— Ты, малышка, как лампочка Ильича горишь. За месяц из тебя обалденная любовница получилась.

Счастливо улыбаясь, довольная похвалой Маша, прижималась к его широкой груди. Воспринимая даже это, носившее с детских лет слово "любовница" плохой негатив, как похвалу. Кириллу нравилось в ней всё и то, что не лезет вперёд него, как это было с одними. И то, что не ревнует к поклонницам и фанатам, как это было с другими. Ни его прошлое, ни будущее, её абсолютно не волнует. Спокойно относится ко всем остальным закидонам шоу бизнеса. Ему было впервые спокойно и надёжно с женщиной. Машке же просто в голову не пришло отделять всей этой бабьей толкотни, визга, трепотни и возни около него от самого концерта, надо признать с другими Таран не раз переживал неприятные минуты. А Машенция хоть бы хны. Она никогда не поехала ни на один из банкетов, на которые отправлялась группа. "Ради Бога, — складывала она на груди руки, — это часть твоей работы. — Не надо меня с ней мешать. Мне там делать нечего. Я пока почитаю". "А чего собственно бесится-то, — улыбнётся после его ухода Машка, своему отражению в зеркале, — всё равно он возвратится ко мне, даже приползя под утро на рогах". Но тур подошёл к концу, и они кружили на борту воздушного лайнера над Москвой, идя на посадку. Над ними над обеими будет одно солнце, одна ночь, но не на двоих, как это было раньше, а на каждого.


То, чего так отпихивала Машка на задний план, со страшной скоростью надвинулось на неё сейчас, с посадкой лайнера на аэродромные плиты, грозя расплющить, придавив не посильным для неё пока весом. Сердце сжимала тоска, но Маша весь полёт прятала грусть, не желая портить последние часы маленького счастья. Полдороги она задумавшись делала вид, что крепко спала, хорошо устроившись на его плече, но ближе к дому не выдержав, залезла на его колени.

— Тебе будет неудобно, малышка. — Оправдывался он. — Мои длинные ноги с трудом умещаются в этом сервисе.

— Мне всё едино, я хочу ближе к тебе. — Ластилась она. Короткая юбка оголила больше чем надо её ноги, на которых Кирилл остановил свой взволнованный взгляд. Воровато оглядевшись, не заметил ли кто, Таран, выдернув свою куртку с колен из-под неё, торопливо накрыл их. "Что-то с Машкой твориться, — беспокойно подумал он. — Надо приглядеть за девчонкой".

— Юбки короткие нечего покупать, не ребёнок уже, — недовольно пробурчал он, заметив застрявшие на её круглых коленях взгляды мужчин. Его охватил внезапный гнев. Он готов был нагрубить поглядывающим, но держа себя в руках, лишь тяжело дышал.

— Мне длинные не идут, — разволновалась оправдываясь Маняша, одёргивая края куртки. Ей не хотелось его сердить.

Увидев двухэтажное сидение, стюардесса поджала губы, но для начала ничего не сказала. "С этими артистами только свяжись, сам не рад будешь. Вечно балаганят". Но перед посадкой всё же потребовала выполнять инструкцию по технике безопасности полётов.

— Мы подчиняемся, не шумите, — успокоил Таран, сажая Машу на место и даже пристёгивая, чтоб совсем по инструкции. — Вот.

Та, вильнув красиво обтянутыми узкой форменной юбкой бёдрами, исчезла за занавеской.

В полёте, когда он находился рядом, легковерная и мечтательная девушка ещё строила воздушные замки. В аэропорту у Машки запасы оптимизма сошли на нет и не в силах больше сдержать тревогу, она поскучнела. Ведь он ничего ей не обещал. У неё уже не хватало сил скрывать стремительно надвигающуюся тоску.

— Машуня, ты стала похожа на кефир…,- здесь он споткнулся, прочистил горло, досказал:- Ну, не куксись, детка, я позвоню. — Обещал он, усаживая её в такси. — Езжай, у нас с ребятами много работы. Пойми, не могу, всю разгрузку свалить на них, а сам слинять. Ты и соскучиться не успеешь, как я буду рядом.

Она всё понимала, но сердечко предательски сжималось и щемило. Получается так, что оно запрятанное там внутри, видит больше, чем глаза. Вернувшись, домой, она первым делом позвонила брату, а потом Юльке и смыв дорожную грязь, забралась в постель. Таран не позвонил. Машка расстроилась. Голова отказывалась слушать сердце. Она знать, естественно, не могла, что он пожалел девчонку, давая ей время и возможность отдохнуть. Утром, приведя себя в порядок, она отправилась на работу. Саша уже не просто злился, а ультиматум поставил. Но долго гореть трудом не довелось, прилетела распираемая новостями, повидаться и перекинуться словцом, Юлька.

