Ирина Давыдова - Маски любви

– Браво, дочь, браво!

Покрасневшая от стыда девушка отплыла от Жени и не спеша поднялась по ступенькам. Парень тут же последовал за ней, понимая, что свидание закончилось. По голосу ее мамы было ясно, что та недовольна, и явно не приветствует выбор дочери.

Катюша, немного отжав руками платье от воды, прошла к высокой женщине с черными волосами и остановилась в метре от нее, заглядывая в лицо хмурой матери.

– Посмотри, на кого ты похожа! – строго отчитала Жанна Викторовна, будто перед ней не родная дочь, а ее подчиненная, которая выполнила годовой отчет с грубой ошибкой.

– Мы просто плавали, – ответила Катерина немного обиженно, но при этом не опуская взгляда.

– Плавали? Да он тебя там чуть не…

– Мама!

– Ты ведешь себя, как шлюха, – огорченно произнесла мать, и Катя неожиданно почувствовала пронзающую щеку боль.

Жанна без капли жалости дала дочери пощечину, чтобы та знала, как подобает вести себя девушке из их семьи.

Вишневский тут же перехватил Катю и за руку притянул к себе, а сам, выйдя вперед, строго посмотрел на женщину, глаза которой были полны злобы, и, выставив указательный палец правой руки, прошипел сквозь зубы:

– Никогда больше не смейте трогать Катю, иначе я не посмотрю, что вы ее мать! – и, не дожидаясь ответа, он поднял девушку на руки и понес в ее спальню, чтобы накинуть на нее что-то теплое.

Катюша же сама ничего не понимала, только ощущала, как непролитые слезы жгли глаза, а она не хотела плакать здесь, дома, чтобы мать увидела ее слабость. Ей и так было больно от того, что это произошло на глазах Жени, и еще девушка не понимала, что сделала такого, чтобы мать подняла на нее руку.

– Сейчас, малышка, сейчас, погоди немного, – шептал Женя, заходя в спальню и усаживая ее на кровать.

Парень чувствовал, как ее тело дрожит, чувствовал, что она не просто замерзла, а готова вот-вот сорваться в истерику, и ему бы не хотелось оставлять девушку здесь, только не рядом с этой женщиной. Поэтому, быстро метнувшись к шкафу, нашел джинсы и свитер, и тут же принялся помогать Кате переодеваться. С трудом натянув джинсы на мокрые ноги, он нашел застежку на платье и, не обращая внимания на небольшое сопротивление, снял мокрую ткань через голову. Видел, что Белочка уже готова была расплакаться от обиды, и поэтому, чтобы не смущать ее еще больше, забрался на кровать, и со спины расстегнул мокрый лифчик, а затем на голое тело надел свитер.

– Где туфли или кроссовки? – спросил он, оглядываясь по сторонам в поисках какой-нибудь обуви.

– В…в… прихожей,– не попадая зуб на зуб, ответила Катя, и дрожащими руками скрутила мокрые волосы в жгут.

– Ладно, – бросил он и, быстро подняв девушку на руки, поспешил на выход, минуя гостиную и метавшуюся по ней Жанну и Сергея.

Наклонившись, он подобрал первые попавшиеся кеды и с громким стуком двери покинул дом, в котором обычно всегда царила атмосфера уюта и тепла. Быстро пройдя к автомобилю, усадил на пассажирское сиденье Катю, и сам через несколько секунд оказался за рулем. Включил печку, чтобы девушка хоть немного отогрелась, и, быстро заведя двигатель, рванул в сторону своего дома.

Всю дорогу Катюша сидела с подогнутыми под себя ногами, кусала нижнюю губу и смотрела в окно невидящим взглядом, ибо глаза полностью застелили слезы. Ей было до ужаса стыдно перед Женей, не за мать, а за то, что та унизила ее перед ним, и теперь парень мог подумать о ней все, что угодно. И Катя уже перебрала все, что могло всплыть у Жени в мыслях, и ни один из вариантов ее не радовал. А еще хотелось понять, почему мать, которая практически не участвовала в ее жизни, сейчас, когда дочери уже двадцать три года, решила ее воспитывать, еще и такими варварскими методами.

Сквозь гулкий шум в ушах она услышала, как Женька кому-то звонил, а уже вскоре они притормозили у подъезда, и парень нежно коснулся щеки девушки.

