– Послушайте, если вы меня подозреваете, то переройте мои вещи, но до тех пор я желаю сохранить тайну переписки.

– У меня нет оснований подозревать вас в чем-либо, кроме защиты своего гнезда, так что держите свои вещи при себе.

Хотя он весьма неодобрительно проскрежетал эту речь, Каллиопа облегченно вздохнула и быстро сложила бумаги стопкой, пока он не передумал, но оставила их на столе и сама этому поразилась: у нее не было никаких оснований ему доверять!

В течение нескольких часов они методично обследовали комнату, проверили содержимое стола и секретных ящичков, о которых знал Энджелфорд, книги в дорогих переплетах – Мольер, Чосер, Вольтер, Руссо, Мильтон, Поп... Нигде ничего необычного.

Было уже далеко за полдень, когда Каллиопа заметила, что с самого начала поисков они не рычат друг на друга. Она улыбнулась.

– А вот это я надеюсь почитать. Продолжение романа, который Стивен очень любит. По-моему, он его везде за собой таскает.

– «Красная печатка»?

– Да.

Энджелфорд насторожился:

– Вы знаете, где эта книга?

– В моей комнате. Стивен думал, что мне она понравится.

– А ну покажите.

Каллиопа повела его к себе. Она вошла в красиво обставленную комнату и взяла книгу с туалетного столика розового дерева. У Энджелфорда разгорелись глаза.

– Так-так, посмотрим... – Он взял у нее книгу и, сев на кровать, сначала прощупал торец, потом обложку, затем осторожно просунул под нее пальцы.

– Раньше Стивен прятал здесь важные документы. С виду совсем безобидная вещь...

Он осторожно вытащил два сложенных листка. Забыв о приличиях, Каллиопа придвинулась к нему и заглянула через его плечо. На одном листке стояло: «Солсбери» – и дальше шел список: Энджелфорд, Чалмерс, Сигроув, Петтигрю, Тернберри, Рот, Хоулт, Каселрих, Хэмптон, Меривезер, Неизвестный. Первые три имени – Энджелфорд, Чалмерс и Сигроув – были вычеркнуты, Каселрих и Меривезер вычеркнуты дважды.

Солсбери? У Каллиопы забилось сердце. Слабый голосок подзуживал скорее схватить этот лист и бежать на Боу-стрит.

Она сложила руки.

– В списке есть ваше имя, милорд. Как, впрочем, и Стивена.

– Почерк тоже принадлежит Стивену. Солсбери... – Энджелфорд замолк.

Каллиопа стиснула руки. Она готова была закричать: Солсбери – что?

– Вы знаете, что это за список?

– Много лет назад у нас провалилась одна миссия. Заподозрили предателя, один человек был убит. Расследование прекратили под давлением министерства иностранных дел, потому что во Франции поднялся шум, а доказательств не было.

Каллиопа с бьющимся сердцем слушала объяснения Энджелфорда; кажется, он не заметил изменения в ее поведении и погрузился в свои мысли; голос его звучал как будто издалека. Наконец он сказал скорее самому себе:

– Каждый человек из списка имел отношение к этой миссии.

Каллиопа едва не выхватила у него список.

– А что на другом листке?

Энджелфорд повернул листок. Это был отпечаток большой хищной птицы.

– Похоже на отпечаток перстня или печать. Но Каллиопу больше интересовал список.

– Значит, по этому списку мы должны определить, кто предатель. Очевидно, Стивен думал, что вы и этот Сигроув не виновны. В прошлом году Каселрих покончил жизнь самоубийством. Не знаю, почему этот Меривезер вычеркнут дважды, – может быть, он тоже умер? Теперь нам необходимо найти предмет, которым поставлена эта печать.

Энджелфорд посмотрел на нее так, как будто у нее вырос третий глаз.

– Вы очень помогли мне, показав эту книгу, но дальше наши пути расходятся. Как только вернется Финн, я уйду, а его оставлю с вами.

Каллиопу охватила ярость, и она решилась. Все, что связано с Солсбери, ее касается напрямую.

– Ну уж нет! Насколько я помню, вам никто не присылал записки с угрозами. Вам нужна именно я.

Джеймс покачал головой:

– У меня достаточно информации, чтобы начать действовать. Не впутывайтесь в это опасное дело. Вчера вы могли серьезно пострадать, но, слава Богу, этого не произошло.

– Послушайте, но если вы планируете действовать без меня, я буду вынуждена начать собственное расследование. Я с самого начала собиралась это делать.

– В таком случае мне придется удалить вас из Лондона.

Каллиопа в душе ужаснулась, но вид ее все же остался непреклонным.

