Татьяна Тронина - Маска, ты мне нравишься!

Катя, Дима и Роза сидели в конце коридора, где никого не было, на скамейке у запасного выхода.

– Честное слово, я сейчас сбегу… – дрожащим голосом сказала Роза. – Я боюсь!

– Роза, у тебя все получится! – пытался убедить ее Дима.

– Да, Роза, ты сможешь! – твердо произнесла Катя. – И потом, чего ты так боишься?

– Я как представлю, что мне придется на сцену выходить, так вся мурашками покрываюсь! – чуть не плакала Катина подруга. – Ведь столько глаз на меня будет смотреть…

– Ничего страшного, – сурово проговорил Дима. – Даже Бобков согласился выступать!

– Я опозорюсь…

– Ничего ты не опозоришься, а наоборот – даже прославишься!..

В двенадцать часов начался концерт. В актовом зале собрались старшие классы – с восьмого по одиннадцатый. Сначала была торжественная часть. На сцену вышел директор, Иван Романович, и произнес вступительное слово, минут на двадцать, – о том, как прошел этот год, чего было хорошего и чего не очень (хорошего было больше).

За ним вышла Серафима Марковна и тоже сказала небольшую речь – о том, как необходимо в наше время знать иностранные языки, – ну, оно было и понятно, ведь Серафима Марковна преподавала английский. Правда, под конец она сбилась с торжественного тона и начала песочить какого-то Гену Лосева из десятого «А», который на урок английского принес дымовую шашку, в результате чего всю школу на время пришлось эвакуировать, потому что сработала пожарная сигнализация.

– Серафима Марковна, так я же извинился! – застонал из зала этот самый Лосев. – И потом, я думал, что это не шашка, а просто муляж… Я не нарочно!

– Ага, муляж! – сварливо воскликнула учительница. – А я, между прочим, до сих пор класс проветрить не могу…

Наконец, на сцену взобралась румяная Кира Зорина и радостно объявила, что начинается концерт.

– Сейчас свои таланты покажет нам восьмой «А», – сказала она. – Первым номером выступают Валерия Серебрякова, Виктория Киреева и Василий Бобков. Танец маленьких лебедей…

Заиграла музыка, и на сцену выплыли Лерочка и Викуся в самых настоящих балетных пачках.

– А при чем тут Бобков? – растерянно прошептала Бронислава Георгиевна, сидевшая в первом ряду. – Это же классический балет… Нет, наверное, Кира что-то напутала…

Лерочка с Викусей танцевали очень хорошо, можно даже сказать – профессионально. Выгибали шеи, плавно вытягивали руки, семенили на мысочках, подпрыгивали и приседали.

– Вот она, новая смена Анастасии Волочковой! – сказал директор, обращаясь к Брониславе Георгиевне.

– Что? Ах, ну да… – рассеянно ответила та. Она все не могла понять, почему же еще объявили Бобкова. Уж кто-кто, но этот мальчик точно не подходил для балета!..

Музыка заиграла быстрее, и Лерочка с Викусей еще сильнее замахали руками, засеменили по сцене еще стремительнее… И в самый кульминационный момент на сцену выпрыгнул Вася Бобков в матросском костюме.

– Мамочки… – едва слышно прошептала Бронислава Георгиевна и машинально перекрестилась. Музыка Чайковского из «Лебединого озера» неуловимо изменилась, и теперь звучал всем известный матросский танец «Эх, яблочко, куда ты катишься…».

Бобков оттеснил Лерочку с Викусей на задний план и сам принялся лихо отбивать чечетку, даже пыль из досок полетела. Стало казаться, что сцена вот-вот провалится – поскольку сам Вася был довольно внушительной комплекции…

– Ну, Боб, молодец! – восхищенно прошептал Слава Дубинин. – Даже лучше девчонок пляшет…

Тем временем находящиеся позади Лерочка и Викуся изобразили возмущение, словно они были недовольны столь бесцеремонным вмешательством, и принялись тоже оттеснять Бобкова. «Лебединое озеро» снова стало заглушать лихое «Яблочко»…

А Бобков в ответ принялся отгонять Лерочку с Викусей – ну, вроде того, как отмахиваются от надоедливых кур на птичьем дворе. Эта комическая сцена вызвала смех в зале. В конце концов, Лерочка, Викуся и Бобков посредине сплясали вместе нечто среднее между матросским танцем и танцем маленьких лебедей, да так зажигательно, что зал взорвался аплодисментами…

Бронислава Георгиевна вытерла платочком лоб.

