Мэри Кингслей - Маскарад

– У тебя все получилось, – раздался голос у нее за спиной, и Бланш, вздрогнув от неожиданности, узнала в подошедшей актрисе Фебу. Та смутилась. – Ой, прости, пожалуйста, я не хотела тебя напугать. Но у тебя, правда, здорово получилось. Прямо как у настоящего солдата.

Бланш потерла глаза; похоже, ее роль не завершилась.

– Я только стояла и ничего больше.

– Ну, я то знаю, как это тяжело! Ладно, мне пора опять на сцену. – Феба исчезла, но Бланш даже не заметила. Все ее внимание было поглощено мужчиной, который в эту минуту о чем-то оживленно болтал с Одеттой. Конечно, он пришел сюда за беглецами. Оставалось лишь надеяться, что Саймону удалось ускользнуть.

Словно почувствовав ее взгляд, незнакомец оглянулся, и девушка поняла, что здесь, в гримерной, она находится в такой же, если не большей, опасности, как и там, на сцене. Нельзя стоять на месте! Нужно что-то делать! Бланш искоса посмотрела на Томаса.

Ну, конечно, любой догадается, что она не мужчина. Разве только попытаться притвориться мальчиком? Девушка набычилась, как это делают подростки, постаралась придать своей походке некоторую угловатость, расставила пошире ноги. Вот так, попробуем изобразить подростка, гордого своими успехами на театральной сцене. Она постарается, ведь от этого зависит ее жизнь!

Небрежной походкой Бланш прошла по комнате, подмигнула изумленной Одетте, взяла со стола бутылку вина и сделала большой глоток. Вино оказалось неожиданно крепким, и девушке стоило большого труда удержаться и не закашляться. Впрочем, это не страшно, разве мальчик может быть опытным выпивохой?

Мужчина без особого интереса скользнул взглядом по подростку, который изо всех сил старался показаться настоящим мужчиной, а сейчас, хлебнув вина, неуклюже шел к двери, пытаясь держаться ровно. Значительно больше его заинтересовала реакция Одетты, которая как-то истерично и немного, как показалось, искусственно расхохоталась. Незнакомец нахмурился. А Бланш дошла до двери, с каждой секундой ожидая, что ей на плечо ляжет его рука. Наконец, она выскользнула в коридор, пошла подальше от опасной комнаты, но признаков погони пока что не было. Похоже, она спасена. Спасена! Дважды враг встречался с нею лицом к лицу и оба раза не узнал! Слегка опьянев от собственной находчивости и от того, что в очередной раз удалось избежать опасности, Бланш, пританцовывая, побежала по коридору и тут же, в который раз, наткнулась на Саймона!

– Что ты здесь делаешь? – прошипела она и, ухватив его за рубаху, яростно тряхнула. – Этот человек в гримерной! Если он выйдет и увидит тебя…

– Вот, черт! – Саймон мгновенно закрыл ей рот ладонью. – У нас нет времени. Надо уходить.

В следующее мгновение он, не говоря ни слова, прильнул к ее губам. На какое-то время девушка забыла обо всем. Остались только его губы, настойчивые и одновременно нежные, осталось тепло его рук и ощущение надежности и покоя. Это длилось бесконечно долго, и когда, наконец, Саймон разомкнул объятия, Бланш некоторое время стояла молча, удивленно глядя на него.

– Порядок, – удовлетворенно кивнул он и, взяв девушку за руку, повел ее прочь от опасной комнаты. – Теперь, когда ты успокоилась, мы можем идти.

Она обрела дар речи:

– Разве опасность угрожает только мне? Саймон, спасайся сам!

– Без тебя – ни в коем случае! – Он распахнул дверь на улицу, и они окунулись в сырую прохладную ночную мглу. – Прошу вас.

– Что… куда мы идем?

– Вот сюда, в эту карету.

Теперь, когда ее глаза привыкли к темноте, она различила рядом со зданием театра крытую деревенскую повозку. Господи, почему он это делает? Почему так рискует собственной жизнью? Повозка заскрипела, когда Саймон тяжело сел рядом на сено.

– Извини за неудобство, принцесса. Макнелли, мы готовы.

– К чему? – спросила Бланш, чувствуя, как на нее набрасывают охапки сена. Сверху Макнелли положил одеяло, судя по запаху не очень чистое, и она не удержалась от возмущенной реплики:

– Имей в виду, Саймон Вудли, если одеяло окажется завшивленным, я тебе этого никогда не прощу!

Саймон фыркнул:

– Нисколько не сомневаюсь, принцесса. А ты лучше не думай о плохом.

– Вот, вот. Мужчины никогда не думают о важных вещах.