— Прискакала, — вместо приветствия буркнул Александр, чмокнув дежурным поцелуем.

— Саша, отпусти нас в кафе, отметить начало трудовой деятельности и поболтать, — ластилась подруга. Машка, учитывая свои проколы, скромно молчала, не осмеливаясь ещё и на такое нахальство.

Тот посмотрел на часы, потом жестким взглядом на них.

— К обеденному перерыву даю час и баста.

Девчонки переглянулись, это были крохи. Что там час.

— Саша, она молчит, я прошу, — умоляюще складывала на груди руки Юлька.

— Хм! У вашей трескотни часики не тикают, — отрезал он.

— Какая ты жадина, — надулась Юлька.

Он поморщился. От Юлы держался всегда на расстоянии, побаиваясь её языка. И сейчас, чтоб не попасть под более мощный обстрел, старался как можно быстрее избавиться.

— Я директор и трудовую дисциплину нарушать нечего. До вас тут был порядок, а вы всё поломали.

Юлька возвела холёные руки в звенящих браслетах к потолку.

— Это уж совсем несправедливо. Она не успела вчера прилететь и уже сегодня вся в трудах.

Александр в суровую складку свёл брови.

— Была, пока ты не привалила.

Их дружные вопли мало помогли.

— Саша, Сашенька….

Хозяин кабинета указал на дверь:

— Брысь из кабинета. Вы мне мешаете.

Не дожидаясь повторного разрешения, понеслись на выход. В кафе, найдя столик в уголочке, решали, кому первому откровенничать.

— Давай ты, — уступила, как всегда, покладистая Маша.

— Ну вот, — начала Юлька. — У него есть приличная двухкомнатная квартира. Не большая, но в хорошем районе. Мы поехали туда. Ой, подруга, что было… Ты не представляешь.

— Теперь представляю… — смущённо улыбнулась Маша.

— Не перебивай, а то я запутаюсь. Он такой мужик, такой… Чего ты смеёшься? — отмахнулась она от посмеивающейся Машки.

— Ничего, давай дальше.

— А, что говорить, фейерверк, я только подкачала. На язык-то огонь, а так никакого опыта. Одна теория, да фильмы. Но в принципе нельзя и девственность сохранить и опыта набраться. Ничего, я быстро учусь. За неделю своё нагнала. Представляешь, он в филиале фирмы отца работает.

— Максим мне говорил.

— Когда?

— В ресторане, помнишь, танцевали.

— Мне сейчас приходится по работе бывать в том филиале и делать вид, что не знакомы с ним. Каково?

— Ты может и психолог, и в крутом вузе училась, но ни черта в людском нутре не смыслишь.

— Как это понимать?

— Мне, кажется, отец твой вам нарочно эти встречи устраивает. Ошибку свою старую исправляет, а что он тогда в принципе-то мог с вами поделать. Не выдавать же тебя замуж в двенадцать лет. Макса, думаю, не зря все эти годы держал около себя.

— Ты так считаешь?

— Прикинь сама. Ресторан он тебе рекомендовал? Он. В филиал должно быть тоже он тебя отправляет, угадала? Думаю, хочет посмотреть надо тебе это или уже нет, прошла любовь, завяли помидоры или по-прежнему по тебе клиника плачет.


Так оно в принципе и было. После никуда не приведшей, устроенной им встречи в ресторане и на работе, отец решил, что Юлька всё давно забыла и даже не узнала Максима. "Ну и хорошо, — обрадовался он. — Значит, моей вины нет, а в лице Максима приобрёл хорошего работника. Пока начальник отдела, а там жизнь покажет". Отец успокоился, но не надолго. Её водитель и охранник Валера сообщал странные вещи, крича в трубку.

— Станислав Иванович, она заказывает каждый раз один и тот же маршрут. Доезжает до универмага и исчезает на полдня в нём.

— Действительно странно, полдня трепаться по примерочным, это не для Юлы. Она что-то покупает?

— Вот! Почти ничего или так мелочь.

В отличие от водителя отца такие метаморфозы с дочерью насторожили.

— Валера, последи, пойди за ней. Только так, чтоб не заметила, — велел он.

Валера прошёл и был очень удивлён, когда девчонка, даже не заходя в универмаг, понеслась на другой выход. Оглянувшись, Валерка еле успел отскочить к стенке, поспешила к стоянке машин, где её ждал молодой мужчина. Охранник обомлел. Страстный поцелуй, и аккуратно поддерживая девушку под локоток, он, подведя её к машине и открыв дверь, усадил в авто. О! — заметался водитель ища по карманам мобильный, который он сжимал в руке. "Вот дела!"