– Следующий номер – кулинарное шоу Розы Чагиной! – радостно объявила Кира Зорина.

– Кулинарное шоу? – с удивлением переспросил директор у Бэ Гэ. – Это что-то новенькое… Такого еще у нас не было.

Брониславе Георгиевне ничего не оставалось, как только растерянно улыбнуться.

И в этот момент из-за занавеса появилась Роза с небольшим столиком. Ей помогала буфетчица тетя Люба. Роза уже отбоялась свое и теперь чувствовала себя довольно уверенно.

– В наш век компьютеров и бытовой техники уже ничем не удивишь, – громко произнесла Роза. – Но я обещаю побить рекорд скорости по приготовлению пищи! Итак, небольшой урок домоводства. Как за одну минуту приготовить салат? Элементарно! Теть Люб…

Буфетчица тетя Люба, которая была у Розы чем-то вроде ассистентки, притащила большой кочан капусты, несколько крупных морковок и другие овощи.

– Засекайте время, – деловито сказала Роза и достала огромные, сверкающие стальным блеском ножи. Бронислава Георгиевна побледнела и хотела встать, чтобы немедленно прекратить выступление Чагиной. Но ноги почему-то перестали ее слушаться, и она плюхнулась обратно на стул.

– Кия-а… – с коротким зловещим криком Роза принялась рубить морковь с капустой, да так быстро, что рук у нее почти не было видно.

В зале повисла мертвая тишина – все завороженно следили за происходящим на сцене.

– Во дает… – изумленно прошептал кто-то.

За одну минуту на столе выросла целая гора тонко нашинкованных овощей. Неуловимым движением Роза отправила ее в миску.

– Теть Люб…

Буфетчица тут же поднесла поднос со всевозможными приправами. Жестом фокусника Роза подбросила их в воздух, перекинула баночки из одной руки в другую – и вот уже салат был поперчен и посолен.

– Готово! – крикнула Роза, и ножи в ее руках блеснули – не оглядываясь, она бросила их назад. Ножи вонзились ровно в середину деревянного круга, который висел на заднике сцены.

Зал ахнул.

Бронислава Георгиевна почувствовала, что сейчас она упадет в обморок – никто не предупреждал ее, что Чагина покажет такой опасный номер.

– Настоящая ниндзя… – уважительно произнес Дима Соколов.

– Это она у родителей в ресторане так научилась… – прошептала ему на ухо Катя.

Иван Романович встал и обернулся к залу:

– Дорогие друзья, прошу вас этот номер в домашних условиях не повторять! – с улыбкой проговорил он. – Боюсь, его могут делать только настоящие профессионалы после многих лет тренировки!

Тетя Люба высоко подняла миску с салатом.

– Желающие могут попробовать! – объявила она. Желающих оказалось довольно много…

После того, как салат оценила восхищенная публика, на сцену снова вышла Кира Зорина.

– А сейчас – Вениамин Рябов и Семен Бортко! Аккомпанемент – Дмитрий Соколов.

– Удачи! – прошептала Катя своему другу. Дима нес в руках балалайку. Бронислава Георгиевна проводила ребят подозрительным взглядом, когда те поднимались на сцену.

Дима сел на стул и медленно заиграл. Это было красиво и забавно – потому что почти никто вживую не слышал, как звучит настоящая балалайка.

– Частушки! – лихо крикнул Рябов. – Слова народные, и музыка тоже…

Мой миленок футболист,

Делом занимается.

Не за мною нынче он —

За мячиком гоняется!

В зале раздался смех. Бронислава Георгиевна закрыла глаза – так ей было не по себе. Говорила же она этим ребятам, что надо выступить с каким-нибудь классическим, проверенным временем репертуаром! «Меня уволят! – безнадежно подумала она. – Обязательно уволят! За профессиональную непригодность…»

Дима ударил по струнам сильнее.

Рябов с Бортко в один голос запели:

На спортивную площадку

Выхожу я на зарядку.

Наклоняюсь влево, вправо,

Кто-то громко крикнул: «Браво!»

– А что, неплохо! – вдруг заявил Иван Романович. – И парнишка этот на балалайке зажигательно играет! Очень нам сейчас это необходимо – пропаганда футбола и спорта вообще.

Бэ Гэ осторожно открыла один глаз – кажется, не все так уж плохо… Ребята спустились вниз, в зал, под всеобщие аплодисменты. Дима сел рядом с Катей.

– Ну как? – прошептал он.

– Здорово! Ты молодец, Димыч…

– Владислав Красовский! – звонко выкрикнула Кира Зорина. – Шлягер из популярного мюзикла о соборе Парижской богоматери!

