Несчастье подкрадывалось не спеша, делало маленький шажок и замирало. В военном городке, где служил отец Алены, врач, выписавший пятнадцатилетней девочке первый рецепт на очки, не распознал за обыкновенной близорукостью признаки грозной болезни. Алена мужественно надела очки. Собственно, никто ее и не высмеивал. Алену в классе любили. Знали еще, что младший брат Виктор, занимавшийся в секции самбо, сестру свою в обиду никому не даст. Через пять лет, когда отец в чине подполковника покинул доблестные ряды Советской армии и семья поселилась в двухкомнатной квартирке в Мытищах, катастрофическое ухудшение зрения Алены было уже предметом семейного беспокойства.

Болезнь не сломила жизнерадостного характера девушки. Врачи обещали, что видеть она все равно будет, а уже сквозь какие диоптрии – не важно. Алена продолжала кататься на лыжах, ходить на дискотеки, учиться в медучилище, подрабатывать санитаркой в больнице, где она и познакомилась с Николаем. Гостя у приятеля, Николай случайно сломал ногу, перелом был сложный, и врачи настояли на стационаре. Молодой человек скучал, друзья навещали редко. Единственным развлечением была жизнерадостная санитарка Алена. Очки не портили ее, наоборот – они придавали девушке весьма ученый вид.

Николай был студентом предпоследнего курса мединститута, долгими бессонными ночами он размышлял о своем будущем. Ему не хотелось возвращаться в родной провинциальный городок, он страшился того дня, когда комиссия по распределению вручит ему путевку в какую-нибудь глушь. Сказки о земских врачах давно потеряли для него привлекательность. Николай искал выход из положения. Все чаще приходила мысль о московской невесте. Сама судьба посылала ему подарок в виде Алены.

После выписки Николай продолжал приезжать в Мытищи. Вскоре они поженились. Напрягшись изо всех сил, родители купили кооперативную двухкомнатную квартирку в московской «хрущевке». Николай был на седьмом небе. Он помог жене выучиться на массажистку, устроил в больницу, располагавшуюся рядом с их домом.

Время от времени Алена проходила обследования в глазных клиниках. Врачи, качая головами, констатировали – отслоение сетчатки глаза продолжается, но две строчки видеть Алена будет… Часто Николай поражался – откуда в ней столько радости, столько жизнелюбия и стойкости? Бесконечные праздники, которые Алена устраивала для него и друзей, сюрпризы, невероятные планы на отпуск – откуда? И если он осмеливался задать этот вопрос жене, ответ был один: «У меня есть ты. Ты – мой жизненный стержень, и я знаю – что бы ни случилось, ты будешь рядом со мной. Судьба жестоко распорядилась, я слепну. Но взамен она послала мне тебя».

Прижимая к себе трепетное тело жены, Николай действительно чувствовал себя сильным, мощным, на все способным. Десять лет брака пролетели, как один медовый месяц. Потом Алена потеряла мать. Она умерла скоропостижно – как-то утром не проснулась. Все эти печальные дни Николай был рядом с женой, не отходил от нее ни на шаг. На девятый день Алена почему-то шепотом призналась мужу: «Коля, я перестала видеть. Как будто черная занавеска закрылась, различаю только свет и тьму. Мне так страшно!»

От чувства беспомощности у него впервые защемило сердце острой, режущей болью. Потом стали приходить мысли: теперь они связаны навсегда – Алена и он. Даже если перестанет любить ее – он должен будет оставаться рядом с ней. Когда она постареет и не сможет работать – он должен будет стать ее няней, ее сиделкой. Николай отгонял эти непрошеные мысли прочь. «Ты же мужик, – повторял он слова жены, – держись, не раскисай!»

Он выхлопотал внеочередную путевку в федоровский Центр «Микрохирургия глаза», без звука оплатил все дорогостоящие обследования (к тому времени наша медицина перешла на самоокупаемость). Диагноз был неутешительным: наука пока бессильна что-либо сделать. Сетчатка имеет только две точки фиксации. Если нарушается ее целостность – она отрывается и болтается, словно парус. Уже однажды «прибитая» лазером, положенная на место, она снова оторвалась. Тяжелая физическая работа, стресс оказываются гибельными для нее.