– Пойдем в квартиру, Катюш, – предложил он, и повернул ее лицо к себе, рукой вытер слезы, а потом и вовсе прижал к себе, крепко обнимая дрожащее тело.

– Пойдем, – через несколько секунд ответила она и, отстранившись, хотела надеть кеды на босые ноги, но Женя махнул рукой.

– Не раздирай кожу, – и, покинув салон, обошел автомобиль, открыл дверь с пассажирской стороны и, снова подняв Катю на руки, зашел в подъезд.

Оказавшись в квартире, только тогда спустил девушку на пол, закрыл двери и стянул свои неприятно мокрые туфли. Сам продрог до ужаса, но за Катерину переживал больше, и поэтому сразу же велел ей отправляться в душ, чтобы скорее смогла отогреться. Девушка кивнула, и в указанном направлении пошла в ванную комнату, которая оказалась наискосок от входной двери.

А вот парень быстро прошел в свою спальню, переоделся в сухие теплые вещи и ушел в кухню готовить горячий чай. По дороге к дому он позвонил Вениаминычу, чтобы сообщить, что Катерину он забрал к себе, и попросил унять свою невестку, которая с налета начала «концерт». Дедушка сразу же заволновался о внучке, но Евгений его успокоил, заверив, что с ней все в порядке, и он позаботится о девушке.

На самом деле он не считал, что Катя в порядке, но говорить об этом Вениаминычу не собирался, чтобы мужчина лишний раз не нервничал. Женя сам был на взводе, но старался держать себя в руках ради девочки, за которую готов был прибить любого. В какой-то мере он жалел, что Жанна не мужик, иначе бы точно дал по морде, но и был рад, потому что, коснись мужик его нежной и хрупкой Катюши, он бы того точно задушил, и не пожалел ни секунды.

Когда переодевал ее, успел заметить, какая она маленькая, совсем еще девочка с очень нежной кожей. Катюшу хотелось оберегать, защищать, даже от самого себя, а он позволил матери ударить ее, такую в тот момент беззащитную и расслабленную. Помнит и сейчас ее стеклянные от слез глаза, и дрожащее тело в руках, которое хотелось обнять до хруста в костях и согреть, защитить, и никому не позволять касаться ее. Для него Катя была такой искренней, ей не нужно было выдавливать слезы или играть обиженку, она всегда была самой собой. Если ей было весело, она смеялась, прыгала, танцевала, если же грустно или обидно, то всю боль пропускала через себя, через свою добрую душу. Часто старалась надеть на себя маску, показывая гордыню и храбрость, но парень знал настоящую Катю, которая нуждалась в мужской заботе и ласке, и которая никогда не бежала жаловаться из-за той или иной проблемы.

– Я взяла у тебя халат и тапочки, – послышался неуверенный женский голос со стороны кухни.

Женя как раз наливал кипяток в чашки с заваркой и, отставив чайник, обернулся и взглядом прошелся по фигурке, облаченной в его махровый темно-синий халат. Осознание того, что ее обнаженная грудь касается толстой ткани, приятно кольнуло в груди и заставило сердце биться чаще. Ведь завтра он вернет предмет одежды себе, и уж точно не бросит сразу же в стирку, а с радостью вдохнет цветочный запах Катюши.

– Хорошо. Присаживайся, я чай заварил, – кивнул он в сторону стола и, взяв две чашки, поставил их на столешницу.

Катюша прошлепала к обеденному столу и уселась на свободный стул, после чего между двумя ладошками зажала коричневый фарфор. Женя рассматривал ее, пытаясь понять, как она себя чувствует, и стоит ли говорить о случившемся, как вдруг его посетила мысль, что Катя прекрасно смотрится в домашней одежде в его кухне. Ему это понравилось, и парень был не прочь повторить снова, только чтобы они оказались здесь по другому поводу и с хорошим настроением.

Открыв верхний шкафчик, Вишневский достал рюмку, поставил на стол и прошел к холодильнику, доставая оттуда бутылку водки. И только тогда он присел возле Кати, наливая алкоголь и пододвигая к ее руке.

– Пей, – сказал он, когда девушка с непониманием в глазах посмотрела на него.

– Зачем?

– Чтобы не заболеть. Пей.

– Тогда и ты, сама не буду, – отказалась она, и для подтверждения своих слов сложила руки на груди.

– Катя, что за капризы?

