— Ну что вы, Бетси! Вы говорите о вилле «Фиорентина» как о каком-нибудь рассаднике греха! — пошутила Миранда.

— Не иронизируйте, моя милая. — Пожилая леди укоризненно похлопала ее по руке веером, украшенным бриллиантами. — Я и сама уже положила глаз вон на того обворожительного гвардейца.

В помещениях становилось все жарче, музыка — громче, напряженнее. Рассеянный свет прожекторов время от времени выхватывал из полумрака то одну, то другую танцующую пару.

Миранда тоже танцевала, болтала, брала разносимые официантами бокалы с шампанским, — правда, только для того, чтобы тут же отставить их в сторону нетронутыми. По программе вечера ужин должен был начаться в полночь, завтрак — на рассвете, за ним утреннее купание в бассейне… Бал шел своим чередом, но Дюменов по-прежнему нигде не было видно.

— Про нас что, забыли? — спрашивала она разных людей.

Хозяин дома точно где-то здесь, уверили ее несколько человек, а о его отсутствующей жене ходят самые разные слухи.

Одна дама, называвшая себя близким другом дома, сообщила, что Ким дуется в своих апартаментах, обиженная на связь мужа с бразильской порнозвездой. Другая была убеждена, что хозяйка накачалась кокаином; в то же время издательница роскошного журнала мод высказала предположение, что платье Ким Дюмен оказалось настолько тяжелым от навешанных на него драгоценностей, что она просто не в состоянии передвигаться. Вскоре стало очевидно, что никто из присутствующих и в глаза не видел Кимберли со времени ее прибытия с континента на прошлой неделе.

— Но вы можете познакомиться с ее мужем, вон он!

— Где? — мгновенно насторожилась Миранда.

— У стойки бара. С этой, как ее там…

Миранда повернулась в указанном направлении. И увидела Тонио. Ошибки быть не могло: даже в маскарадном костюме она узнала его. Не потому ли, что видела его на фотографиях… или — в своих кошмарах?

Довольно высокий, стройный и интересный. Одна половина лица выкрашена в черный цвет, другая — в белый. Парадный фрак такой же: половина черная, половина белая — как на картинах кубистов. Черные волосы длиннее обычного — по европейской моде. На бедре — черный револьвер с белой рукояткой.

Миранда облизнула вдруг пересохшие губы и направилась к нему. Он флиртовал с манерной, похотливой на вид кинозвездой среднего пошиба, нашептывая ей что-то на ухо, отчего та наконец рассмеялась и отошла.

Миранда изобразила на лице улыбку и приблизилась к нему вплотную.

— Я не могу больше ждать ни минуты на этом прелестном вечере, чтобы поблагодарить гостеприимного хозяина! — произнесла она, протягивая ему руку. — Если не ошибаюсь, вы — Тонио Дюмен.

— К вашим услугам.


Он наклонился, чтобы галантно поцеловать ей руку, и, выпрямившись, посмотрел на нее. Их глаза встретились.

Это был он! Он и улыбался как тогда: белоснежные зубы, острые как у зверька.

— А вы, моя прекрасная незнакомка, ваше имя…?

В его взгляде читалось неподдельное восхищение.

— Мое имя? — Она слышала свой голос откуда-то издалека, словно во сне. Но все происходило наяву — здесь и сейчас!

Но что если она ошибается? Что если она путает лицо, мучающее ее в кошмарах, с лицом, так часто появляющимся на фотографиях в прессе? Определенное сходство, несомненно, имеется. Но что еще кроме этого? Не придумывает ли она свои воспоминания? Как никогда Миранде было необходимо в совершенстве владеть собой — голосом, мимикой, даже повлажневшими ладонями. Во что бы то ни стало ей нужно узнать правду!

Не дрогнув ни единым мускулом, она посмотрела в раскрашенное лицо.

— Я — фея Морган.

Дюмен красноречиво сдвинул брови:

— Боюсь, что незнаком ни с одной женщиной по имени Морган, — с сожалением сказал он. — Оно взято из какой-то книги?

— Из цикла сказаний о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола. На староанглийском слово «фея» значило «заколдованная, сказочная».

— Понимаю. А ваша Морган — злая или добрая волшебница?

— Злая.

— Я очень рад! Как вы могли заметить, моя колдунья, я уже подпал под действие ваших чар.