На подмостки торжественно вышел Влад. Черные джинсы, черный свитер, темные волосы слегка растрепаны – красавец, словно сошедший с обложки какого-нибудь модного журнала. По залу пронесся восторженный вздох – девчонки были без ума от него.

Со странным ощущением Катя смотрела на Влада. Еще совсем недавно она теряла от него голову, а сейчас ее сердце никак не отозвалось, когда он стоял вот так, на виду у всех, вызывая всеобщее восхищение. В ее памяти навсегда запечатлелась та сцена в заснеженном темном лесу, когда он кричал на всех и требовал, чтобы подчинялись только ему. «Наверное, я и не испытывала к нему настоящих чувств, – подумала она. – Он просто мне нравился – как может нравиться все яркое и красивое…»

Дима испытующе посмотрел на Катю.

– Что? – улыбнулась она.

– Нет, ничего…

– Вот и я тебе говорю – ничего, – сказала она. – Абсолютно ни-че-го…

Как ни странно, но Дима понял ее. Этот Красовский для Кати теперь ничего не значил. Как прошлогодний снег…

– О чем это вы? – с любопытством прошептала Роза – она сидела с другой стороны от Кати.

– Так, пустяки…

Красовский медленно пробежал длинными пальцами по гитарным струнам и запел. В зале царила полная тишина.

– «…И после смерти мне не обрести покой… – глубоким трагическим голосом выводил он. – И днем, и ночью лишь она передо мной… Стой! Не покидай меня, безумная мечта! В раба мужчину превращает красота. И после смерти мне не обрести покой…»

– Ах, какой парень! – восторженно пропищала какая-то девчонка позади.

Десятки восторженных глаз смотрели на Влада, но он, перебирая гитарные струны, пытался найти в зале только одно лицо. «Вот она… С новеньким опять о чем-то шепчется! Господи, и чего она в нем только нашла…»

– «…И днем, и ночью лишь она передо мной!» – выразительно пел он. А когда закончил, в зале случилось что-то вроде овации.

– Молодец! – сказал Иван Романович Брониславе Георгиевне. – Тоже талантливый мальчишка… Хотя, конечно, песня не совсем для их возраста. У него, говорят, родители в театре работают? Оно и видно!

Бэ Гэ открыла второй глаз. Теперь она уже более уверенно смотрела на жизнь. Хорошо, что хоть Красовский ее не подвел!

– Катя Иволгина! – объявила Кира Зорина. – Новогоднее стихотворение. Кстати, Катя сочинила его сама…

Катя совсем не боялась сцены. Она вышла на нее и весело прочитала:

Карнавал, карнавал

Даже снег затанцевал.

И земля закружилась,

И луна засветилась —

Над тобой, надо мной,

Над дорожкой снеговой.

И мерцают снежинки,

И рисуют картинки —

Как навстречу друг другу

Сквозь декабрьскую вьюгу

Мы идем торопливо,

И с улыбкой счастливой.

Бьют часы двенадцать раз,

Чудеса встречают нас!..

И магнитофон, спрятанный за сценой, заиграл мелодию кремлевских курантов, напоминая, что до главного праздника осталось совсем немного времени. Это был заключительный аккорд сегодняшнего концерта.

– Друзья, спасибо вам огромное! – громко закричал Иван Романович. – Поздравляю вас всех с каникулами! Не забудьте – вечером начнется наш бал-маскарад. Явка для всех обязательна!

Все шумно выразили свое одобрение. Пока ребята расходились, директор пожал руку Бэ Гэ.

– Искренне восхищен вашими подопечными, уважаемая Бронислава Георгиевна! – сказал он. – Вы замечательный педагог!

– Да? – растерянно пробормотала Бэ Гэ, все еще не веря, что концерт прошел с успехом. – Ну, мы это… стараемся!..

– Ты чего такая грустная? – спросила Роза свою подругу.

– Разве? – удивилась Катя. – Нет, я в порядке… Просто время мчится с такой скоростью! Вот и концерт закончился… Знаешь, все прошло на редкость хорошо – я видела, как Иван Романович хвалил нашу Бэ Гэ. Мы не зря старались…

– А как я смотрелась из зала? – с любопытством спросила Роза.

– Как самая настоящая ниндзя – это, кстати, не мои слова. Ты кидаешь ножи не хуже, чем какая-нибудь артистка в цирке! Кстати, мальчишки тебя после этого просто зауважали… то есть, конечно, к тебе и раньше все хорошо относились, но теперь ты вне конкуренции!