Я захожу в кафе на его улице и заказываю стакан апельсинового сока, сажусь за столик, пытаясь успокоить свои разбушевавшиеся нервы, отправляюсь в туалет, где достаю спрятанный ключ и кладу его в карман, и обычной походкой выхожу из здания. Его дом стоит на тихой улице. Возможно, именно из-за этого он и купил здесь апартаменты. Я оглядываюсь по сторонам — никого. Внимательно изучаю имена на табличке с домофоном. Итак, в квартире номер 3 живет какая-то Майра. Я пропускаю квартиры с ее непосредственными соседями и звоню в номер тринадцать. Никого. Тогда номер 14, такой же результат. Я ударяю пальцем в позолоченный кнопку 15 квартиры.

— Привет, — говорю я, пытаясь говорить извиняющимся и более звонким голосом, насколько в состоянии, конечно. — Это Майра из третьей квартиры. Не могли бы вы, пожалуйста, впустить меня? Я забыла свой ключ дома.

Раздается мужское ворчание, щелчок в двери и жужжание.

Я открываю ее и вхожу, в подъезде пахнет сыростью. У меня остались воспоминания, когда я приехала сюда с Джероном в ту первую ночь. Я была под допингом, алкоголем, такой возбужденной, что тогда даже не заметила запаха сырости. Я слишком нервничаю, чтобы ожидать лифт, поэтому бегу вверх по лестнице и слышу стук своих громких шагов, отдающиеся в пустом подъезде, спеша на третий этаж. Я вставляю ключ в дверь Джерона и вхожу.

Войдя внутрь я прислоняюсь к двери, тяжело дыша, и стою так минуту. Мое сердце колотится с такой силой, что даже отдается в голове. Все шторы закрыты, создавая полумрак. Квартира точно такая же, какая она была в тот вечер. Спартанская. Чистая. Недружелюбная. На самом деле она больше похожа на могильный склеп, по крайней мере в ней присутствует такая аура. Я кладу сумочку на деревянный пол и спешу в спальню, включая по дороге свет. В спальне холодно. Я быстро осматриваюсь — кровать заправлена. У меня возникает воспоминание неубранной кровати и наших обнаженных тел на ней. Я отгоняю воспоминание прочь, но оно не пропадет, оно все равно останется у меня в памяти.

Это почти невозможно, заезжено и своего рода обычное клише, но я все равно бегу к шкафу и открываю его. Правда ведь, ты же понимаешь? Это слишком легко. Я чувствую, прилив адреналина, шаря руками по деревянной поверхности в разных местах, пытаясь найти этот чертовый выступ или кнопку, которая откроет мне тайник.

Я присаживаюсь на корточки и смотрю внутрь шкафа, потом начинаю срывать всю одежду с вешалок и бросать ее на пол. Осматриваю стороны и внутренности деревянных панелей, все гладко и чисто, никаких выступов. Этот шкаф слишком аккуратно и хорошо сделан. Я знаю, что ищу в правильном направлении, и в конце концов, найду то, что мне надо. Маленькая кнопка находится прямо за дверью, я нажимаю на нее и улыбаюсь.

Стеновая панель плавно и бесшумно отодвигается назад, мои брови непроизвольно приподнимаются от восхищения. Восхищение сменяется страхом, как только показывается то, что находилось за ней. Продолговатая дверь сейфа с человеческий рост, сделанная из прочной стали. Заклепки настолько огромные, такие можно увидеть только в фильмах про ограбление банков. Замок снабжен электронным экраном, который светится, вероятно, здесь предполагается сканировать отпечаток пальца, но Джерон должно быть выключил эту функцию, потому что одна лампочка горит красным. Трясущимися руками, нервничая и волнуясь, я вставляю ключ в замок и набираю цифры, лампочка загорается зеленым. Ухватившись за массивный рычаг, я что есть сил тяну на себя тяжелую дверцу — медленно открывается.

Темная комната фактически открыла передо мной свою пасть.

У меня мурашки бегут по коже от предвкушения, я делаю шаг в темноту. Такое ощущение, что сделав шаг в эту темноту, я словно пересекла воображаемую границу другого мира — мира Джерона. Я вхожу не секунду не колеблясь, нахожу выключатели. Яркий свет на мгновение ослепляет меня, моргая, чтобы привыкнуть, мои глаза расширяются от удивления.

Вау!

