Мэри Кингслей - Маскарад

В голове Бланш роились мысли. Если она и дальше будет отрицать, служанка ей не поверит. Бесполезно выяснять, куда делась миссис Селли. А уж вырваться из рук служанки она точно не сможет, та вцепилась в нее намертво.

– Я думаю, ваша хозяйка в опасности, – выпалила она наконец.

– В опасности?

Горничная посмотрела на нее с недоверием.

– Да, это – правда. Боюсь… как ваше имя?

– Нэнси.

– Нэнси, боюсь, что есть люди, которые хотят доказать, что ваша хозяйка имеет дело к убийству мужа. Я имею в виду мистера Миллера.

– Кому это нужно?

Кому? Бланш лихорадочно соображала, что сказать в ответ.

– Леди Стентон, – вырвалось у нее.

Нэнси отпрянула. Ее зубы обнажились в злой ухмылке.

– Виконтесса! Я так и думала.

– Да, да. Так, значит, вы знакомы с этой леди?

Виконтесса Стентон? И как только это имя могло прийти ей в голову? Она никогда его не слышала. Хотя… Разве не миссис Вест упомянула о ней? Но почему, почему?

– Она была очень недовольна и хочет получить все, что ей причитается после смерти мистера Миллера.

– Что? Причитается? Да она осталась должна мистеру Миллеру огромную сумму!

– Я слышала совсем другое.

– Разве? А откуда вам столько известно об этом деле? – Нэнси снова насторожилась. – И о леди Стентон?

Бланш опустила глаза.

– Потому что она наняла меня следить за вами, – От удивления горничная выпустила руку Бланш. – Но здесь не место обсуждать подобные дела. Кто-нибудь может подслушать.

Нэнси смерила ее взглядом, но потом согласно кивнула.

– И, правда. У этой женщины шпионы повсюду. Бланш не верила своим ушам. Что же за женщина эта виконтесса Стентон?

– Хорошо, давайте выйдем отсюда, и я вам все объясню.

– Да, лучше вам объяснить, – сказала Нэнси так грозно, что у Бланш екнуло сердце. Да, ей придется придумать что-нибудь правдоподобное, до этого момента она вела себя не очень умно. С Нэнси шутки плохи. И как только она могла спутать ее с изящной миссис Селли?

Когда они вышли из собора, солнечный свет на мгновение ослепил Бланш.

– Сюда, – сказала Нэнси и потащила ее по церковному двору. – Здесь меньше людей. А теперь… – она толкнула Бланш на скамейку, – рассказывайте.

Бланш подняла глаза на суровое лицо Нэнси и сразу же отвела взгляд. Девушка подумала, что ей лучше выглядеть напуганной, поэтому она уселась поудобнее и сложила руки на коленях.

– Я – компаньонка леди Стентон, – начала она дрожащим голосом.

– Дальше.

– Я должна выполнять все ее поручения, иначе мне откажут от места.

– Ха. Мне кажется, вам от этого будет только лучше.

– О нет, – Бланш посмотрела на Нэнси очень серьезно. – Понимаете, мы дальние родственники. Моя мать была троюродной сестрой ее отца. Ее фамилия была Ремингтон, может, слышали?

– Мне нет до этого никакого дела.

– Хорошо. Наша семья была очень немногочисленна, а сейчас почти никого нет в живых, поэтому леди Стентон приняла меня в своем доме в качестве компаньонки.

– Бедняжка, вам, наверное, очень тяжело, – сказала Нэнси и села рядом с Бланш.

– Вы даже представить себе не можете, насколько. Она была так расстроена, когда убили мистера Миллера, а побег убийцы только добавил ей горя, – Бланш несмело подняла глаза на горничную. – Вы слышали об этом?

– А кто не слышал? Продолжайте. Хотя мне трудно поверить во все эти россказни.

– Понимаете, она решила, что преступник может появиться в городе.

– Зачем?

– Ну, чтобы… – Бланш отвела глаза, – ну, вы знаете. Чтобы увидеть миссис Селли.

– С чего бы это, интересно?

– Потому что он и она… Ну, вы понимаете…

– Ничего я не понимаю. Хотя, подождите… Вы хотите сказать, что они были любовниками?

Бланш вздрогнула.

– Да, что-то вроде того.

– Посмотрите только, какие мы застенчивые! – в голосе Нэнси прозвучало веселье. – Все ясно. Миссис Селли не имеет ничего общего с этим Вудли. Он же актер и все такое. Хотя я не могу утверждать наверняка, ведь он был очень хорош собой. Более чем, подумала про себя Бланш.

