно хмуриться. Дело в том, что его племянник Гриша уже целый год болеет – сейчас он с мамой на лечении в Германии. У него онкологический диагноз, и какой-то уж очень плохой.

– О-о-о… – печально протянула я. – Но есть надежда?

Я решила не признаваться, что о болезни мальчика уже знаю.

– Надежда… – эхом откликнулась Василиса. – Не знаю… Вот такие дела. Бедный ребёнок, бедная мама, бедный Витя.

– Всё это ужасно… Думаете, именно поэтому Виктор всегда такой угрюмый?

– Ещё бы ему таким не быть! Подумай, что сейчас творится у него в душе…

***

Итак, известие о беде Виктора распространяется по «Армаде». Ещё немного, и все начнут взволнованно обсуждать печальную новость…

Удивительно, но мой любимый начальник не появился на рабочем месте даже в десять! Невиданное дело. Я начала переживать за здоровье шефа. Не нанесла ли я ему серьёзную психическую травму, представ перед ним голышом? Вчера я над Виктором весь день будто издевалась… Но я же не специально! Вдруг после клуба он сел за руль в невменяемом состоянии и в результате попал в серьёзное ДТП? Например, въехал в опору моста и разбился насмерть? Кошмар… От такого предположения меня окатило ледяной волной ужаса.

Но Виктор мог начать рабочий день не в своём рабочем кабинете, а в офисе партнёров. Вчера мы так и сделали – с утра поехали не в «Армаду», а в «Магнезит». Рано волноваться. Сейчас возникнет в дверях и посмотрит на меня…

Но как он на меня посмотрит? Даже не представляю!

Однако вместо Виктора на том краю опен-спейса нарисовалась секретарша Анечка и, дико вращая глазами, полетела в мою сторону баллистической ракетой.

– Маргарита, ты издеваешься, да? Сколько можно, совести у тебя нет! Почему твой телефон лежит в кабинете у Василисы Николаевны? На, держи! Я уже десять минут бегаю за тобой! Скорее, Михаил Иванович вызывает!

– Что стряслось? – испугалась я. На этот раз за мной никаких провинностей не числилось. – Он сердится? Недоволен?

– Ужасно орёт! Бежим, бежим!

Господи. Да что ж теперь-то?

Но я вдруг подумала, что Аня просто не может без постоянного ажиотажа. Это её стиль работы, он доставляет ей удовольствие. Лично я бы не смогла весь день заниматься кофе и ксероксом, входящими звонками и регистрацией писем. Ничего не выдумывать, не изобретать? Скука. Вот и Ане хочется внести каплю экстрима в однообразные секретарские будни.

…Михаил Иванович орал по телефону, дрожали стёкла. На столе перед ним сидел резиновый селезень, симпатичный, с бирюзовой головкой и серой шеей. Я сразу успокоилась. Поняла, что генеральный бушует вовсе не из-за моей ошибки (ни одной не припомню!). Он просто конфликтует с невидимым собеседником.

– Да вы совсем оху… Ох, утратили вы связь с действительностью, Вадим Петрович! – гаркнул генеральный и покосился на меня.

Я сделала вид, что ничего не слышу. Действительно, разве можно что-то услышать, когда тебе в ухо трубит разъярённый слон?

Михаил Иванович взял селезня за хвост и толкнул к краю стола, в мою сторону. Я поняла, что необходимо проявить интерес. Взяла резиновую подсадную птичку в руки, принялась увлечённо рассматривать, гладить. А генеральный тем временем рассматривал меня. Так, словно во время телефонного разговора его глазам было необходимо зацепиться за любой предмет. И вот совершенно случайно этим предметом оказалось моё лицо… шея…бюст… колени… бёдра…

Разговор с Вадимом Петровичем директор закончил на удивление миролюбиво. Затем обратился ко мне.

– Доброе утро, Маргарита Андреевна. Всё хорошо? Выглядите волшебно. Настроение боевое? Отлично. Расскажите мне, пожалуйста, как мы подготовились к празднованию Дня строителя.

Ах, вот зачем он меня вызвал! Почему же Аня не предупредила? Я бы захватила мой трёхкилограммовый ежедневник. Но, в принципе, все сто пятьдесят семь пунктов программы я помню наизусть.

Михаил Иванович остановил меня уже на четвёртом пункте.

– Хорошо, хорошо, Маргарита Андреевна. Чувствую, нас ждёт удивительный праздник. Не забудьте, пожалуйста, об информационной безопасности. Чтобы никаких айфонов, никаких видео с последующим выкладыванием в интернет. Вы понимаете. Оповестите, проконтролируйте, объявите о санкциях – вплоть до увольнения.

– Конечно! В прошлом году только это нас и спасло – ваша предусмотрительность!

– Вот именно, – взгляд генерального затуманился, на дрогнувших губах промелькнула улыбка. Он, вероятно, вспомнил о нашем грандиозном мордобое.

Мы могли бы «прославиться» на всю страну с нашим разнузданным корпоративом и угодить в подборку новостей на Первом канале. Но, к счастью, Михаил Иванович распорядился устроить капитальный шмон на входе в ресторан, и всем пришлось сдать смартфоны. Таким образом, информация не просочилась в интернет, всё удалось сохранить в тайне.

Но для меня осталось загадкой, почему мужчины (и бабуля) получили такое удовольствие от драки! Что в этом приятного – махать кулаками, летать по стенам или ломать своим телом мебель?

Неясно. Но все остались довольны. Вот и лицо генерального озарилось тихим светом при упоминании о прошлогодней заварухе.

– Как там поживает Софья Геннадьевна? – спросил вдруг он.

