Анна Мэллори - Маскарад для маркиза

Молча, рука в руке они направились к гостям.

В комнате, отведенной для игры в карты, собрались почти все мужчины. Играли по крупной. Каллиопа мысленно провела рукой по лицу, меняя маску. Ей хотелось бы то же сделать с чувствами, но не удавалось.

От конфронтации с Солсбери ее удержал страх и травма от потери матери. Со временем оба эти чувства ослабели, зато выросло желание увидеть его и все ему высказать. Но он умер.

Каллиопа оплакивала его смерть. Она говорила себе, что горе вызвано невозможностью осуществить свое маленькое правосудие, но в глубине души знала, что оплакивает улыбчивого мужчину, который когда-то читал ей любимые ею рассказы.

Другими словами, ее чувства к отцу были такими же путаными, как и к мужчине, которого она держала за руку.

Леди Фландерс встала из-за стола; компанию в игре ей составляли Рот, Тернберри и Петтигрю. Она надменно посмотрела на Каллиопу и вышла.

Рот улыбнулся.

– Эсмеральда, присоединяйтесь! И ты тоже, Энджелфорд. – Рот так махнул рукой в сторону Джеймса, как будто хотел показать, что у него просто нет иного выбора.

Компания играла в вист, и партнером Рота был Петтигрю. Тернберри презрительно фыркнул и тоже встал:

– Жуликоватые сыновья...

Рот поднял бровь, и Тернберри, стушевавшись, быстро ушел.

– Ну вот, теперь у нас освободилось два места, – добродушно усмехнулся.

– Может, сыграем одну игру, дорогая? Ты будешь моим партнером. Мы быстренько их обыграем и перейдем к другим играм. – Джеймс заговорщически подмигнул своей даме.

Каллиопа была рада, что он ограничится одной игрой. Вист затягивает, а им нужно продолжать поиски.

Роту досталось сдавать. Он привычно перетасовал карты, дал Джеймсу подснять и раздал игрокам по тринадцать карт. Свою последнюю он положил лицом вверх, обозначив масть. Начали играть. Каллиопа не удивилась тому, что Энджелфорд играл прекрасно, – он был агрессивен и с жутковатой проницательностью оценивал, какие карты у нее на руках. Этот противный человек прямо-таки наслаждался собой! Сорвав куш на последнем круге, он собрал и перетасовал карты.

– Петтигрю, вы удовлетворены тем египетским свитком?

Петтигрю поморщился и взглянул на счет. Джеймсу и Каллиопе нужен был всего один вист для игры.

– Что? О да! Как раз то, что я искал.

Джеймс плавно поднес ему колоду.

– Вы ищете что-нибудь еще?

Петтигрю дернулся, потом снял колоду. Джеймс сдавал, не глядя на него, и Каллиопа заметила, что у Петтигрю выступил пот на лбу. Рот, казалось, не обращал внимания на их разговор, он спокойно потягивал вино.

– Нет, сейчас я не буду ничего покупать. – Пот лил с Петтигрю градом.

Джеймс взял свои карты.

– Я слышал, что появились какие-то алчные покупатели. Подумал, может, вы что-то знаете.

Рот лениво посмотрел в свои карты и пошел с пик.

– А у тебя есть что-то на продажу, Энджелфорд? Интересное?

– Может быть.

Каллиопа наблюдала за Петтигрю; он играл со всей страстью и, выиграв в очередном круге, побледнел. Со своей стороны Рот оставался невозмутимым.

Петтигрю прибавил еще несколько вистов. Рот кивнул и снова пошел с пик.

– Можешь найти заинтересованное лицо в министерстве. Как я слышал, там идет расследование пропажи некоторых предметов.

Джеймс разыграл свою карту; Петтигрю бросил пики.

– Э-э... знаете, я случайно объявил ренонс, так что вы двое выиграли. Это я по рассеянности. Прости, Рот, думаю, мне пора проверить, как там остальные гости. – Извинившись, Петтигрю поспешно ушел.

Рот вяло продолжил игру оставшимися картами:

– Если позволите дать совет, я бы...

Леди Фландерс вихрем влетела в комнату, кинулась к Роту и пробежалась рукой по лацкану его сюртука.

– Рот, дорогой, ты все еще здесь? Пойдем к остальным! – Холодно взглянув на Каллиопу, она тут же приняла надменный вид. – Оставь это нелепое занятие Энджелфорду.

Было понятно, что она не отстанет, добьется своего, и Рот весело посмотрел на Каллиопу:

– Как видите, у каждого свой мотив. Пока! Еще увидимся. – Он взял леди Фландерс под руку и вышел.

Джеймс задумчиво смотрел вслед удаляющейся парочке.

– Интересно, куда смотрит ее муж? – буркнула Каллиопа.

