— Галя, — подала голос Маруся, — вы растянете ей желудок. И она станет, как… Франк.

— Как Франк она станет, если будет глотать вашу прикормку, — отрезала Галя. — А начнет нормально кушать, так станет, как я…


В августе состоялось знакомство с родителями Франка. Они собирались приехать в Зебрюгге, но Юлька предложила перенести встречу в Брюссель — в конце лета там проходила ежегодная выставка цветов.

— Мамуля, ты должна это видеть! — безапелляционно заявила она.

— Зрелище действительно великолепное, — согласился Франк. — А заодно и город посмотрите.

— Но это же целое путешествие! — разволновалась Маруся. — Может, не стоит подвергать малышку таким испытаниям?

— Каким испытаниям, мам? Одно сплошное удовольствие, вот увидишь! — засмеялась Юлька. — Это же не Россия!

— Боюсь, что Машуня не вынесет разлуки с Галей, — привела последний аргумент Маруся. — Не захочет есть консервы после ее изысков.

— Машуня!.. Франк! Вот кто действительно не переживет. Поэтому Галя поедет с нами.

— А где же мы будем жить? В гостинице? Но разве ей разрешат там готовить?

— У них в Брюсселе огромная квартира. Не переживай, мамуль! Все будет хорошо! Даже лучше, чем ты ожидаешь…

Но эти несколько дней в Брюсселе и сказочная площадь в центре столицы, покрытая ярким ковром из бегоний, и милейшая чета Ван Энде — все уже было покрыто легким флером печали от предстоящей разлуки.

День шел за днем, приближая неминуемый отъезд. И к Марусиной досаде, последние деньки собирался омрачить своим приездом Роман.

Вот он заведет разговор о том, что не все еще потеряно, что можно еще восстановить безвозвратно утраченное, соединить несоединимое, и что она ему ответит? То есть совершенно очевидно, что она ответит. Но как все это тягостно, ненужно…

Она вздохнула и покачала коляску. Машка-маленькая таращила круглые глазенки и даже не думала засыпать.

— Ну что ты, моя кошенька, разгулялась? Давай-ка я тебе песенку спою.

Спи, моя радость, усни,

В доме погасли огни,

Дверь ни одна не скрипит,

Мышка за печкою спит,

Птички уснули в саду… —

пустила петуха Маруся.

Машка-маленькая скривилась и горько заплакала.

— Что же это вы, бабуля, ребеночка так терзаете? Нет у вас ни стыда ни совести!

Маруся вспыхнула и сердито обернулась.

В дверном проеме, небрежно облокотившись о косяк, стоял Медведев и насмешливо смотрел на нее.

— Ты… — залепетала Маруся. — Я…

Митя подошел к коляске и взял орущую Машку на руки.

— Напугала тебя глупая бабка своими завываниями до полусмерти…

Машка беззубо заулыбалась и пустила слюни.

— Прелестная крошка! Сразу видно, что девочка. Давай родим ей тетку?

— Ка-какую тетку? — задохнулась Маруся.

— Как это какую? Наша дочка ей кем придется? Теткой! Но только при одном условии, — сурово сдвинул он брови. — Ты должна обещать мне, что никогда, ни при каких обстоятельствах не станешь травмировать ее слух своими… «дивными» песнями.

— Клянусь, — сквозь слезы улыбнулась Маруся.