Повозка загрохотала по городской мостовой, и разговор сам собой прервался. Несмотря на все неудобства, Бланш, к своему удивлению, чувствовала себя очень уютно, лежа на соломе в объятиях Саймона. И внезапно девушка поняла, что хотела бы ехать вот так далеко-далеко, не думая о погоне и обо всем, что так мучило ее все последние дни.

Они ехали не больше получаса. Стук колес, наконец, прекратился, повозка остановилась. Первым прервал молчание Саймон.

– Сегодня тебе, придется переночевать в амбаре, – сказал он.

– Зачем? Я же остановилась в городе, на квартире.

– Боюсь, если ты появишься в таком наряде в городе, то сразу привлечешь к себе внимание. Я бы не хотел, чтобы у тебя возникли неприятности.

Бланш посмотрела в темноте на него и вдруг тихо спросила:

– Саймон, кто ты такой?

Он явно не ожидал такого вопроса.

– О чем ты?

– Нет, ни о чем. Забудь.

– Постараюсь.

Бланш не догадывалась, как сильно он сам хотел бы знать ответ на этот вопрос. Может быть, отыскав ответ, он сможет стать ближе к этой девушке, уже перевернувшей всю его жизнь.

Квентин, любезничавший с актрисой бродячего театра, проводил взглядом мальчика в костюме стражника. На миг ему показалось, что он где-то его уже видел, только не мог припомнить, где именно.

– Забавный парнишка, – произнес он. – Кто это?

– Ах, месье, неужели я вам интересна меньше, чем это дитя? А может, вы предпочитаете мальчиков? – Актриса легонько прикоснулась кончиками пальцев к руке знатного господина, столь недвусмысленно проявившего сегодня свой интерес к ее особе.

Квентин перевел взгляд на женщину, не удержавшись, скосил взгляд на глубокий вырез ее платья и галантно улыбнулся:

– Ну, что ты, Одетта! Разве кто-нибудь может сравниться с твоей красотой? Просто он такой неуклюжий.

Актриса действительно ему понравилась: молоденькая, с волосами, выкрашенными хной, и смелым до неприличия вырезом на груди. В глазах ее, может быть, несколько мрачноватых для столь юного возраста, читалось обещание значительно большего, нежели просто легкая беседа, и Квентин уже предчувствовал, что проведет сегодня восхитительную ночь. Наверное, ему не очень удалось скрыть свои чувства, потому что Одетта неожиданно расхохоталась:

– Ну и ну, месье! Какой вы веселый господин!

– Да? А что такого забавного я сказал?

В глазах женщины мелькнуло какое-то странное выражение.

– Неужели, месье, вы всерьез поверили, что это мальчик?

Взгляд Квентина сразу стал жестким, колючим.

– Ты хочешь сказать, что это была молодая девушка?

– Ну, на самом деле, не такая уж и молодая. Она недавно появилась у нас в труппе. И даже не знаю, зачем она нам, у нас хватает женщин. А эта новенькая и играть-то не умеет. Потом, если она похожа на мальчишку, значит, не так уж и красива, правда?

– Наверное, ты права. – Квентин изо всех сил пытался выглядеть спокойным. – А кто она такая?

– Эй, месье, вы заставляете меня ревновать! – Одетта соблазнительно улыбнулась и легонько царапнула мужчине ладонь. – Вам не хватает одной меня?

– Ты сведешь с ума любого мужчину! – Квентин, наконец, справился с волнением и улыбнулся. Теперь он знал, почему юный солдат показался ему таким знакомым. Это именно ее он видел на Вестминстерском мосту в компании с дряхлым стариком. Тогда он их упустил. Ну что ж, в любом случае, он все рассчитал правильно. Действительно, где еще может спрятаться актер, как не в театре?

Теперь нельзя торопиться. Сколько раз добыча ускользала только потому, что он спешил! Сейчас следует выиграть время, расставить ловушки, пусть беглец немного успокоится, а он пока завяжет более тесные отношения с Одеттой, поближе познакомится с актерами труппы, а возможно, и с этим молодым «солдатиком». На этот раз ошибки не будет. Вудли не ускользнет.

Жизнь бродячих артистов всегда была нелегкой. Актеры, игравшие заглавные роли, еще могли проживать в относительно удобных комнатах, сдававшихся на постоялых дворах, но остальным приходилось довольствоваться тем, что попадется. На этот раз для них нашелся амбар, неподалеку от Рочестера, где они и обитали все вместе, мужчины и женщины, в страшной тесноте. Там же пришлось скрываться и Саймону, где его на третий день навестил Макнелли.

Саймон сидел на связке соломы и наблюдал, как некоторые актеры репетировали перед представлением. Убогая обстановка была ему тоже не в новинку, он многое повидал за свою жизнь.