Он наклонился вперед, рассматривая кулон, покоившийся в ложбинке между ее грудей. Взяв его в руки, он некоторое время изучал его цепким взглядом, а затем вернул на прежнее место. При этом большим пальцем слегка коснулся ее груди. Случайно или намеренно?

Она ничуть не сомневалась, что намеренно, потому что заметила зажегшийся в его глазах огонек похоти.

— Очень красиво… — произнес он.

— Кулон?

— Я имел в виду его обладательницу, мисс Ви.

С резким толчком в груди она поняла, что он обратился к ней по имени. Возможно ли, чтобы он знал, кто она и почему она здесь?!

— Мне кажется, мы с вами не были знакомы… — тихо ответила она.

— Ошибаетесь, мы знакомы.

Миранда застыла.

— По крайней мере, заочно. — Он рассмеялся: — На аукционе Сотбис в Лондоне! Вы обошли моего агента на торгах за этот кулон, который мне очень приглянулся. Впрочем, я рад видеть, что он нашел себе столь прелестное пристанище.

Она придвинулась к нему поближе, не в силах избавиться от последних сомнений. Тот ли это человек? Бахвальство то же… Самоуверенный тон, экстравагантные комплименты, этот раздевающий взгляд… Револьвер — тоже вполне характерная деталь, не выпадающая из общего образа. И все же раскрашенное лицо словно издевалось над ней, лишая полной уверенности: ей запомнились гладкая кожа оливково-смуглого цвета, короткие курчавые волосы и высокие скулы.

Чтобы окончательно убедиться в своей правоте, ей необходимо поближе рассмотреть его. Потанцевать с ним. Почувствовать прикосновение к себе его тела, вдохнуть его запах.

Она взглянула на кулон, потом снова на Дюмена.

— Если я смогла перещеголять вашего агента, Ваше превосходительство, — ровно сказала она, — то, значит, сильно переплатила.

— Невозможно переплатить за выполнение своих желаний. По крайней мере, этому-то я научился. Однако мне кажется интересным, что мы оба домогались одной и той же вещицы…

— Я нашла ее прелестной, — честно призналась Миранда.

Оркестр заиграл негромкую медленную мелодию.

— Вы танцуете со своими гостьями? — поинтересовалась она.

— Я делаю все, — ответил он, — все, что может осчастливить женщину, но только если вы будете называть меня просто Тонио.

— Ну, тогда я — Миранда.

— Знаю.

Он протянул ей руку, чтобы провести в ряды танцующих. Поколебавшись, она решила принять шутливый тон, который, казалось, был ему больше всего по душе.

— Никогда не танцевала с человеком, носящим оружие. Я чувствую себя в… неравном положении, что ли.

— У вас есть и свое оружие, моя дорогая. — В этот момент блуждающий луч прожектора высветил их из полумрака. В этом луче ее платье сделалось почти прозрачным, и Тонио уставился на ее грудь с откровенным вожделением. — Оружие, лишь слегка сокрытое от посторонних глаз, — добавил он со смехом. — И куда более мощное, чем мое, ma belle cherie.[6]

У Миранды пересохло во рту: почему он вдруг обратился к ней по-французски? Играл в какую-то игру? Вспомнил тот бар под Шамбором? Луч прожектора передвинулся.

— Извините. Я не говорю по… это был французский? — Она улыбнулась с невинным видом. — А какая идея заложена в вашем костюме?

Он остановился.

— Я — дух Барон-Суббота — покровитель мертвых, который стоит на страже границы, отделяющей живых от усопших. Как и ваша фея Морган, мой персонаж наделен сверхъестественными возможностями.

— А он праведник или грешник?

— Ах, моя прелестная Миранда, боюсь, что очень большой грешник… Это самый зловещий персонаж вудуистского пантеона, его именем зомбируют трупы…

Он притянул ее к себе, и они начали танцевать, тесно прижавшись друг к другу. Было жарко, оба быстро покрылись испариной. Она почувствовала его губы совсем рядом со своим ухом и услышала его шепот:

— Вконец испорченный характер, но может быть очень и очень хорош в постели…

Те же самые слова!! Воспоминание пронзило ее. Да, это был тот же самый мужчина! Тот, кто танцевал с ней в кафе под Шамбором. Тот, кто упорно продолжал посягать на ее душу… На шее ее бешено запульсировала жилка. Она нарекла себя Мирандой Ви, но она никогда больше не станет жертвой! Миранда Ви — это отныне Возмездие за содеянные грехи!

