Барбара Картленд - Маска любви

Рыбка была так мала, что девушка даже расстроилась. Но торопливо подошедший герцог радостно воскликнул:

— Вот то, чего мы ждали, — наживка! Теперь можно и рыбу ловить.

Он разделил рыбешку на три части. Одну нацепил на крючок и снова забросил его в море.

Наживка тут же исчезла, и герцог стал осторожнее, насаживая на крючок только по маленькому кусочку, чтобы наживка не кончилась раньше, чем они что-то поймают. И наконец — победа!

Трехфунтовая рыбина была эффектно вытащена на палубу, а следом за ней — вторая. Герцог подозвал Хедли.

— Думаю, ты можешь начинать готовить их, пока мы надеемся на большее, — сказал он. — Даже один кусок поддержит людей.

— Предоставьте это мне, милорд.

— Думаю, я буду полезнее, помогая Хедли, — предложила Катерина.

— Да, конечно, — согласился герцог. — Матросы могут ловить рыбу по очереди, для них это будет отдыхом.

Катерина отправилась на кухню. В Тунисе, уходя с корабля, она видела, что пираты забрали все кастрюли и сковородки. Но как-то с помощью стекла Хедли зажег огонь, и оказалось, к счастью, что решетка гриля намертво вделана в плиту, поэтому ее и не сняли.

Хедли выпотрошил рыбу, вытащил кости и положил филе на решетку.

— Мы поделим их честно, мисс, ведь даже кусочек поддержит жизнь голодающему человеку.

— Вы очень голодны? — спросила Катерина.

— Я бы не отказался от тарелки ростбифа с морковью, мисс, — пошутил Хедли.

Остальной день Катерина и Хедли готовили. Рыба ловилась то хорошо, а то вообще никак. Иногда попадалась дюжина подряд, а потом бывал час без клева.

Как только рыба испекалась, Катерина раздавала ее поровну среди всех мужчин на корабле.

Они с Хедли тоже получали свою долю, и проголодавшаяся Катерина нашла, что это даже вкусно.

Им не из чего было пить, поэтому приходилось зачерпывать воду из бочек руками. Но по крайней мере они не страдали от жажды, хотя к трем часам солнце пекло почти невыносимо.

Герцог уже был слегка загорелым, но теперь, казалось, его кожа темнеет час за часом. Он не сгорел, как некоторые другие, у кого покраснели носы и стали лупиться плечи еще до того, как солнце начало садиться.

Когда почти стемнело, Катерина вдруг поняла, что очень устала.

Она весь день работала и сейчас поймала себя на том, что надеется никогда больше не увидеть рыбу! Она также поняла, что ее платье, мало того что мятое и сморщенное от соленой воды, стало еще и очень грязным.

Но она слишком устала, чтобы переживать из-за этого. Она видела, как некоторые из матросов в течение дня внезапно валились на палубу, спали десять минут, снова вставали и продолжали работать.

— Думаю, мне лучше пойти вниз, — сказала она Хедли.

— Сегодня рыбы больше не будет, мисс, — ответил камердинер. — Я пойду скажу, чтобы они вытащили этот драгоценный крючок и берегли его как зеницу ока. Мы же не хотим потерять его за ночь.

— Не хотим, — согласилась Катерина.

— Идите, мисс, и приятного сна, — сказал Хедли. — А если оставите платье за дверью, я постираю его к утру.

— Как? — удивилась девушка.

— Пополощу его за бортом, мисс. Оно не станет выглядеть как с Бонд-стрит, но будет чистым!

Катерина засмеялась. Но сделала, как предложил Хедли.

Снова она надела тонкую ночную сорочку Одетты и легла на пол.

Герцог был занят, когда Катерина уходила с палубы, и она не сказала ему, что идет вниз.

Теперь девушка пожалела, что не попрощалась с ним. Но только она подумала об этом, как ее глаза закрылись, и она уснула.

Проснувшись через пару часов, Катерина поняла, что несмотря на темноту, деятельность наверху продолжается. Герцог будет работать с остальными, подумала она.

Девушка спросила себя, сколько людей его положения могли бы подать такой пример морской практики. Катерина заметила в течение дня, что нет работы, которую он не умел бы делать.

Девушка спала недолго, но ум ее был ясным, и она больше не чувствовала себя слишком усталой, чтобы думать.

Теперь она снова вспомнила прикосновение его губ, его сердце, бьющееся у ее груди, его голос, когда он сказал ей, что она красива.

— Я люблю его… я люблю его, — прошептала Катерина и подумала о своем колечке из шпильки, которое положила в тайник рядом с остальными драгоценностями.