Я оглядываюсь вокруг открыв рот. Комната не большая приблизительно шесть на десять футов, все стены заполнены стеклянными витринами, наполненные самыми великолепными, потрясающими красивыми драгоценностями. По середине стоит большое кресло, почти в шаге от меня и я непроизвольно падаю в нее. В нем Джерон сидел и любовался своей добычей. Я поднимаю ноги на кресло и сворачиваюсь калачиком на мягком удобном сиденье, с боку стоит небольшой круглый столик с пультом.

Я нажимаю на него, и звуки классической музыки наполняют комнату. Я не ценю и не люблю классическую музыку. Мне всегда казалось, что она скучная и предназначена для скучных людей. Во мне нет изысканности и я больше предпочитаю то, что любят большинство, но в данный момент, это музыкальное произведение идеально подходит. Оно быстрое, точное и наполнено драматизмом. Я представляю Джерона, сидящим здесь с бокалом шампанского, любующимся великолепными драгоценностями.

По их плодам вы узнаете их.

Словно завороженная я долго сижу в кресле, рассматривая ослепительные драгоценности. Впервые я поняла, что он имел в виду, говоря — драгоценности являются застывшей музыкой. И вдруг я с такой четкостью, даже какой-то яростной четкостью понимаю, что должна сделать.

Я вскакиваю с кресла и иду обратно в спальню, достаю из своей сумочки две тканевые сумки, мне кажется, что когда я брала их с собой, то уже тогда планировала так поступить. Я несу сумки в секретную комнату и на мгновение останавливаюсь в дверях, пытаясь запечатлеть эту картину. Мне хотелось бы сфотографировать, но я не могу по понятным причинам. Не бери в голову… я все равно никогда не забуду этот открывшийся вид, по крайней мере, пока буду жива. Эта удивительная тайная комната, которую создал Джерон. Я подхожу к первой витрине, на ней нет замка, нажимаю на стекло, и оно бесшумно открывается. Я провожу пальцем по квадратному розовому камню, скорее всего это розовый бриллиант, и он касался его. Я беру его в ладонь с черной бархатной подушечки, восхищаясь его тяжестью, потом рассматриваю его на свет, он сверкает как сумасшедший, разбрасывая маленькие переливающиеся лучи по полу.

Я все камни заворачиваю в туалетную бумагу и кладу в мешковатую сумку.

Меньше чем через час тайник полностью разграблен, и выглядит каким-то пустым и странным. Мне становится немного грустно от одной только мысли, что я разграбила работу всей жизни Джерона. Выключаю свет, закрываю дверь сейфа, сдвигаю панель аккуратно на место, развешиваю одежду назад в шкафу и закрываю его. Я направляюсь к входной двери, выключаю свет в квартире, открываю дверь с двумя матерчатыми сумками, спускаюсь вниз по лестнице и глубоко вздыхаю, только выходя на улицу.

Никто не набрасывается на меня. Фух, пронесло.

Я быстро двигаюсь вниз по улице и спускаюсь в метро, выхожу на станции Виктория, покупаю пару небольших чемоданов и кладу в них сумки. Затем направляюсь в камеры хранения багажа, где оставляю их, предварительно проверив сумки и возвращаюсь назад в подземку. В метро я вставляю аккумулятор в свой телефон, доезжаю до Green Park, поднимаюсь наверх и звоню Лане.

— Привет, — говорю я. — Мне нужно поговорить с тобой и Блейком.


25


Частный самолет Блэйка доставляет меня на материк, где я нанимаю катер, который везет меня на остров, как и в тот раз, я говорю ему чтобы он разворачивался и плыл обратно, а сама собираюсь плюхнуться в море, чтобы доплыть до берега.

— Вы уверены? — спрашивает меня лодочник.

— Уверена, — отвечаю я ему и прыгаю в воду.

— Должно быть на острове у вас есть любовь, — усмехаясь говорит он, заводя мотор.

Я скидываю в воде свои ботинки, брюки и топ и плыву. Я сразу же вижу его, должно быть, он услышал рев двигателя.

Он одиноко стоит на берегу, словно гора, спрятав руки глубоко в карманы брюк и пристально смотря в мою сторону. Он выглядит таким покинутым и подавленным, что у меня сердце кровью обливается. Это мой мужчина — хороший или плохой, но я прилипла к нему.

Когда мои ноги касаются песка, я поднимаюсь и иду к нему. Очень похоже на то, когда мы прибыли сюда в первый раз, и он точно также стоял и ждал, когда я выйду из моря. Я иду и мои ноги утопают в мягком песке бесшумно, на расстоянии где-то пяти метров я останавливаюсь, мы оба внимательно смотрим друг на друга.

