— Софи собирается взять кафе в аренду, и ей все известно, — произнес Роуэн в трубку.

Бетси на мгновение лишилась дара речи.

— И много она узнала?

— Ей известно о лжи, о недомолвках, о всеобщем участии в заговоре. Она знает все до последней грязной подробности.

Бетси тотчас перешла на смущенный, извиняющийся тон:

— Нам понадобятся моющие средства.

— Поторопитесь, — сказал Роуэн и нажал кнопку отбоя. Потом перевел взгляд на Софи. — Что еще вам нужно?

— Не знаю. — Софи робко улыбнулась. — Похоже, вы готовы исполнить любое мое желание.

— Так я могу считать себя вашей феей крестной? — прищурившись, спросил Роуэн.

— Если Золушке подойдет башмачок, — не удержавшись, подпустила шпильку Софи.

В ответ на колкость Роуэн резко повернулся и направился к двери.

— Простите! — Бросившись следом за Роуэном, Софи удержала его за локоть. — Я не хотела вас обидеть. Я… — Заметив лукавые огоньки в его глазах, Софи поняла, что Роуэн ее разыграл, и невольно рассмеялась. — Мне нужно все! От мебели и занавесок до кастрюль и сковородок, а еще новая вывеска.

— А как вы назовете кафе? Может быть, «Месть Софи»?

— А как насчет «Докторам вход воспрещен»?

Роуэн прижал ладонь к сердцу.

— Отличное название. По крайней мере оно дает мне надежду.

Софи, отступив на шаг, подняла руки, словно защищаясь.

— Нет. Больше никаких мужчин. Во всяком случае, сейчас.

— Надолго? — неожиданно серьезно спросил Роуэн.

— Пока… — Софи обвела глазами кафе. — Пока все стены не будут увешаны моими работами.

Роуэн задумчиво посмотрел на нее.

— Верно. Вы ведь тоже художница, да?

— Была. Хотела быть.

— А я всегда мечтал стать писателем, — признался Роуэн. — Проблема в том, что я не способен писать.

— Это неправда, — возразила Софи. — Конечно же, у вас получится. — Роуэн покачал головой. — Что?

— Кажется, я еще не встречал человека добрее вас. Вы пробуждаете во мне желание защищать. Рядом с вами чувствую себя рыцарем былых времен. Может, я еще прискачу за вами на вороном коне и… — Он оборвал себя, вспомнив похожую картину. Софи, прищурившись, сжала губы. — Простите.

Роуэн ни за что не признался бы в этом, но теперь понимал, почему Рид согласился надеть нелепый костюм, сшитый Сарой. Стоило Софи посмотреть на него своими большими синими глазами, и Роуэна раздирало желание, схватив меч и щит, отшвырнуть прочь с дороги любого мужчину, который посмеет приблизиться к ней. «Жаль, что сейчас не средние века», — с досадой подумал он. Несколько столетий назад он вызвал бы кузена на рыцарский поединок, и Софи досталась бы победителю. А поскольку Роуэн был крупнее Рида, то непременно одержал бы победу.

«Однако, увы, на дворе двадцать первый век, — напомнил себе Роуэн, — и все, что у тебя есть, — это мобильный телефон».

— Это Сара сшила для вас тот черный с красным костюм?

— Тот, что оказался мне тесен?

Роуэн хотел было возразить, что костюм сидел на ней превосходно, но благоразумно промолчал.

— У Сары масса приятельниц, умеющих шить. Мы обеспечим вас шторами за двадцать четыре часа.

— А как быть с мебелью?

— Пошарим на чердаках. Это можно поручить матери Сары. Она мэр городка.

— А посуда? В чем я буду готовить?

— Мы отправимся в магазин, где продают ресторанную утварь, и набьем мой пикап до отказа.

— Я не могу… — Роуэн предостерегающе погрозил ей пальцем. — Вы не можете… — пробормотала Софи.

— Ну!

Софи вздохнула, сдаваясь:

— Спасибо.

— Это все, что я хотел услышать. И еще треньканье кассового аппарата.

— Кстати, о кассовом аппарате…

— Его мы тоже купим. — Роуэн принялся нажимать кнопки на телефоне. — Дайте мне только поговорить с Элли, матерью Сары, и она возьмет дело в свои руки. А вы пока откройте дверь.

Повернувшись, Софи увидела на крыльце Бетси с Хизер. Они держали в руках ведра с тряпками.

— Элис купит моющие средства и возьмет у мужа пылесос, — объяснила Бетси, входя в закусочную. — Софи, мы вовсе не хотели вас обидеть.