Затем, так же явственно, как если бы герцог был с ней в каюте, она услышала его голос, говорящий:

— Я никогда не женюсь!

Он говорил это Одетте, и в его тоне звучала непоколебимая уверенность.

— От женщин одни неудобства! Нам будет гораздо лучше без их капризов.

— Любой из взбалмошных женщин хватит, чтобы довести мужчину до пьянства, и вы не исключение!

Эти фразы одна за другой всплывали в ее памяти, и герцог снова и снова повторял:

— Я никогда не женюсь! Я никогда не женюсь!

Катерина всхлипнула.

«Откуда он мог знать, — подумала девушка, — что зря жертвует своей свободой, что мы спасемся!»

Слезы набежали у нее на глаза.

Но Катерина сказала себе, что сейчас не время для женской слабости. Завтра, как все на корабле, она должна работать. Ей необходимо поспать, а все личные проблемы пусть ждут до Мальты.

На следующий день Катерина готовила рыбу вместе с Хедли, пока не поймала себя на том, что работает автоматически, едва сознавая, что делает.

Поначалу девушка была слишком брезглива, чтобы руками отрывать рыбью голову, пальцем вскрывать брюхо и удалять кости.

Но вскоре она делала это так же хорошо, как Хедли.

Час за часом они пекли рыбу, поддерживая огонь только досками от палубной надстройки, и даже отрывали куски деревянных бортов там, где это не угрожало мореходным качествам судна.

До Катерины часто доносился голос герцога — он подзадоривал матросов, разговаривал и шутил с ними, и подбадривал тех, кто уже начинал слабеть.

Не было никаких сомнений, что все отчаянно устали.

«Морскому ястребу» требовалась команда в сорок человек, и для восемнадцати управлять им было нелегким делом. Особенно, если учесть, что они стремились использовать каждый порыв ветра и идти как можно быстрее.

Но хотя герцог говорил радостно, Катерина знала, что он то и дело оглядывается назад, не покажутся ли горизонте паруса!

Как и капитан, он боялся, что пираты, зная, что такая богатая добыча в виде аристократа сбежала, не колеблясь пошлют вдогонку свои самые быстрые корабли.

Однажды Катерина увидела, как герцог присел на палубу и тотчас уснул.

Ей страстно захотелось подбежать к нему и устроить его поудобнее, но она сдержалась.

А через четверть часа он снова был на ногах, и когда один из парусов запутался в снасти, именно герцог занялся им, быстрее других поднявшись на мачту.

Тюремщик еще накануне свалился от слабости, а поскольку особой пользы от него не было, на него возложили ловлю рыбы, с чем он справлялся довольно успешно.

Они уже определили точное количество наживки, необходимое для того, чтобы рыба не могла забрать ее, не проглотив крючок.

Иногда попадалась крупная рыбина, почти три фунта весом, но средняя была намного меньше, что означало больше работы для Катерины и Хедли.

И это герцог в конце концов отправил девушку вниз, как раз когда солнце погружалось в пламенеющее море сияния.

Катерина чувствовала себя смертельно усталой, и герцог, который пришел на камбуз без объявления, только взглянул на ее бледное лицо и резко сказал:

— Идите в свою каюту, Катерина, вы сделали достаточно.

— Я должна помочь с этой последней рыбой.

— Делайте, что вам говорят, — твердо велел герцог. — Никто не голоден. А если голоден, то сможет сам приготовить себе еду. Меню несколько ограничено, но по крайней мере оно позволило нам удержать вместе душу и тело!

— Вы, наверно, тоже устали, — сказала Катерина.

— Мы все устали, но завтра мы уже должны достичь Мальты.

Он улыбнулся ей и сказал мягко:

— Спасибо, Катерина.

И поднес ее руку к своим губам.

— Она вся в рыбе, — запротестовала девушка.

— Мы почистимся, прежде чем войти в гавань, — пообещал герцог, и Катерина пошла вниз.

На следующий день показалась Мальта — сначала просто темным пятном на горизонте.

— Земля! — закричал один из матросов, и все побежали к тому борту «Морского ястреба». Катерина присоединилась к герцогу.

— Это Мальта, — сказал он тихо. По удовлетворению в его голосе девушка поняла, что значит для него увести яхту от Туниса в безопасность.

Когда часом позже они приближались к острову, Катерина увидела, что герцог в своей белой рубашке и столь же элегантно, как если бы он находился в Лондоне, повязанном галстуке выглядит почти так же, как всегда.