Иногда он представлял себя утесом, вокруг которого кипят и бьются волны. Никогда здесь не бывает штиля. Грозная пучина желает разбить, поглотить этот выпирающий из нее кусок камня. Но утес стоит непоколебимо. На нем вьют гнезда чайки, а птицы, летящие в дальние края, останавливаются здесь, чтобы передохнуть… Так и он, Николай, должен выстоять, не сдаться стихии…

Почти ничего в жизни не изменилось – теперь Николай провожал жену утром в больницу, а вечером ее приводил кто-нибудь из пациентов. В доме она передвигалась, как зрячая – руки помнили, где что лежит, она продолжала готовить, стирать. Если по телевизору шла какая-нибудь передача или фильм, Алена подсаживалась, слушала, комментировала. В любом случае ее жизнелюбивый характер не превратил жизнь в кошмар.

Ни Алена, ни Николай не чувствовали себя ущербными. Этим летом они провели замечательный отпуск, как обычно, в доме отдыха в Геленджике. Брали четырехместный катамаран и заплывали далеко в море. Алена барахталась в воде, бесстрашно прыгала с катамарана в воду, загорала, с наслаждением подставляя солнечным лучам свое гибкое тело. Никто и не догадывался, что эта женщина слепа.


Татьяна пришла в себя, когда солнце стояло в зените. Полдень. Она оглянулась – и с трудом узнала место, где находится. Далековато занесло ее сегодняшнее любопытство. Такое с ней произошло впервые.

Поймав машину и приехав домой, она вошла в ванную и на всю мощь включила воду. Подняв голову, Татьяна отшатнулась – из глубины зеркала на нее смотрела полусумасшедшая старуха: растрепанные волосы, глубокие морщины, безумные глаза… Опустившись в горячую ванну, почти кипяток, Татьяна принялась размышлять.

Бедненький Коля! Он так тщательно скрывал, что его жена слепа. Господи, как он мучается, разрывается между двумя домами! Слезы заструились по щекам – она поняла: благородство не позволяет ему бросить слепую женщину. Помедлив, Татьяна смыла соленую влагу с лица – значит, он привязан к ней навсегда! Значит, прощай мечты о счастье! Так и останется она, Татьяна, одинокой вдовой, принимающей время от времени визитера. Она яростно окатила себя ледяной водой. Что-то надо придумать. И в первую очередь – поговорить с Николаем.

Вечером Николай приехал к ней, в полном молчании они поужинали. Татьяна измерила ему давление, пощупала пульс.

– Пошаливает слегка сердечко, – озабоченно произнесла она «докторским» тоном.

– Да, – томно отозвался он, – весь день что-то сдавливало.

Накапав из пузырька двадцать капель валокордина и подождав пять минут, Татьяна вздохнула и начала трудный разговор.

– Коля, я все знаю, – сообщила она расслабившемуся было мужчине.

Тот был ошарашен. Нет, он был уничтожен. Несмотря на успокаивающее действие лекарства, Николай, вскочив с кресла, мерил шагами комнату, размахивал руками. К такой реакции Татьяна была готова, она молча и терпеливо слушала его историю, аргументы, почему он должен оставаться с женой.

Когда выдохнувшийся, как воздушный шарик, Николай заснул тревожным сном в ее объятиях, Татьяна, баюкая его, как маленького ребенка, поняла: от соперницы надо избавляться.


Алена давно почувствовала, что не все ладно у них в семье. Замкнутость мужа, его частые вспышки раздражения, странные ночные дежурства… Теперь все выходные она проводила одна, в четырех стенах. Николай то гостил у товарищей на даче, то отдыхал в профилактории. Часто он включал видеомагнитофон, она слышала, как шуршала лента, но звук был убран. Что он там смотрел? Первое, что ей приходило в голову, – увлекся порнофильмами на старости лет, а признаться в этом стыдно. И она, тихонько улыбаясь, уходила в спальню, где у нее был свой уголок. Там стояло два магнитофона, наушники. Алена всегда любила читать. Когда глаза отказали, ее записали в библиотеку для слепых, где на кассетах были записаны различные книги. Там не было современных детективов и дамских романов, о которых так часто щебечут медсестры. Но были любимые Паустовский, Ахматова, Чехов…

Как-то вечером соседка, зайдя поболтать, простодушно удивилась:

– Коль, чего это ты там смотришь? Праздник, что ли, какой на работе? И дама какая симпатичная! Алена, а звук почему не работает?

Неизвестно, что ей ответил Николай, но подозрение закралось в душу Алены. Дама? У ее Николая – дама? Ерунда!

На следующий, после разговора с Татьяной, день Николай приехал домой, к Алене. Он усадил жену рядом и, взяв ее руку, твердо сообщил:

– У меня очень важный разговор, малыш. Очень. Он касается нас двоих. Я полюбил другую женщину. Уже год как мы встречаемся. Я не стал бы огорчать тебя пустой интрижкой, но я действительно глубоко люблю ее и счастлив. Она понимает меня, она – сильная, держит меня на плаву.