— Мне что делать? — запрашивал он хозяина, прокомментировав ситуацию.

Напротив, тот не паниковал, а лишь посмеивался.

— Номер колёс запиши. Сфотографируй его, если получится. Похоже, провела меня стрекоза. Какой он на вид?

— В смысле?

— Молодой, в возрасте?

— Не совсем пацан, но мужик на хороших колёсах уже. Мне-то что делать? — повторил он вопрос не получив ответа.

— Жди, как всегда и ни гу-гу. Номер машины давай.

— Понял.

Естественно, узнав хозяина авто, Станислав Иванович удивился выдержки и хитрости любимой дочурки. Снимок, предоставленный охранником, только подтвердил данные автоинспекции. Его дочь целовал Макс. Валера получил команду и в дальнейшем потакать её желаниям, возя к универмагу. — Главное вида не подавай, что раскрыта она, посмотрим, куда это их заведёт. — Просил Станислав Иванович охранника.

Всё это и имела в виду Маша, слушая трескотню специализированного психолога Юльки.

— Может быть, ты и права подруга, спасибо за подсказку. Я признаться об этом не подумала, но рисковать пока не буду. — Нервничая, закурила она длинную дамскую сигарету.

Машка терпеть не могла когда подруга, при ней, курила. А, тут вообще, глотнув дым, закрыв рот салфеткой, понеслась в дамскую комнату.

— Боже мой, что с тобой Машуня? — догнала её Юля.

— Не знаю, выбрось эту гадость, меня тошнит.

Юла грохнула себя по лбу.

— Машка, ты предохранялась?

Та растерялась.

— Ты ничего об этом не рассказывала… У меня с собой ничего не было… Ты думаешь это?…

— А сама дойти до тямы не могла. Фильмы, книги журналы, на что? В школе учили пестики, тычинки, наконец. Вот Маруська, так Маруська.

— Не ругайся, мне плохо. Что теперь будет?

Юлька разошлась не на шутку. Она забыла, что психолог и ни шуточно вопила:

— Явление Христа народу. Ты сама не догадываешься. Ребёнок будет.

Машка слабо оправдывалась, против такого напора Юлы…

— Я обо всём забыла, даже про ремень папы с мамой. А ты говоришь о таблетках.

Юлька проникнув к ней жалостью вдруг опомнилась.

— Не переживай, сейчас поедем к врачу. Приводи себя в порядок.

Маша порылась в сумочке, достала салфетки, вытерла в подтёках косметики лицо. И ладно…

— Забыла зарядить телефон. Кулёма. — Расстроилась она, услышав предостерегающие гудки. — Может, он звонил, а я…

Юлька отмахнулась: тоже, мол, причина.

— Подумаешь, сама позвони, ты же знаешь его номер.

Маша разволновалась:

— Нет, сейчас не могу навязываться. Хотя, час назад, не дождавшись звонка, так бы и сделала.

— Ты точно прибацаная, — ругалась Юлька, толкая её в машину. — Валера, давай в больницу.

— Что у вас?

— Машка съела что-то несвежее, — тут же нашлась Юлька.

Валере крутить баранку без разницы куда. Больница, значит, поедем туда. Врач подтвердил их догадки. — На учёт ставить?

— Нам подумать надо, — ответила за проглотившую язык подругу Юлька.

— Ставьте, — ожила Маша. Её пульс учащённо бился. Тревожные мысли не позволяли ей говорить громче, чем шёпотом:- Что уже теперь, буду рожать.

Вытаращив глаза, Юлька с изумлением смотрела на одевающуюся Машку. В её голове была такая сумятица. Но поборов в себе страх, минуту спустя, отмерев, болтала:

— Вот и хорошо, правильно. Для чего же баба ещё создана. Рожай подруга. Так тому и быть. Клёво как. Представляешь, будет маленький. Я ему коляску куплю. Катать будем.

Маша шла с опущенной головой. Юлькина болтовня не доходила до неё. Вдруг она остановилась и развернувшись к подруге взяла её за локоть.

— Юля, родителям своим не говори ничего, прошу. Страшно представить даже, что будет со мной, если дойдёт такая сногсшибательная "радость" до моих.

— Но, не смелют же на кофемолке, — нерешительно возразила та. — Как же оно будет?

— Не знаю, не знаю. И Саше пока тоже не проболтайся. — Умоляла взволнованная Маша.