– По крайней мере, мне так сказала леди Стентон. Но теперь я могу вернуться и сказать ей, что миссис Селли не имеет никакого отношения к смерти мужа. Наверняка меня выгонят, – добавила она уныло.

– Что? Что вы сказали? – переспросила Нэнси.

– Что? Меня выгонят, вот что!

– Нет, до этого. Значит, вы предполагаете, что миссис Селли имеет отношение к убийству мужа?

Бланш сжалась. Если Нэнси захочет, то сможет избить ее своими кулачищами, и никто не сможет ей помешать.

– Но ведь его убили ее ножом, – пролепетала она.

– Но ее там не было. Можете поверить мне на слово! Она была в деревне, навещала родителей, и я была с ней. Миссис Селли едва не умерла, когда вернулась и застала в доме убийцу.

– О Боже! – Бланш опустила голову, теперь ей даже не надо было что-то изображать, она действительно была раздосадована. Если Нэнси говорит правду, значит, миссис Селли не могла убить мужа. – Леди Стентон это не понравится.

– Мне нет до этого дела. А теперь слушайте, – Нэнси поднялась и нависла над Бланш. – Вы оставите миссис Селли в покое, слышите меня? О ней уже и так ходило довольно слухов. Кто-то, может, и считает, что она имеет отношение к убийству мужа, но знайте, ее в тот момент не было в городе. Понятно?

– Да, – Бланш снова отпустила голову, но теперь ее переполняло отчаяние. Она хотела узнать о миссис Селли как можно больше и узнала. Но, к сожалению, от этой информации не было никакого толку. – Мне все же придется все рассказать леди Стентон, – сказала она и вздохнула.

– Да, я понимаю, – кивнула Нэнси. – Скажите ей, что миссис Селли тут совсем ни при чем. Бедняжка, она пострадала больше всех. Она и ребенок.

Бланш посмотрела на горничную.

– У нее есть ребенок?

– Нет, ребенок не ее. – Лицо Нэнси смягчилось. – Малыш теперь всю жизнь будет страдать от того, что совершил его отец.

Бланш нахмурилась.

– Я ничего не слышала об этом.

– Никто и не знает. Мне известно все, потому что я работаю в доме миссис Миллер. По этой причине Вудли и занял денег, чтобы содержать малыша.

Бланш затихла.

– Содержать…

– А чего вы ожидали от актеров? – Нэнси пожала плечами.

– Я… Этот ребенок… кто его отец?

Нэнси посмотрела на нее как на сумасшедшую.

– Вы что, не слушаете меня? Вудли, конечно.

На закате Саймон вернулся в Кентербери. Путешествие было трудным и не принесло никакого результата, но, тем не менее, настроение у него было приподнятое. У него было такое чувство, как будто он возвращается домой, несмотря на то, что обстоятельства складывались не в его пользу.

Его путешествие в Лондон под видом торговца превратилось в настоящую погоню. Сначала ему казалось, что он никогда уже не встретит этих торговцев из Персии, которые, возможно, кое-что знали о смерти Миллера. Но судьба ему улыбнулась, и в Рочестере, в таверне «Корона», он их встретил.

Полной неожиданностью оказалось то, что они не были персами, а просто актерами, которых он знал в начале своей актерской карьеры.

Они были парой проходимцев, которые намазали лица соком ореха и надели парики, чтобы скрыть светлые волосы. Имея недюжинный талант к имитации акцента, они без труда обманывали людей, представляясь торговцами с Востока и продавая безделушки по баснословным ценам.

Миллер? О да, они прекрасно его помнили. Ему достаточно было бросить один взгляд на товар, чтобы вытолкать их в шею. Но остальные были не столь прозорливы.

Хорошо быть иностранцем, прибыльно. Их жены жили в Лондоне и были рады не только их деньгам, но и частым отлучкам. Что же касается их самих, то всегда находились женщины, питавшие слабость к мужчинам из дальних стран. А разве Саймон не попал в переплет в прошлом году? Чем же все закончилось?

Саймон, допив вино, уверил их, что его арест и суд были просто ошибкой. Затем он быстро попрощался с друзьями, восхитившись их гениальностью, и отправился обратно в Кентербери. Проехав несколько миль, он понял, что два дня были потрачены впустую. Он ничего не узнал о смерти Миллера, а времени оставалось все меньше.

Из-под двери в комнату Бланш выбивался свет. Значит, она еще не спит. Он поколебался, затем вошел. Она сидела в дальнем углу комнаты около свечи и штопала что-то из одежды. При виде нее на сердце у Саймона стало очень легко. Он почувствовал, что вернулся домой.

