— Как насчет третьего свидания? Мне уже доводилось болтаться на тросе над океаном под днищем вертолета. Может, повторим опыт?

Софи, выкладывавшая в тележку сыры, даже не улыбнулась в ответ на шутку.

— Хождение по балкам — захватывающее занятие, а помогать раненым, пригвожденным стрелой к дереву, необычайно важно, и все же иногда хочется посидеть в тишине и покое. Просто побыть вдвоем, ничего не делая.

Рид не вполне понял, что хотела сказать Софи. Оба случая, о которых она упомянула, никак не были связаны между собой. Вдобавок выбирать ему не приходилось. Во время первого свидания он собирался устроить тихий романтический ужин, но все сложилось иначе… Хотя Рид оделся в черное, нацепил маску и явился верхом на норовистой лошади, появление грабителей он никак не мог предусмотреть. Как и несчастный случай в кемпинге, когда беднягу Джима ранило стрелой. Впрочем, Хизер немного рассказала о происшествии, но Рид настоял, чтобы Софи поехала с ним.

— Вы с Триборном-младшим часто проводили время вдвоем? — Слова вырвались у Рида сами собой. В них явственно слышалась ревность, которую он предпочел бы скрыть.

Софи смутилась, не зная, что ответить, потом решила сказать правду.

— Да. — Она немного помолчала, но, прежде чем Рид успел заговорить, добавила: — Мы прятались от его отца и от жителей городка, хотя я об этом не знала. Как выяснилось, я была недостаточно хороша, чтобы появляться с ним на людях. — Она подняла руки, будто сдаваясь на милость победителя. — Не думай, что я считаю это нормальным.

По возвращении в кафе Рид хотел отнести покупки на кухню, но Софи не позволила.

— Тебя ждут пациенты, ты им нужен, — мягко возразила она.

Выложив пакеты у входной двери, Рид поцеловал ее на прощание и уехал.

Подъезжая к клинике, он думал о словах Софи. В юности ему хотелось быть таким, как все, «нормальным». Но обстоятельства сложились иначе… Жители Эдилина желали видеть врачом «другого Олдриджа», женщина, которую любил Рид, отвергла его, и это полностью изменило жизнь.

В приемной бросился в глаза проклятый календарь над столом Бетси, испещренный крестиками. Риду захотелось схватить его и разорвать в клочки или приказать Бетси избавиться от него немедленно. Сколько можно сравнивать одного Олдриджа с другим? Его уже мутило от бесконечных разговоров о «дорогом докторе Тристане».

Но Рид не тронул календарь и не сказал ни слова. Он лишь задумался, как сделать, чтобы Бетси сняла календарь по собственному желанию.

— Кого мы ждем сегодня? Дайте, пожалуйста, список телефонов больных.

Несколько мгновений Бетси ошеломленно смотрела на босса, не в силах вымолвить ни слова. Услышав «пожалуйста», она впала в ступор.

В дверях показалась Хизер. Она не видела доктора, стоявшего позади стола Бетси. Обычно Рид уединялся у себя в кабинете и почти не показывался в приемной.

— Дело дрянь! — объявила Хизер. — Вы слышали? Софи завтра открывает кафе. Не знаю, как ей это удастся — Роуэн и его преданные поклонники устроили в закусочной научный семинар, их там как сельдей в бочке. Однако если выбирать между ним и доком… — Хизер осеклась, увидев Рида, но по тому, как вспыхнули ее щеки, нетрудно было догадаться, что она собиралась сказать.

На мгновение повисла неловкая пауза, потом Рид заговорил:

— Хизер, я хотел поблагодарить вас с мужем за то, что навели порядок на площадке для пикника.

Женщины не ответили, и Рид прошел к себе в кабинет.

— Я обожаю Софи, — прошептала Хизер.

— Думаю, мы должны ее отблагодарить. Надо пустить слух, что ей нужны посетители.

— Хорошая мысль, — с улыбкой откликнулась Хизер, направляясь к смотровым кабинетам.

Весь день Рид старался быть вежливым и любезным, изображая… двойника Тристана. К несчастью, он быстро обнаружил: чем внимательнее слушаешь людей, тем больше они болтают. В итоге прием закончился намного позднее, чем значилось в расписании. Вечером Рид отправил Софи эсэмэску.

«Задержали пациенты. Увидимся в полседьмого? Поужинаем вместе?»

Софи так глубоко погрязла в работе, что едва не пропустила сообщение.

«Да, и еще раз да», — написала она в ответ.