Она должна увести его отсюда. Одного. Заставить его снять с пояса револьвер. Она прекрасно понимала, что замышляет уголовное преступление, но сначала должна еще раз убедиться, что это он, тот монстр…

Миранда подалась вперед, словно хотела вжаться в него, — и тут же почувствовала, как напряглась его мужская плоть. Прекрасно! Это было как раз то, что ей нужно!

Она соблазняющим жестом обвивала его шею руками, ласкала лицо, проводя пальцами по щеке, губам… Потом медленно запустила руку ему в волосы и осторожно отвела их назад. Ее палец прикоснулся к тому, что осталось от мочки уха.

— Как это случилось? — спросила Миранда.

Он пожал плечами, внезапно раздражаясь:

— Откусили много лет назад… одно дикое животное. Так сказать, несчастный случай на охоте.

— В Африке? — она постаралась, чтобы в ее голосе прозвучал благоговейный трепет.

Он сардонически рассмеялся:

— В маленьком французском городишке. Поселке даже.

— А что произошло с животным?

— Я его уничтожил.

Миранда неожиданно впилась в его губы поцелуем, больно прижав их к его зубам.

— Бог мой, как ты меня возбуждаешь! — пробормотала она.

Музыка стихла. Он выпустил ее из своих объятий.

— Милая Миранда… — тихо простонал он припухшими губами. — Какой у тебя голодный маленький ротик…

— Таким удобнее съесть тебя, мой дорогой.

Они обменялись быстрыми пылкими взглядами. Потом он произнес то, что она и добивалась услышать:

— Пойдем.

— Куда?

— Туда, где мы будем одни и доведем друг друга до изнеможения…

Она застонала, будто сгорая от желания:

— О-о… да! Я тоже этого хочу. Но останется ли твое исчезновение незамеченным? И где твоя жена?

Но он уже настойчиво тянул ее за собой, пробираясь между танцующими парами к винтовой лестнице, ведущей на верхние этажи. Музыка, казалось, следовала за ними, становясь все быстрее и ритмичнее.

— Моя жена, — его голос приобрел игривый оттенок, — она и здесь, и, можно сказать, не здесь. Головоломка. — Он вел ее вверх по лестнице, по длинному коридору, увешанному гобеленами, пока они не подошли к двустворчатым дубовым дверям.

— Тебе нечего беспокоиться о моей жене, Миранда, потому что это единственное место, куда она никогда не заходит. — Он рывком распахнул двери. — Моя спальня.

Это была огромная комната, созданная для удовлетворения самых разнообразных прихотей. Стены украшены фресками с изображениями обнаженных женщин с пышными формами эпохи Ренессанса и похотливых сатиров. Он подвел Миранду к непомерно большой кровати под балдахином из флорентийского бархата.

— А теперь, — он улыбнулся и повалился на груду лежащей на ней подушек, — сними этот абсурдный наряд и позволь мне полюбоваться своими прелестными грудками, которые весь вечер сводили меня с ума. Они ведь натуральные, правда? Так надоели эти силиконовые!

— Абсолютно натуральные. — Она склонилась над ним, словно собираясь упасть на него, но потом положила руку на кобуру его револьвера. — Эта штука снимается? — спросила она мягко. — А то она меня угнетает.

Тонио рассмеялся:

— Для тебя снимается все!

Она наблюдала, как он отстегивает оружие и кладет его на стоящий рядом мраморный столик.

— Ну а сейчас, моя злая волшебница, я весь в твоей власти! — сказал он.


Выстрела не слышал никто: стены были слишком толстыми, толпа гостей внизу резвилась слишком бурно, музыка играла на полную мощность.

Никто не заметил также, как — спустя несколько минут после полуночи — Миранда сошла вниз по лестнице и направилась по коридору к танцевальному залу.

Найгель Карпентер шел в туалетную комнату, когда увидел ее. Первое, на что он обратил внимание (позже он выступал в качестве свидетеля), — это на невесть откуда взявшуюся седую прядку в ее каштановых волосах. Второе — на револьвер, который она держала в руке.

— Миранда! — окликнул он ее.

Она прошла мимо него медленным и целенаправленным шагом прямо к сотруднику службы безопасности.

— Позвоните в полицию, — сказала она ровным и спокойным голосом. — Я только что убила Тонио Дюмена.