– В записке не указано, что я должна сделать с тем предметом, а значит, придет следующая записка. Как вы думаете, кто ее получит, если меня не будет в Лондоне?

Энджелфорд задумался и долго буравил ее обсидиановыми глазами.

– К тому же, милорд, вы не знаете, имеется ли связь между этим списком и тем предметом, который они ищут. Как видите, я все еще вам нужна.

Внезапно у нее мелькнула блестящая идея, и она тут же за нее ухватилась.

– Мы можем сказать, что Стивен уехал. Я покручусь среди людей, кое-кого расспрошу. По меньшей мере мы создадим впечатление, что ничего не случилось. Это может вызвать замешательство, и кто-нибудь на этом поскользнется – например, в самом деле пришлет еще одну записку.

Энджелфорд встал и, подойдя к туалетному столику, взял причудливый флакончик ее любимых духов и поднес к носу. Казалось, он смотрел на него целую вечность. Каллиопа не знала, что будет делать, если он скажет нет, – возможно, каким-нибудь чудом отыщет способ расследовать дело так, чтобы об этом не пронюхал Энджелфорд. Она должна узнать правду!

Наконец он медленно повернулся и не спеша пошел к двери.

– Сегодня вечером мы поедем в «Ковент-Гарден».

Гость исчез за дверью, и Каллиопа кулем повалилась на кровать; было слышно, как он в холле что-то говорит Гриммонду. Значит, они все-таки будут работать вместе!

Ситуация становилась все более сложной. Где Стивен? Что, черт возьми, он делал, когда расследовал то, прошлое, дело? Искал предателя, убившего Солсбери? Кто ей угрожает? Как ей справиться с Энджелфордом? И сколько еще ей придется хранить свой секрет?

– Она получила записку?

Кердл кивнул.

Его наниматель постучал по столу кончиками пальцев, такими же элегантными, как все остальное.

– Тогда почему она собирается выезжать? Одна из горничных сказала, что сегодня она поедет в оперу.

Кердл сощурился.

– Все этот хлыщ в черном плаще. Это он вчера оставил с ней своего человека.

– Энджелфорд? – Наниматель ничуть не удивился. – Я ожидал, что после исчезновения Чалмерса он начнет все вынюхивать. Он лояльно относится к чужим недостаткам, но я все же не думал, что он свяжется с девушкой. Это странно.

– Хотите, я избавлюсь от него? – кровожадно спросил Кердл.

– Пока не надо. Я знаю, куда они пойдут, и не спущу с них глаз. – Пальцы снова постучали по крышке стола. – В обоих домах ничего не нашли, хотя искали много раз, так что я уверен – кольцо у девушки. Только так Чалмерс мог все узнать, после стольких лет. Она наша главная ставка. После того, как она отдаст кольцо... – Он пожал плечами. – Я отдам ее тебе.

Вскоре после ухода Джеймса Каллиопа написала Дирдре записку, сообщая, что вчерашняя неприятность благополучно разрешилась. Она не хотела волновать ни Дирдре, ни тем более родителей. Подробности они узнают завтра, когда у нее будет больше информации, иначе неизбежен плотный домашний надзор.

Теперь Каллиопе надлежало превратиться в Эсмеральду. Она сделала особую прическу, надела небесно-голубое платье такого фасона, который привлекает мужчин: декольте и облегающая юбка. Повертевшись перед зеркалом, девушка осталась довольна: у нее был вид куртизанки, ищущей нового покровителя.

Когда Каллиопа спустилась по лестнице, терпеливо ожидавший ее Энджелфорд любезно предложил ей руку, и она не стала возражать.

Гриммонд посмотрел на них с интересом и пожелал приятно провести время, после чего Энджелфорд подвел ее к великолепной карете. Судя по украшенным гербами ручкам сиденья, это была работа опытного мастера; к несчастью, она также служила изысканным напоминанием о разнице в социальном статусе и о причине напряженности в их отношениях.

Каллиопа расправила юбку и встретилась взглядом с Энджелфордом. Он был невероятно красив, особенно в смокинге. Темные, почти черные волосы окружали лицо патриция. До чего же это несправедливо – одни люди одарены и красотой, и богатством, а другие бедны во всем!

Каллиопа постаралась преодолеть горькое чувство и взять себя в руки.

– Сегодня в опере дают «Дон Жуана».

– Очень кстати, – пробурчала она.

Энджелфорд слегка улыбнулся.

– Вы хотите сказать, что я Дон Жуан, а вы донна Анна?

Вместо ответа девушка хмуро посмотрела на него и сменила тему:

– Что мне говорить, если меня станут спрашивать о Стивене?