– Кто-нибудь знает, кто он и что ему нужно? – спросил он Макнелли.

Казалось, Саймон был совершенно спокоен, он сидел, облокотившись на стену амбара, и покусывал соломинку. Но на самом деле его взгляд не упускал ни одной мелочи, он видел все, вплоть до сеновала, где актеры спали, покрытого соломой пола и открытой двери. Он провел здесь уже три дня, и это ему порядком надоело.

– Не думаю, и, скорее всего, никто ничего так и не узнает, если, конечно, он не появится снова. Одетт настаивает на том, что не помнит его, хотя мисс Марден настаивает на обратном. Если хочешь знать мое мнение, – Макнелли откашлялся, – то я думаю, тот господин просто недостаточно предложил нашей Одетт.

Саймон кивнул. Он хорошо знал подобный тип женщин. Они становились актрисами не из-за любви к театру, а из-за возможности найти состоятельного мужчину, который содержал бы их. Бланш была совсем другой, она создана быть актрисой. Она – порядочная девушка, а порядочные девушки не становятся актрисами.

Подумав об этом, Саймон вновь почувствовал себя неловко. Его мысли без конца возвращались к тому, как он поступил с ней, испортил ей жизнь, вырвал из спокойного, безопасного мирка, в котором она пребывала, пока не встретила его. Бланш довольно быстро сошлась со многими актерами, но все же эта жизнь была не для нее. Она должна иметь свой дом, заботливого мужа, детей. Эта мысль снова повергла его в отчаяние. Дети – это последнее, что он желал от женщины.

– В ней что-то есть, – тихо сказал Макнелли, проследив за взглядом Саймона.

– В Фебе? Конечно, она очень талантлива.

– Нет, я говорю о мисс Марден, – Макнелли почесал подбородок, – Жиль снова хочет дать ей роль.

Саймон посмотрел на друга.

– Но это невозможно. Что будет, если ее узнают?!

– Конечно, это рискованно, но если она опять будет играть мужскую роль, и при том ей не надо будет много говорить, думаю, все обойдется.

– Нет, – воскликнул Саймон, – я не позволю.

– Неужели?

Макнелли посмотрел на него вопросительно и вместе с тем удивленно.

– Она тебе нравится, это ясно как божий день.

– Нет.

– Кого ты пытаешься обмануть! Я же вижу, как ты на нее смотришь, – Макнелли не обращал внимания на гневные взгляды, которые Саймон бросал на него. – Я тебя понимаю. Она хорошенькая, особенно волосы. Миленькое личико и хорошая фигура – особенно в мужской одежде.

– Макнелли, если ты не замолчишь, то скоро недосчитаешься нескольких зубов.

Макнелли ухмыльнулся:

– Я не хотел тебя обидеть, парень, кроме того, мне кажется, ты ей тоже нравишься.

Саймон откинулся назад.

– Очень надеюсь, что ты ошибаешься.

– Это еще почему? Что плохого в том, что ты нравишься девушке?

– Только благодаря мне она оказалась там, где ей совсем не место.

– Ты не прав. Пусть она сама решит, где ее место.

– Проклятие! – пробормотал Саймон. Он уже задыхался в этом сарае, но ничего не мог с этим поделать. Кроме того, мысли о Бланш не давали ему покоя. Да, она действительно ему очень нравилась, но в том положении, в котором они находились сейчас, о проявлении чувств не могло быть и речи.

Неожиданно он вскочил и направился к выходу, как вдруг кто-то схватил его за руку.

– Нет, мой мальчик, тебе лучше не выходить на улицу, – сказал Жиль, уводя Саймона от двери, – ты же не хочешь, чтобы с твоей шеей произошли необратимые изменения.

– Черт возьми! – выругался Саймон, напряжение последних дней давало о себе знать. – Мне надоело, что каждый указывает мне, что делать. Я пойду туда, куда мне захочется.

– Ну что ж, ладно, – Жиль посмотрел на него пытливым взглядом, – мне нужен кто-нибудь, чтобы порепетировать сцену дуэли. Может, это тебя взбодрит.

– Хорошо, – сказал Саймон раздраженно и последовал за Жилем.

В свободном углу сарая, подальше от людей двое мужчин взяли выкрашенные деревянные мечи и встали друг против друга. Сцены дуэлей необходимо было репетировать с особенной тщательностью. Каждый выпад, каждый удар должен быть доведен до совершенства, но вместе с тем ни один из актеров не должен пострадать. Саймон пару раз уже участвовал в подобных сценах, хотя ни разу в жизни не держал в руках настоящей шпаги, что касается Жиля, то ему такие сцены были тем более не в новинку.