К четырем часам Софи вылепила последнюю фигурку и выставила зверей сушиться на большой стеклянной витрине. Хрупкие глиняные фигурки едва ли напоминали детские игрушки, но на каждой Софи вывела имя ребенка, добавив также свои инициалы и дату.

— Твои звери просто чудо, — искренне восхитился Роуэн, подойдя к Софи. Потом шепнул, наклонившись к ее уху: — Никто из этих ребят не годится тебе в помощники. Они слишком много болтают, а толку никакого. Думаю, я попрошу своих родственников кого-нибудь найти.

Софи, нарезавшая морковь, смерила его выразительным взглядом, в котором ясно читалось: «Ты немного опоздал со своим предложением».

— Давай я тебе помогу, — предложил Роуэн.

Но Софи видела, что ему хочется остаться со студентами. Похоже, он соскучился по преподавательской работе.

— Справлюсь сама, — ответила она. — Иди к своим новым друзьям. — В кафе осталось лишь четверо студентов. — У них голодный вид, почему бы тебе не пригласить их куда-нибудь поужинать?

Роуэн поцеловал Софи в щеку.

— Мой кузен тебя недостоин.

— Согласна, — отозвалась она.

Софи подготовила все овощи для супа, но не смогла сварить его, поскольку четыре больших кастрюли не поместились бы в холодильнике. Она решила на следующее утро встать пораньше и заняться готовкой.

Пока она чистила и нарезала овощи, из Уильямсберга за фигурками приехали дети с родителями. Софи объяснила, что глиняные скульптурки очень хрупки и легко бьются.

— Не беспокойтесь, свою мы выставим в гостиной. В шкафу, за стеклом, — сказала одна из матерей. — И еще, спасибо вам, Софи. Без вас детей замучили бы кошмары, а теперь они говорят только о картофельном драконе.

Около семи, когда Софи почти завершила работу, на пороге кафе показался Расселл Пендергаст, баптистский пастор.

— Я пришел к вам повиниться, — робко произнес он. Софи не видела его с тех пор, как вылила пиво Риду на голову. Расселл знал, что она собирается работать у человека, который едва не сбил ее насмерть.

— Забудьте об этом, — махнула рукой Софи. Расселл вошел в закусочную.

— Здесь красиво. Чувствуется, что поработали талантливые люди, наделенные творческой фантазией.

Софи горестно застонала.

— Роуэн и его помощники! Подозреваю, он хотел приманить к себе студентов и своего добился. Мне, правда, удалось заставить их немного убраться.

— В их возрасте я был другим. Похоже, у меня не было детства, — заметил Расселл.

— У меня тоже.

— Значит, вы остались без помощников?

— А вы хотите сказать, что у вас есть кто-то на примете?

— Вообще-то да. Ее зовут Келли. Она сейчас тоже переживает нелегкие времена. Келли молода, но умеет работать.

— Звучит чудесно, — улыбнулась Софи. — Когда она сможет начать?

— Она уже в пути, едет сюда.

— Понятно. А что, если бы я наняла кого-то из ребят Роуэна?

Расселл весело хмыкнул:

— Что-то мне подсказывало, что из них вы никого не подберете. Жена заявила, что я просто обязан вам помочь. Она назвала меня тряпкой, лжецом и трусом. Жена считает, что именно так я вел себя при встрече с вами.

— Как мило! Мне положительно нравится ваша жена.

— Она держит меня в ежовых рукавицах. — Расселл стоял по другую сторону стеклянной витрины, на которой осталось две фигурки. — Я слышал о происшествии в лесу. Вы…

— Что? — спросила Софи, вытирая руки.

— Вы не хотели бы вести кружок скульптуры при нашей церкви?

— Я никогда не занималась преподаванием, вдобавок это всего лишь самоотвердевающая полимерная глина. Она очень хрупкая.

— Знаю, — кивнул Расселл. — Что, если я достану вам печь для обжига?

— Это вас Рид надоумил?

— У меня есть наставник поглавнее Рида. Я стараюсь привлечь людей в церквовь, и если мне не удается достигнуть этого своими проповедями, приходится прибегать к другим способам.

Обойдя прилавок, Софи опустилась на стул. Она много часов провела на ногах и нуждалась в отдыхе.

— Не знаю, — нерешительно проговорила она. — Мне нужно подумать. Речь идет о взрослых или о детях?

— О тех и о других, — ответил Расселл, усаживаясь напротив Софи. — У нас в округе полно пенсионеров, привыкших работать по шестьдесят часов в неделю. Им нужно занять себя чем-то помимо гольфа. А один бедняга уже давно отчаянно ищет хорошего преподавателя. — Пастор улыбнулся. — Я вижу, вы устали, а завтра предстоит трудный день, но подумайте над моим предложением. Преподавание не отнимет много времени, не помешает делам. И уверяю, я выторгую у отца любое оборудование, какое только понадобится. — Софи невольно смутилась, услышав такое из уст священника. — Я говорил не о Небесном Отце, — объяснил Расселл, — а о нашем с Трэвисом общем родителе. Рэндалле Максвелле.