Джеймс улыбнулся; в его глазах загорелись веселые искорки, и Каллиопа чуть не задохнулась. Когда этот человек улыбался, он был неотразим!

– Пенелопа и Фландерс не слишком привязаны друг к другу, и он с наслаждением отдается маленьким грешкам. У каждого из них ненасытная жажда к развлечениям и компаниям вроде сегодняшней. Однако, должен сказать, эта дама чересчур назойлива.

– Интересно, что Рот хотел нам посоветовать?

– Скоро узнаем, а пока, может быть, приступим к поискам?

Кердл крался вдоль длинного холла, замирая каждый раз, когда поблизости раздавались голоса. Дело осложнилось; особенно ему не понравился последний поворот событий. Кто-то вычислил его, и теперь цербер Энджелфорда ходил за ним по пятам. В результате от Кердла потребовалось все его мастерство, чтобы избавиться от слежки. Придется поговорить с нанимателем об этом неудобстве.

Кердл сжал кулаки и двинулся к комнате хозяина. Задача выполнена. Доказательства предъявлены. Награда была близка.

– Я не ожидал, что Рот окажется таким привередливым. Одно дело – как ты выглядишь на людях, и другое – твоя личная жилплощадь. – Энджелфорд тихо закрыл за собой дверь, и они направились к комнате Каллиопы за шалью. Единственное, что дал обыск комнаты Рота, – это подтверждение его целеустремленности во всем.

Каллиопа собралась войти в свою комнату.

– Загадочный человек, правда?

Джеймс нахмурился:

– Я не думаю, что Рот... – Он натолкнулся на ее спину. Каллиопа застыла в дверях.

– Тут что-то не так. Похоже, кто-то здесь побывал.

Энджелфорд обошел ее и, осмотрев шкаф, заглянул под кровать.

– Ты уверена, что это не горничная приходила убирать вещи?

– Нет, не похоже.

– Что-нибудь пропало?

Каллиопа принялась просматривать веши.

– Нет, не думаю, просто у меня такое чувство, – тревожно посмотрела на дверь и окно.

– Останемся вдвоем здесь или у меня?

На ее лице явственно читалась внутренняя борьба.

– Может, я просто переволновалась из-за того, что было в кабинете Петтигрю?

– Если утром кто-то увидит, как я выхожу из вашей комнаты, это отнесут на счет наших отношений. Никто не узнает, что я спал на диване. Ну, вот и ваша шаль. Пойдемте проверим холостяцкую квартиру Петтигрю.

Апартаменты хозяина находились в противоположном конце особняка. Впервые Джеймс вынужден был признать, что рад присутствию Каллиопы. Если их поймают в отдаленных коридорах, это будет легко объяснить любовными играми.

Они быстро прошлись по комнатам Петтигрю – занятие оказалось таким же бесплодным, как и обыск у Рота. Когда они закончили, было уже три часа ночи. Им еще предстояло следить за гостями, поэтому они спустились вниз. Вечеринка была в разгаре, но несколько гостей уже ушли спать.

– Продолжать поиски вряд ли стоит – мы не знаем, какие комнаты обитаемы, – сказал Джеймс.

Они прошли через комнату, в которой шло жаркое карточное сражение. Тернберри отирал пот с лица; кажется, он сильно проигрывал.

– Этот господин известен своей страстью отыгрываться. Обычно это бывает неразумно, зато мы можем пока обыскать его комнату. Он застрянет здесь часа на два...

Каллиопа кивнула, и они направились в западное крыло, где разместился Тернберри.

По холлу шла смеющаяся парочка, и Джеймс, обняв Каллиопу за талию, приподнял ей подбородок. Их губы встретились. Он подавил возглас удивления, когда она прильнула к нему всем телом. Парочка прошла, но Джеймс не мог остановиться.

Каллиопа обвила руками его шею. Теперь Джеймс и сам не знал, кто из них больше изнывает от жажды и почему они стоят в холле, когда их комнаты совсем рядом.

У нее был такой же вкус, как и запах, – лавандовый.

Хлопнула дверь, и обоих как будто окатили из ведра холодной водой. Джеймс оборвал поцелуй и, посмотрев на Каллиопу, увидел приоткрытый рот и широко раскрытые глаза. Черт, ему так хотелось целовать ее и дальше, но... Они развлекаются, а время бежит!

– Будет время, когда нас никто не прервет, обещаю.

Он повел Каллиопу дальше и остановился перед дверью Тернберри, но она оказалась заперта. Тогда Джеймс достал из кармана тонкую металлическую пластинку, поковырял ею в замке и открыл его, в то время как Каллиопа с изумлением смотрела на него.

Их глазам предстал страшный беспорядок – полная противоположность спартанской обстановке у Рота.

– Нам потребуется немало времени.