— Просто доктор Рид бывает иногда таким невыносимым… мы пытались сделать все возможное, чтобы вздохнуть свободнее, — подхватила Хизер. — А когда появились вы, такая красавица, мы надеялись…

— Достаточно, — оборвал ее Роуэн. — Я увожу Ифигению, нам нужно кое-что купить. Хочу, чтобы к нашему возвращению здесь все сияло чистотой. После обеда привезут мебель. Проследите, чтобы ее расставили как надо.

Софи отвернулась, чтобы скрыть улыбку, когда Роуэн назвал ее Ифигенией. В греческой мифологии эту прекрасную деву возвели на жертвенный алтарь ради блага других. Дальнейшие события в различных источниках описываются по-разному.

— Готовы? — обратился Роуэн к Софи. Она кивнула в ответ.

Несколько часов спустя они зашли в кафе перекусить. Роуэн, извинившись, оставил девушку ненадолго одну, позвонил Риду и сообщил, что Софи все известно.

— Кто ей рассказал? — потребовал ответа Рид.

«Значит, никто из жителей Эдилина так и не решился ему сказать, — сообразил Роуэн. — Горожане попросту струсили».

— Она побывала в твоей квартире и увидела, как ты дрыхнешь на диване. Не знаю, почему она не уронила что-нибудь тяжелое на твою наглую физиономию. Она… — не услышав даже слабого протеста, Роуэн осекся. — Эй, ты в порядке?

— Нет, — отозвался Рид. — Она здорово разозлилась?

— Софи скорее подавлена, чем зла, но я над этим работаю.

— Наверное, она теперь думает, что я такой же, как Триборн. — Рид стоял в коридоре больницы, одетый в измятый белый халат. Под глазами у него залегли темные круги — следы бессонной ночи, усталости и тревоги. Его беспокоило состояние пациентов, получивших травмы, и вдобавок Софи не ответила на шесть его телефонных сообщений, три послания по электронной почте и четыре звонка.

— Триборн? — переспросил Роуэн. — Как готовые обеды «Триборн фудс»?

— Забудь, что слышал от меня это имя. Ясно? — буркнул Рид. — Просто расскажи о Софи. Я боялся, что она уедет из города, когда узнает обо мне. Вот почему пытался уговорить ее снять дом.

— Дом старого Гейнса? Эл расторг договор, хотя, я слышал, жена заставила его выплатить залоговый взнос, а также внести деньги за первый месяц. Но о Софи можешь не волноваться. Мы о ней позаботимся.

— Что это значит? — вскинулся Рид. — И кто это «мы»? А что она сказала обо мне?

Роуэн собирался насладиться сполна несчастьем кузена, он с восторгом вспоминал, как Софи окатила Рида пивом, и надеялся повеселиться от души. Но в голосе доктора звучало такое искреннее горе, такое отчаяние, что Роуэн не испытал радости. На вечеринке по случаю Хэллоуина Рид казался самым счастливым человеком на земле. Никто не видел его таким долгие годы. Вот почему весь городок решил участвовать в розыгрыше.

— Это была идея Эла, — заметил Роуэн. Он рассказал Риду о бутербродной.

— Она хорошо готовит, — произнес Рид вялым, безжизненным голосом. — Впрочем, Софи удается все, за что бы она ни взялась. Видел бы ты ее скульптуру. Она вылепила мой портрет. Работы такого уровня я видел в лучших художественных галереях.

— Когда вернешься в город?

— Не знаю. Сегодня. Наверное, ближе к ночи. Завтра у меня прием в клинике. Если бы я мог сесть на самолет и…

— Сбежать! — отрывисто бросил Роуэн, повысив голос. — Так ты поступил, когда тебя бросила девчонка Чонли? Только на этот раз ты получил по заслугам. Послушай, попробую тебе помочь. Сделаю несколько звонков и постараюсь найти кого-нибудь на смену. Тогда ты сможешь убраться отсюда, удрать и зализывать раны еще десять лет кряду. Знаешь, Рид, я по-настоящему рад, что ты покинешь Эдилин, потому что тогда я сделаю все возможное, чтобы завоевать Софи. Сегодня мы провели вдвоем целый день, и должен сказать, мне нравится эта девушка. А я в отличие от тебя не трус. Я готов сражаться до конца, если чего-то хочу.

С этими словами Роуэн оборвал разговор и сунул телефон в карман.

— Идиот! — выругался он в сердцах.

Сказать по правде, Роуэн понимал, что Софи никогда не станет его девушкой. Она не проявляла к нему интереса и, похоже, вовсе не видела в нем мужчину. Они провели вместе весь день, и хотя Роуэн всячески старался развеселить Софи, ему так и не удалось развеять печаль, застывшую в ее глазах.