– Коля, – изумилась жена, – но ведь тебя держать не надо, ты сам – сильный, ты всегда всех нас держал на плаву…

Известие о том, что у Николая роман, удивил Алену гораздо меньше, чем признание мужа в собственной слабости и потребности в поддержке. Николай торопливо и сбивчиво продолжал – он давно потерял уверенность в себе и только создавал видимость крепкого дуба, а на самом деле прогнил… Он упомянул свое больное сердце, добрые и нежные руки Татьяны – врача-кардиолога.

– Теперь ты все знаешь, – облегченно вздохнул Николай.

– И что я должна делать? – едва слышно произнесла жена.

– Не знаю, – бесстрастно откликнулся муж.

Теперь, когда ответственность за принятое решение была переложена на другого, ему действительно стало все равно. Он уже не мог представить себе жизнь без Татьяны. С другой стороны, прожитые с Аленой годы, ее недуг и стойкость, с которой она переживала свое несчастье, не позволяли Николаю просто закрыть дверь и уйти. Потом все будут обвинять его в эгоизме, черствости, непорядочности. Проклятая слепота! Николай с ненавистью посмотрел на опущенную голову жены.

– Решай сама! – отрезал он и ушел в спальню.

Алена прижала ладони к глазам – ей показалось, что она ослепла вторично. В первый раз черная штора ежедневно закрывала от нее блестящий и счастливый мир, пока не наступила темнота. Но тогда с ней был рядом Николай. Что же делать? Ни отцу, ни брату она этого ни за что не расскажет. Она нащупала рамку с фотографией матери, стоящую на столике.

«Мама… Ты бы подсказала, что делать. Я слишком люблю его. Отпустить его навсегда – это выше моих сил. Может быть, все перемелется? Может, стоит подождать? Я не буду препятствовать его встречам с этой женщиной. Пусть только иногда приезжает ко мне», – так мысленно уговаривала Алена сама себя.

С этим решением она поспешила в спальню, думая, что супруг мучается в ожидании ее «приговора», но там было тихо.

– Николай, – позвала Алена.

Никто не отозвался. Она подошла ближе к кровати и уловила спокойное дыхание – муж безмятежно спал.


С этого дня жизнь стала совсем непонятной. Николай часто пропадал у Татьяны; возвращаясь к Алене домой, он вел себя совершенно естественно, словно ничего странного в их семье не происходило. Кроме того, существовал уговор: о Татьяне дома – ни слова.

Алена старалась приладиться к новому семейному положению. Природная жизнерадостность мешала предаваться унынию и печали. Ей было горько, больно, обидно. Но все это было внутри, заперто на маленький ключик, а ключик был надежно спрятан. Никто не заметил перемен в семье Алены и Николая. Для окружающих они оставались счастливой, гармоничной парой.

Сказать, что Татьяна была довольна сложившимся «status quo», трудно. Безусловно, она владела ситуацией, Николай принадлежал больше ей, чем жене. Но неустроенность: сегодня здесь – завтра там – все больше раздражала ее.

Как-то гладя постельное белье, Татьяна размышляла о том, что по своему укладу она была женщиной домовитой, ей нравилось ухаживать за квартирой, украшать ее, перебирать без конца шкафы и антресоли. Она хорошо готовила, любила угощать. Одинокая жизнь угнетала ее. Пропадала цель жизни. Для чего все? Нужна большая дружная семья, чтобы семеро по лавкам, чтобы этому уроки помочь выучить, другому пуговицу пришить, третьему подзатыльник дать за то, что вовремя не выгулял собаку… А там и муж с работы возвращается, усталый. И вот сидит вся семья вместе за ужином с обязательными пирогами с капустой, курагой или картошкой, обсуждает события, прошедшие за день…

Татьяна жалко улыбнулась – ничего этого не будет, все прошло мимо. И если не будет рядом Николая, сверкнувшего звездочкой на ее небосклоне, ее ожидает холодная, пустая старость. Татьяна с силой сжала ручку утюга. Она будет бороться за Николая, и никакие сказочки о благородстве и порядочности ее не остановят! Почему все жалеют Алену – одиннадцать лет счастливой семейной жизни, хорошая работа, друзья?! Почему никто не пожалеет ее, Татьяну, – безрадостная жизнь, страшная смерть мужа, нелюбимая работа, подруги, которые все замужем! Кто из них более обделен судьбой – она или Алена? Жизнь всегда так несправедлива!