Его лицо потемнело от загара, но только руки выдавали следы тяжелого труда. Ладони покрылись волдырями, ногти были сломаны, а пальцы кое-где испачканы смолой, которую не удалить без мыла.

Но даже без сюртука герцог выглядел элегантным и чрезвычайно импозантным.

А вот о себе Катерина этого сказать не могла. Ее платье, несмотря на частые погружения его Хедли в морскую воду, выглядело ужасающе грязным, а фишю превратилось просто в тряпку.

Девушка ничего не могла поделать и со своими волосами, ибо без щеток или гребня было невозможно привести их в какое-либо подобие порядка.

Но Катерина сказала себе, что внешний вид не важен. Они живы — вот что важно! Живы и свободны!

Даже сейчас девушка с трудом могла поверить, что они спаслись от ужасов баньо, а что касается ее, то от еще худшего ужаса, который ждал ее у бея.

Но лежа минувшей ночью без сна, Катерина думала о герцоге и спрашивала себя, что скажет ему, когда они будут одни и смогут поговорить о том, что случилось.

«Я не могу удерживать его — я не должна», — сказала себе девушка.

Мальта приближалась, и они уже видели шпили церквей, вырисовывающиеся на фоне неба.

Катерина решилась.

— Я должна… сказать вам кое-что… милорд.

Они с герцогом столпи одни у перил.

— Что? — спросил он, не сводя глаз с лежащего впереди острова.

— Я… не… католичка.

Герцог стоял неподвижно, как изваяние.

— Я… солгала, потому что… боялась.

— Вы говорите, что наш брак недействителен? — спросил герцог через минуту.

— Вы… свободны.

Герцог хотел что-то сказать, но Катерина быстро заговорила:

— Возможно, вам будет затруднительно объяснить мое… присутствие на яхте, и я бы не хотела, чтобы… гроссмейстеру… назвали мою настоящую… фамилию.

Помолчав, она продолжила словно через силу:

— Я подумала этой ночью, что вы могли бы сказать, будто я ваша родственница… например, кузина, которую вы нашли… в затруднительном положении в Венеции! Моя дуэнья заболела… и вы сочли, что будет лучше… отвезти меня… домой на своей яхте.

— Вполне правдоподобная история, — согласился герцог. — Мы не долго пробудем на Мальте — ровно столько, чтобы заново обставить яхту и нанять матросов.

— А потом… отправимся дальше… в Неаполь! — произнесла Катерина почти шепотом.

Герцог промолчал. А немного погодя сказал:

— Моя фамилия — Форд; вы, следовательно, будете моей кузиной, Катериной Форд. Я уверен, что вы сможете остановиться у сестры гроссмейстера, графини де Бревиль. У нее прелестный дворец в Валетте.

— Спасибо, — тихо сказала Катерина. — Если яхта идет на верфь… возможно, лучше вам… присмотреть за этим.

С этими словами она протянула герцогу золотой ключик от тайника, и герцог взял его.

— Думаю, всем нам нужны обновки, — сказал он, — и вы, Катерина, получите большое удовольствие, покупая нарядные платья. Со своей стороны, в благодарность за все, что вы сделали, я отдаю свое состояние в ваше полное распоряжение.

Герцог сказал это с улыбкой, но девушка чувствовала, что он говорит серьезно.

Катерина заставила себя засмеяться.

— Я не… разорю вас, милорд!

— Какое наслаждение видеть вас, милорд! Вы нас совсем забыли, — сказала графиня де Бревиль, протягивая руку.

— Вы должны простить меня, мадам, — ответил герцог, — но я был крайне занят новым убранством яхты и покупкой рыбной лавки.

— Рыбной лавки! — изумленно повторила графиня.

— Для человека, которому мы с Катериной обязаны нашим спасением из тюрьмы.

— Тогда он в самом деле заслуживает вашу благодарность!

— Он получил ее, — сказал герцог, — и можно ли мне оправдать свое отсутствие еще и тем, что я только что вернулся из летнего дворца гроссмейстера в Бераде.

— Надеюсь, мой брат хорошо заботился о вас, — с улыбкой сказала графиня.

— Его доброта неистощима. А как Катерина?

— Поскольку мы не ждали вас, то Катерина в данный момент в городе, примеряет последнее из своих платьев. Знаете, ей оказалось очень трудно угодить!

— Трудно? — с сомнением переспросил герцог.

— Боюсь, милорд, вы были чересчур суровы с девушкой, — промолвила графиня, искоса взглянув на него. — Вам меня не обмануть, я легко могу догадаться, почему вы забрали Катерину из Венеции!