– Уклонитесь от ответа, пусть думают что хотят. Я верю в ваш талант в части мистификации.

Впервые Каллиопа пропустила укол мимо ушей, сосредоточенно думая о том, как ей следует держаться дальше. Чтобы сделать вид, будто ничего не случилось, потребуется все ее актерское мастерство. Она словно слышала насмешливый голос Дирдре, которая советовала ей не ныть, а проявить характер.

Не дожидаясь ее ответа, Энджелфорд продолжил:

– Никому не сообщайте о нашем плане. Он должен оставаться тайной.

Каллиопа нахмурилась. Она еще ничего никому не сказала, но собиралась это сделать, когда узнает больше.

– Но мне необходимо что-то сказать моей семье и подругам, особенно если последуют новые угрозы. Если я в ближайшее время ничего им не объясню, они поймут, что я хитрю.

– Я вам уже говорил – они находятся под защитой моих людей. Если вы хоть пальцем шевельнете, мне придется удалить вас, и тогда берегитесь последствий. Мой кучер наготове, он немедленно увезет вас из города.

Каллиопа почувствовала злость и одновременно нечто похожее на облегчение.

– Вы блефуете. Вы этого не сделаете.

В темноте было видно, что он поднял брови.

– Попробуйте проверить, и в мгновение ока окажетесь в Йоркшире. – Его голос опять стал твердым и непреклонным.

– Ну хорошо. Я постараюсь оставить в неведении всех, кто обо мне заботится.

– Наконец-то вы демонстрируете здравый смысл, мисс Минтон.

Она вспылила:

– Не забывайтесь, мое имя Эсмеральда, будь оно проклято!

– Ужасное имя, знаете ли.

– Можете обвинять Стивена. Это он придумал.

Глаза Энджелфорда вспыхнули; он словно отрезвел и весь остаток пути молчал, глядя в окно.

Каллиопа выскочила из кареты так стремительно, что ее спутник еле успел поддержать девушку под руку. Она видела, что на всем пути их провожают внимательные глаза.

– Чертовы стервятники!

Она поймала полуулыбку на его лице.

– Вы не единственный центр их устремлений. – Энджелфорд слегка обнял ее, чем очень удивил. – Вы будете великолепны.

Каллиопа чуть не лишилась дара речи и послушно дала отвести себя в театр.

Она машинально двинулась к знакомой ложе, но Энджелфорд прошел дальше.

– Это ложа Стивена. Мы пойдем в мою.

Ложа Энджелфорда была первая на балконе. Лучшие места. Каллиопа подавила желание оттолкнуть его руку, когда он снял с нее шаль и сел в соседнее кресло. На них устремились лорнеты, и она, изобразив радостную улыбку, любезно обратилась к хозяину ложи:

– У вас замечательная ложа, милорд!

Разумеется, Энджелфорд понимал, что она притворяется. Он нехотя улыбнулся:

– Всего лишь самая лучшая, дорогая.

Она оглядела ложу.

– Как вы ее получили?

– Очень просто. Она мне досталась по наследству.

– Так на этих местах сидели поколения семьи Энджелфорд?

– Нет, мой отец ее купил, когда ухаживал за матерью. Он хотел произвести на нее хорошее впечатление.

У него слегка изменился голос, но Каллиопа слишком углубилась в изучение новой обстановки и не заметила этого.

– О, как я люблю, когда мужчины стараются купить внимание женщины!

Она ждала язвительного ответа, но Энджелфорд молчал. Каллиопа оглянулась, чтобы узнать почему. Мгновенно ей захотелось вспомнить все, о чем они говорили; она перебрала в уме все его реплики, но не нашла ничего, что могло бы вызвать такое замкнутое выражение на его лице.

Что-то в его взгляде тяготило ее.

– О, посмотрите, музыканты пришли. Я обожаю слушать, как они настраивают инструменты. Им всегда так трудно начать первое действие! – Она перегнулась через перила, глядя в оркестровую яму. – В этой опере Моцарт показал себя очень амбициозным. От дирижера требуется особое мастерство, чтобы управлять тремя оркестрами и хором.

Поймав на себе взгляд Роберта, сидевшего на галерке, Каллиопа отодвинулась в глубь ложи и тут же поняла, что прятаться бессмысленно.

– Скоро нас порадуют новой постановкой. Конечно, бывает так, что один спектакль подавляет другой. Определенные композиторы, конечно же, больше привлекают внимание публики. Но ведь этого следует ожидать, не так ли?

Каллиопа знала, что болтает чепуху, но продолжала до тех пор, пока на его губах не появилась насмешливая улыбка. Тогда она вздохнула с облегчением.