Бланш подняла глаза. Она слышала, как Саймон говорил с кем-то внизу, затем мысленно проследовала за ним по лестнице, поняла, что он постоял на площадке, прежде чем войти. Но она постаралась сохранить спокойствие. Это была самая трудная роль в ее жизни.

– Ты вернулся? – сказала она, снова берясь за работу.

– Да, – Саймон рухнул на стул. – Не очень-то приветливо ты меня встречаешь.

А чего он хотел, чтобы она бросилась ему на шею? Ни за что. Она больше никогда не будет вести себя подобным образом!

– Узнал что-нибудь?

Саймон нахмурился и скрестил руки на груди.

– Ничего. Только выяснил, что наши торговцы – никакие не иностранцы, – сказал он и пересказал ей все, что узнал. – Боюсь, они не имеют никакого отношения к смерти Миллера, – заключил он.

– Понятно. То же самое можно сказать о жене Миллера.

– ???

– В тот день она навещала родителей в деревне.

– Но она пришла и застала меня в доме…

– Она только вернулась.

Бланш закончила штопать и откусила нитку.

– И есть люди, которые могут это подтвердить.

– Проклятие! – Он облокотился на спинку стула. – Как ты узнала?

Бланш взяла свой чепец и осмотрела его, потом отложила. Ей больше нечем было заняться, нечем отгородить себя от Саймона.

– Я следила за ней, – произнесла она спокойно.

– Проклятие! Ты понимаешь, что это было очень опасно?

– Мне ничего не грозило, – сказала она, не показывая, что тронута его заботой. А все потому, что он скрыл от нее самое важное. – Женщина, с которой я разговаривала, – горничная миссис Селли, – Бланш сжала руки на коленях. – Она рассказала мне кое-что интересное.

Саймон продолжал смотреть в окно.

– Что?

– Она рассказала мне о твоем сыне.

Некоторое время Саймон продолжал стоять, не шевелясь, затем шумно выдохнул.

– Вот черт!

– Ты не считаешь, что должен был мне рассказать?

– Проклятие, Бланш, – закричал Саймон. – Почему ты не можешь понять? Я – незаконнорожденный! Думаешь, мне хочется, чтобы и мой сын был таким?

У Бланш перехватило дыхание.

– Прости, я об этом не подумала.

– Вот именно, – сказал он с горечью в голосе. – Потому что ты не знаешь, что это такое.

– Не знаю, – закричала теперь Бланш. – Не знаю, каково это, сомневаться в том, нужна ты или нет, не знаю, каково не иметь семьи, не иметь дома, где тебя любят и ждут? Конечно, откуда мне знать? Кто-то принял меня из милости, а потом всю жизнь говорил, что я была самой большой ошибкой своих родителей. Меня не называли незаконнорожденной, но от этого не становилось лучше!.. – она откинулась на стуле, изможденная порывом. – Я чувствовала себя никому не нужным изгоем…

– Прости, – тихо сказал Саймон. – Я не хотел обидеть тебя.

– Неужели?

– Я просто пытался защитить себя. Я не хотел, чтобы ты плохо обо мне думала.

– Из-за ребенка?

– Нет. Из-за того, что я не женился на его матери.

– Но ты занял денег на его содержание.

– Кто тебе рассказал?

– Нэнси, служанка миссис Селли. Значит, эти деньги ты должен был Миллеру?

– Да, – Саймон снова сел на стул. – Я… Я попал в переплет, Бланш. Я всегда осторожен, ты же знаешь.

Саймон покраснел.

– В смысле детей.

– О! – Бланш почувствовала, как краска заливает ее лицо. – Теперь понятно.

– Что?

– Ничего. Расскажи мне все. Я должна знать, а тебе, думаю, надо выговориться.

Он удивленно посмотрел на нее.

– Бланш, это не так-то просто.

– Сколько ему лет?

Саймон тяжело вздохнул.

– Еще и года нет, – сказал он и развел руками. – Я никогда не видел его.

– Что?!

– Я никогда не видел его.

Он отвернулся, и Бланш заметила, как напряжена его спина.

– Как и мой отец никогда не видел меня. Видишь, я продолжаю традицию своей семьи.

– Саймон…

– Она была актрисой, как и я. Ты же знаешь, какая у нас жизнь, Бланш. Мы стали близки. И… ну, ты понимаешь, всякое случается. Проклятие! – Он ударил кулаком по подоконнику. – Я всегда был очень осторожен, и только один раз… Я предлагал ей пожениться. Не думай, я не бросил ее.

– Я так не думаю.

– И я знал, что ей понадобятся деньги, или, если честно, они понадобятся мне. Поэтому и пошел к Миллеру. Я хотел занять денег, чтобы купить дом. Я бы остался с ней, Бланш. У нас была бы семья.