Несколько часов они бродили по магазинам, покупая всевозможную утварь для маленького кафе. Софи ограничила свой выбор лишь самым необходимым, не соглашаясь купить даже одну лишнюю ложку, сколько бы Роуэн ее ни уговаривал. Сам он тоже любил готовить, они много говорили о еде, но в разговорах Софи избегала упоминать о себе. Казалось, она замкнулась, отгородилась стеной от остального мира, и Роуэна это страшно тяготило. Быть может, Рид был главным виновником всего, что случилось с Софи, но вина лежала и на остальных жителях городка.

Когда Софи ненадолго его оставила, Роуэн вышел, позвонил Саре и рассказал обо всем.

— Мы все принимали в этом участие, — признала Сара. — Не только Рид, но и все мы. Бедняжка, бедняжка Софи. Что же теперь делать? Как заслужить ее прощение?

— Нужно показать, что Эдилин не кучка лжецов, ничтожных лицемеров и мерзких слизняков, — с нажимом произнес Роуэн.

— С этого мы начнем. Слушай, задержи ее в городе как можно дольше, а я соберу людей. Мы сделаем все возможное, чтобы Софи почувствовала себя здесь как дома. Боже мой, Ким с Джеккой нас убьют. Мне пора. Надо еще… Я даже не знаю, с чего начать. — Сара оборвала разговор, и Роуэн вернулся к столику, где сидела Софи.

— Что нам еще понадобится? — спросил он, усаживаясь напротив девушки.

— Мы и так слишком много всего накупили. Потратили целое состояние. Не знаю, как буду с вами расплачиваться, — покачала головой Софи.

Роуэн хотел сказать «Простите нас», но промолчал.

— Позвольте мне работать с вами, — невольно вырвалось у него. — В университете я взял творческий отпуск на год, хотел написать роман о загадочном убийстве и перевернуть весь мир, но… — Роуэн махнул рукой. — Скажем так, миру ничто не угрожает. Я неплохо готовлю, почему бы… — Он пожал плечами.

— Поможете делать козьи сандвичи?

Роуэн недоуменно нахмурился, и Софи пересказала ему слова Эла.

Роуэн рассмеялся:

— Если в сандвиче меньше фунта мяса, Эл скажет, что это закуска для девочек.

— Может, включить в меню сандвичи с ростбифом размером с Эла, или хотя бы с его ступню? Я назвала бы их в честь него. Сандвичи «Эл».

— С хреном?

— Само собой.

Роуэн весело ухмыльнулся.

— А как насчет его жены? Миссис Постницы?

— Леди, которая довольствуется двумя черешками сельдерея? Салат с курицей…

— Маленький кусочек грудки. Целую она не осилит.

— Разумеется, целая грудка — это чересчур. И очень-очень тонкие ломтики хлеба. Никакого майонеза. Немного оливкового масла и капелька лимонного сока. Сандвич «Миссис Эл».

Роуэн откинулся на спинку стула.

— В этом что-то есть. Сандвичи для жителей Эдилина.

— В таком случае могу я добавить в начинку немного мышьяка или болиголова?

— О-о! — выдохнул Роуэн.

— Простите. Не сомневаюсь, они очень милые люди и просто хотели помочь Риду. Но когда думаю, как все потешались надо мной, видя, что я работаю на человека, которого окатила пивом, меня охватывает злость. Не знаю, как буду смотреть в глаза посетителям кафе. Подавать сандвичи и суп тем, кто… кто…

— Боюсь, в Эдилине мы так поглощены собой, что забываем о других. Несколько лет назад одна молодая женщина, Джоселин, унаследовала большую усадьбу в Эдилине. Мы скрыли от нее, что ее садовник — на самом деле Люк Адамс.

— Писатель?

— Он самый.

— Она считала его парнем, сажающим петунии? И здорово разъярилась, когда узнала правду?

— Не особенно. Джоселин больше обозлилась на Люка, чем на жителей городка.

— Вы хотите сказать, что я должна понять и простить? Верно?

— Думаю, да. По крайней мере вы должны дать нам возможность все исправить. Вы сделаете это?

— Я… — Софи вскинула голову, глядя Роуэну в глаза. — Задайте мне этот вопрос пятнадцатого января.

Роуэн широко улыбнулся.

— Звучит разумно. Ну что, идем? Какой бутерброд, по-вашему, мог бы понравиться знаменитому писателю?

— С надписью «Бестселлер «Нью-Йорк таймс», выведенной на хлебе.

Роуэн задумчиво посмотрел на Софи, потом расхохотался.

— Ох, Софи! Мне начинает нравиться работать с вами. Мы должны придумать, как приготовить такой сандвич для моего кузена! Идемте, купим гриль для панини. Нет, сразу три штуки. — Улыбаясь, они вышли из кафе.