Помнит имя бабули! Какой милый. Хотя забыть Соню было трудно, практически невозможно, учитывая, что она вытворяла на банкете.

– У неё всё хорошо. Очень даже.

«Развлекается с итальянцами, руководит ремонтом, грабит магазины, кормит блинчиками нашего директора по маркетингу…» – добавила я мысленно.

– Вот и славно. Передавайте привет вашей очаровательной хулиганке.

– Спасибо, обязательно передам, – я смущённо улыбнулась.

– Так, Маргарита Андреевна. У нас небольшие изменения в штатном расписании. Вы опять остаётесь за главную в отделе маркетинга и рекламы.

– Как?! – не удержалась я от изумлённого возгласа. Даже на стуле подпрыгнула.

– Так! Потому что Виктор Николаевич вчера был вынужден срочно уехать в Израиль. Вы знаете про его племянника? Ребёнок сильно болеет. Вчера Виктору ответили из израильской клиники – они готовы принять пацанчика. У них новейшие препараты и особая схема лечения… Возможно, помогут. Виктору надо оформить все документы и перевезти ребёнка из Германии в Израиль. Он долго ждал ответа. Вчера, как только его получил, сразу же улетел, чтобы не терять ни одного дня… Ребёнок нетранспортабельный, надо будет нанимать частный самолёт.

– Ох… – я опустила голову, потрясённая услышанной новостью.

– Да, ситуация… Жаль, конечно, что с Днём строителя Виктору облом, на банкет он не попадает. Но что говорить о такой ерунде, если речь идёт о жизни ребёнка? В общем, Маргарита Андреевна, назначаю вас временным руководителем. Надеюсь, в отделе будет порядок, никакого «кот на крышу – мыши в пляс»…

– А он надолго? – с грустью спросила я.

– Думаю, да. Но пообещал мне, что на «Битву» обязательно приедет, хоть даже и на полдня. Чтобы поддержать команду. Я на него рассчитывал, он крепкий, спортивный. Нам такой боец очень нужен… Да, кстати, Виктор Николаевич мне доложил, что вчера вы устроили головокружительную презентацию в «Магнезите» и сразили наповал руководство предприятия. «Магнезит» у нас в кармане. По результатам августа можете рассчитывать на бонус. Вам он, знаю, нужен. У вас же кредит.

– Кредит, – пролепетала я.

– Хорошо. Можете идти, Маргарита Андреевна. Только мою птичку не забирайте.

– Ой, да. Вот, – я поставила на стол селезня и направилась к двери.

***

Когда появляется новая информация, ситуация вдруг предстаёт перед нами в совершенно ином свете.

Сейчас мне казалась ничтожной и пустой обида на Виктора из-за того, что он никак не отреагировал на моё блистательное выступление в раздевалке. До того ли ему было? Наверное, ему как раз позвонили из клиники.

Удивительно, но вчера, когда я стояла у стеклянной стены в аэропорту, на меня вдруг нахлынуло ощущение, что Виктор где-то рядом. Наверное, так оно и было – он дожидался рейса в международном терминале.

Все мои планы на корпоратив рухнули. Зато появилась надежда, что состояние мальчугана улучшится. Есть ли у него хоть один шанс? Помогут ли ему израильские врачи? Но вдруг ему уже невозможно помочь…

Я представила, сколько хлопот у Виктора с оформлением документов и организацией перелёта. Возможно, сейчас он уже находится в палате немецкой клиники, и его сердце разрывается при виде малыша, который с каждым днём тает, исчезает, словно горстка весеннего снега…

– Маргарита Андреевна?

Погрузившись в тяжёлые мысли, я не заметила, как около моего стола возник юноша с букетом цветов. Я перестала дышать, моё сердце остановилось. Букет завораживал – он состоял из белых роз, фиолетовых орхидей и розовых ирисов. За спиной парня виднелись заинтригованные лица коллег. Видимо, пока юноша искал меня в офисном лабиринте, он собрал целый хвост из любопытствующих.

– Да, это я.

– Это для вас, – юноша протянул мне цветы.

Сердце, повременив минуту, ожило и пустилось вскачь. У меня задрожали руки и перехватило дыхание. Неужели эти цветы мне прислал…

– И вот ещё, – посыльный положил на стол передо мной плотный, зелёный с белым, конверт. – Хорошего дня, Маргарита Андреевна!

– Подождите! – я попыталась остановить парня. – Но от кого это?

– Наверное, всё там, – он указал на послание. – До свидания!

Я посмотрела на цветы, удивляясь их красоте и нежности, и взяла в руки конверт. Он был наш, фирменный, с логотипом «Армады».

Как опытный сыщик, прежде, чем вскрыть конверт, я тщательно его изучила, осмотрела, перевернула, выискивая какие-то подсказки. Сердце взволнованно колотилось. Внешний осмотр не дал никаких результатов, и тогда я аккуратно отрезала край конверта.

Внутри был лист нашей фирменной бумаги с бело-зелёной эмблемой «Армады» в углу.

И это было… диво-дивное – самое настоящее рукописное письмо! Можно прожить всю жизнь и ни разу не дождаться посыльного с букетом роз. И точно так же можно за всю жизнь – в наш век электронной почты и мессенджеров – не получить ни одного настоящего письма, написанного от руки на бумаге.

Совершенно завороженно я смотрела на безупречно-ровные строчки, целиком заполнившие лист. Там даже был эпиграф!

Не дыша, я начала чтение и сразу же почувствовала, что таю, плавлюсь, как кубик сахара в горячем чае…

«Я вырван был из жизни тесной,

Из жизни скудной и простой