Джеймс кивнул. Они решили начать с бумаг, валявшихся на полу. Ползать среди них было неудобно, и все, что хотел Джеймс после поцелуя, – это затащить Каллиопу обратно в ее комнату.

И тут Каллиопа с торжеством подняла какой-то лист.

– Вот он, я его узнала! Это лист из кабинета Петтигрю!

Они склонили головы к бумаге. К несчастью, от ее волос и кожи исходил запах, который всегда ее окружал.

Джеймс с усилием заставил себя обратиться к бумаге и прочел вслух: «Надо что-то делать с ситуацией вокруг Стивена Чалмерса. Разберитесь и примите меры». Подписи не было, но в углу стояла знакомая печать. Джеймс похолодел.

– Министерство иностранных дел!

Но как такой документ мог оказаться в комнате Тернберри?

– И что это может значить? – поинтересовалась Каллиопа.

– Все, что угодно.

Разочарованная, Каллиопа взяла другой лист.

– Похоже на свидетельство о рождении. Джеймс присмотрелся внимательнее. Свидетельство о рождении Эдмонда Генри Сэмюела Крейна. Дата – 1802 год.

– Это сын Хоулта.

Часы пробили четыре раза.

– Уходим. Время позднее, нас могут поймать. – Он положил лист на место, а затем взял Каллиопу за руку. Она не сопротивлялась.

Выглянув за дверь, Джеймс тут же отпрянул: полуодетая женщина перебегала от комнаты к комнате и в каждую тихо стучала. Когда он выглянул во второй раз, мужчина, на ходу расстегивая штаны, проскользнул в комнату за несколько дверей от них.

Каллиопа пыталась выглянуть из-за его спины, но он все стоял, выжидая. Лишь когда беготня в коридоре на время прекратилась, Джеймс открыл дверь, и они, пробежав несколько шагов, ввалились в ее комнату.

Каллиопа расхохоталась:

– Какая-то музыкальная шкатулка!

Джеймс тоже усмехнулся.

– На загородных вечеринках такое бывает. Хорошо, что нам не надо играть в эти игры.

В этот момент Каллиопа заметила странное выражение его лица, и смех замер на ее губах.

– Да, это была бы плохая идея. По-моему, нам пора отдохнуть. Можно поговорить и завтра.

Энджелфорд молчал, и она испугалась, что он не внимет ее мольбам. Сказать по правде, Каллиопа и сама отчасти хотела этого. Она попыталась придушить преступную мысль, но та не поддавалась.

Джеймс подошел к ней, прерывисто дыша.

– Милорд, нет... – Она не узнала свой голос и, качнувшись ему навстречу, запрокинула голову, чтобы посмотреть в его глаза. Он коснулся пальцем ее губ и наклонился. Осталось два дюйма, один дюйм...

Каллиопа приподнялась на цыпочки. Его рука потянулась к ней, и она закрыла глаза...

Порыв воздуха – это все, что она почувствовала, а открыв глаза, увидела лишь его удаляющуюся спину. В руке Энджелфорд нес лишнее одеяло, лежавшее у нее на кровати. У Каллиопы отвисла челюсть.

– Я уйду на рассвете. Слуги уже поднимутся, и вы будете в безопасности. – Джеймс опустился на кушетку, на которой его ноги никак не хотели умещаться. Это было очень неудобно, но он решил терпеть.

Каллиопа возмутилась. Она подошла к шкафу, выдернула ночную рубашку и оглянулась, но Энджелфорд по-прежнему лежал, отвернувшись к стене.

Переодеваясь, она все время смотрела, не подглядывает ли он, но Джеймс не подглядывал и уж тем более не предлагал помочь.

Девушка сжала зубы. Ей бы расслабиться, но она вместо этого смешалась и разозлилась, сама не зная почему.

Наконец она скользнула под одеяло и молча уставилась в потолок. Постепенно ее сморил беспокойный сон, под утро он тихо ушел, как и обещал.

Какая ужасная ночь!

У Джеймса болел каждый мускул. Кажется, он так и не сомкнул глаз, терзаемый либидо и узкой кушеткой. Каллиопа установила характер их отношений, чего он и придерживался, несмотря на то что она демонстративно хлопала дверцей шкафа и вообще вела себя, как взбесившаяся пчела, потерявшая мед. Джеймс знал, что она тоже плохо спала, ее дыхание всю ночь оставалось неровным. Все-таки иногда так трудно понять прекрасный пол!

Джеймс сбросил одеяло на пол и встал с кушетки. Каллиопа, кажется, заснула. Маленький комочек под одеялом – как с ней быть? Самая пугливая куртизанка, которую ему доводилось видеть. Ведет себя как оскорбленная невинность. От таких женщин надо бежать как от чумы! Интересно, понимает ли она, какие сигналы подает?