О Господи, его вид.

За два дня он уже приобрел золотистый загар, за который я готова убить и у него появились белокурые пряди, о которых можно только фантазировать. Внутри меня нарастает трепет. Блин, он просто так умопомрачительно красив, что это несправедливо. Объективно, он настолько вкусный и охуительный, намного больше, чем раньше. Его образ обнаженного проносится у меня в голове.

Он вытаскивает руки из карманов, они как-то странно свисают у него по бокам. Мне нравятся его руки — большие, мужские... такие необходимые… для ловли крабов в их тоннелях. И впервые с тех пор, как я его узнала он кажется мне косноязычным.

— Привет, — мягко говорю я.

— Я не убегал о тебя, — бормочет он.

За шумом волн я с трудом разбираю его слова, он тяжело вздыхает.

— Я работал над планом. Ты должна знать, что я выбрал тебя, а не камни.

— Я знаю.

— И я не входил в команду, которая пыталась ограбить Лану.

— Ах! Я знаю это.

— Я собирался украсть кулон с розовым бриллиантом, который был на Лане на художественной выставке до того, когда узнал, что она твой друг.

— Все хорошо, малыш. Я знала, что ты не причинишь мне вреда.

— Я люблю тебя. Ты ведь знаешь, правда?

Слезы тихо начинают скользить по моим щекам.

— Это хорошо, потому что я без ума от тебя.

Он делает два шага в мою сторону.

— Я хочу жениться на тебе.

Я улыбаюсь сквозь слезы.

— Это очень удобно. Я всегда хотела свадьбу на пляже.

— Мне придется завязать, и скорее всего нам нужно будет платить налоги и все такое.

— Хорошо. Я довольно богата.

Он недоуменно смотрит на меня.

— Ты вернула драгоценности, правда ведь?

— Некоторые, — согласилась я, не вдаваясь в подробности.

Несколько секунд он смотрит на меня со смесью шока и недоверия, а потом хватает будто я его собственность, толкает на мягкий песок и падает, распластавшись сверху, смеясь.

— Расскажи мне, — рычит он.

— Я отдала Блейку некоторые из них, чтобы он смог вернуть законным владельцам в обмен на тебя.

Он смотрит на меня с любопытством.

— И Блейк купился? Он слишком жесткий.

— Конечно, нет, но я же говорила тебе, что есть преимущество быть лучшей подругой его жены.

— И где сейчас драгоценности?

— В камере хранении на вокзале «Виктория».

— Ты оставила сотни миллионов драгоценностей на вокзале Виктория?

— Расслабься. Это самое безопасное место.

Он смеется и проводит пальцами по моей скуле.

— Ох, Билли. Ты — девушка, собственница моего сердца, — говорит он, и с такой любовью и нежностью смотрит мне в глаза, что я начинаю чувствовать, как мои внутренности таят. Я смотрю ему в глаза, которые представляют из себя расплавленное золото в яркий солнечный день и в них присутствует отблеск песка. Я начинаю краснеть от его слов и ощущаю влажную пульсацию в своей плоти между бедер.

— Ты чувствуешь это черт побери? — спрашиваю я, выгибая брови.

— Постоянно.

— Потому что я неженственная и готова в любой момент взорваться.

Он смотрит на меня так, как я, наверное, бы смотрела на очень красивых карликовых песчанок.

— Я люблю тебя, Билли. Я никогда не чувствовал ни с кем того, что чувствую к тебе.

Он снимает с меня лифчик и начинает целовать грудь.

— Ты знаешь, — бормочет он, — мне кажется, я влюбился в тебя в том клубе в первый же вечер, когда мы впервые встретились.

— И поэтому ты не звонил мне, а?

Его взгляд наполнен теплом.

— Я всегда знал, что позвоню тебе. Нет ни одной такой во всем мире, как ты, Билли Блэк. Но у меня были проблемы. И я не знал, что ты дружишь с Блейком и Ланой. И тогда Эбени разозлилась и связалась с мафией, мое прикрытие превратилось в прах. Лучший способ попасться — это потерять контроль и объединиться с импульсивными психопатами. Я не хотел, чтобы она действовала тайком у меня за спиной.

— Она любит тебя, ты знаешь.

— Нет, конечно, нет, — тут же парирует он.

— Ты такой умный мужчина и такой бестолковый.

Он хмурится.