— А-а, — протянула Софи. — Он не…

— Он может позволить себе все, что пожелает. — Расселл поднялся. — Просто подумайте об этом, а Келли будет здесь уже завтра. И еще, Софи…

— Да?

— Вы ведь знаете старую поговорку: «Не суди о книге по обложке»? Это особенно относится к Келли.

— Хорошо, — осторожно проговорила Софи, не совсем понимая, что хочет сказать Расселл.


Придя вечером в закусочную, Рид обнаружил, что зал пуст. «Значит, от помощничков Роуэна никакого проку, так и думал», — не без злорадства заключил он. Входная дверь оказалась не заперта, и Рид отметил про себя, что надо поговорить об этом с Софи. Одно дело оставлять дверь открытой, уходя из кафе, и совсем другое — ночевать в незапертом доме.

Свет не горел, но Рид сумел разглядеть, что закусочная сияет чистотой. В глубине зала виднелось что-то розовое. Должно быть, Софи забыла внизу свитер, решил он. Но, подойдя ближе, Рид увидел, что это сама девушка. Она сидела за столом, уронив голову на руки, и крепко спала. Даже не будь Рид врачом, он понял бы, что Софи безумно измучена.

— А вот и я, милая, — ласково прошептал он, целуя ее в висок. Софи, не открывая глаз, обняла его за шею.

— Без маски, — сонно пробормотала она, уткнувшись лицом ему в шею.

Рид улыбнулся в ответ.

— Больше никаких масок. Как видишь, я стою перед тобой ничем не прикрытый.

— Ты мне нравишься нагишом.

— Правда? — Рид потянул Софи за собой. Он хотел было подхватить ее на руки и легко взбежать наверх, подобно Ретту со Скарлетт в «Унесенных ветром», но проделать это на узкой лестнице ему бы не удалось. Похоже, архитектор, построивший дом, был чужд романтики. Софи решила проблему, обвив руками шею Рида и повиснув на нем, словно ребенок. Рид поднял ее, прижав к себе, а она крепко уцепилась, оплетя его ногами.

Околдованный пьянящим ощущением ее близости, Рид едва не задохнулся от волнения.

— Хорошо, что я маленького роста, — шепнула Софи, когда Рид нес ее к лестнице. — Всегда задавалась вопросом, каково приходится высоким девушкам. — Он мог бы просветить Софи на этот счет, но вдруг обнаружил, что память напрочь отказала. — Ты приятно пахнешь, — пробормотала Софи, прильнув губами к его шее. — И на вкус тоже хорош. А как насчет внутренней сущности?

Рид усмехнулся.

— Я стал лучше, с тех пор как встретил тебя. — Миновав коридор, он внес Софи в спальню и опустил на кровать. Она немедленно перевернулась на бок и снова заснула.

Рид немного постоял, глядя на девушку, свернувшуюся клубком на постели. Джинсы плотно обтягивали бедра, а розовая майка облегала талию и грудь. Изящная фигура Софи, похожая на песочные часы, напомнила Риду те старинные времена, когда женщины носили корсет, чтобы утянуть талию до двадцати одного дюйма. Но Софи с ее великолепной фигурой не нуждалась в этом. Даже джинсы и футболка не могли скрыть ее округлых женственных форм, тонкой талии.

Рид понимал, что нужно уйти и дать Софи выспаться, но продолжал стоять, не в силах оставить ее. Ему отчаянно хотелось лечь рядом, обнять Софи, слиться с ней воедино. Девушка медленно повернулась лицом к Риду и, не открывая глаз, безмолвно протянула к нему руки. Только этого он и ждал.

В следующий миг Рид уже лежал в постели, цепко оплетя ее руками и ногами.

— Я так скучал по тебе весь день, — прошептал он, покрывая поцелуями любимое лицо, волосы, шею. Футболка Софи полетела на пол, следом за ней и джинсы. — Хочу, чтобы ты была со мной. Всегда.

Софи не ответила, прильнув к Риду всем телом, наслаждаясь прикосновениями его рук и губ, его страстным шепотом.

Несколько мгновений спустя она, уже обнаженная, выгнула спину, чувствуя кожей грубоватую шероховатость одежды Рида. Это ощущение показалось ей необычайно волнующим, эротичным, словно их связывало нечто запретное, почти преступное.