– Ты тоже в мокрой одежде ходил по улице, так что и тебе стоит выпить, – настояла на своем Катерина и выжидающе посмотрела на парня.

– Ладно, – поднявшись, достал вторую рюмку, наполнил ее и, подумав, сделал пару бутербродов, ибо негоже его леди глушить водку без закуски. – За твое здоровье, – добавил, когда стукнул свою рюмку об ее, и они вместе выпили, прогоняя последний холод из тела.

– Фу, гадость, – прохрипела Катя, и быстро заела бутербродом, чтобы убрать ужасный привкус изо рта.

– Зато эффект какой, – уточнил Женя и подвинул ближе к себе чашку с чаем.

Сам не спешил начать разговор, да и не хотел лезть в душу, давая возможность Кате самой решить, говорить о случившемся, или вообще закрыть эту тему. Понимал, что ей сложно, но видел – она хоть немного успокоилась, и о том, что произошло в бассейне, говорят только грустный вид ее лица и красные от слез глаза. Женя заметил, как она сделала глоток обжигающего чая. А затем, как будто собравшись с духом, глубоко вздохнула и посмотрела в его глаза небесного цвета.

– Как ты знаешь, мои родители состоят в организации «врачи без границ», и поэтому они вечно мотаются по свету, забывая, что у них есть дочь, которая так же нуждается в любви и заботе, – начала расстроенным голосом Катя, а потом, подобрав ноги под себя, уселась удобнее и продолжила свой рассказ. – К сожалению, в нашем мире постоянно требуется помощь людям, пострадавшим в результате вооруженных конфликтов и стихийных бедствий, поэтому родителей я вижу едва ли не раз в год, а то и реже. С самого детства мной занимался дедушка, решал все мои проблемы, водил в сад, потом в школу, играл со мной, порой за что-то ругал, но он всегда был для меня дороже всех. Мать с отцом только деньги присылали, а когда приезжали, как я называю, погостить, обижались, что я к ним холодна, и не иду на контакт. Просто они думали, что, высылая деньги, смогут купить мою любовь, только этого не произошло. Это Рита у нас добрая душа, готовая простить свою нерадивую мать, Господи, пусть земля ей будет пухом, – вздохнула Катя, вспоминая, через что пришлось пройти ее тете, чтобы обрести свое счастье, как тут же продолжила: – А для меня мать – даже не тетка, приехавшая в гости из Сибири, она мне совершенно чужая, потому что даже о тетках знают больше, чем я о своей маме. Она меня никогда не посвящала в свою жизнь, не видела, как я пошла в первый класс, как окончила школу с золотой медалью. Да она, наверное, и не в курсе, что у меня таковая есть. А однажды она сказала мне, что только у Бельских могла родиться такая недоразвитая девка, как я, которая не понимает, в чем заключается смысл жизни. Оказывается, не в любви и доброте, а в деньгах, а я, бестолковая, не ценю их труд, и лишь упрекаю в том, что родителей никогда нет рядом, – замолчав, Катерина сделала глоток почти остывшего чая, а потом, опустив голову, выдавила через ком в горле слова, пронзившие даже его, Женькину, мужскую душу: – Мы ни разу на новый год не были вместе.

Слушая рассказ Кати, Женя до боли в костяшках сжимал кулаки, и пытался хоть в чем-то понять ее родителей. Но он все равно не понял, ибо сам всю жизнь жил в любви и заботе своих родителей, которые всегда считали детей дороже любого золота. Смотря на сжавшуюся девушку, ему очень хотелось ее обнять, но он боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть ее, и молча слушал каждое слово, произнесенное хриплым голосом. Молчал, давая выговориться, и не собирался ни о чем спрашивать, ведь понимал, что она расскажет все, что пожелает, чтобы он знал.

Но увидев, как после слов про новый год она украдкой смахнула слезу, Женя не выдержал и практически рывком пересадил ее к себе на руки, и крепко обнял, пытаясь таким образом донести, что он защитит ее от дальнейших нападок судьбы. И, вопреки его ожиданиям, девушка не заплакала, а просто носиком уткнулась в его горячую шею и, убаюканная его объятиями, начала засыпать.

Вишневский молча поднялся на ноги вместе с Катериной и тихонько прошел к себе в спальню, укладывая ее на кровать, и укрывая теплым одеялом. Сняв с нее тапки, ласково погладил большим пальцем по щеке, и заглянул в приоткрытые сонные глаза, в которых до сих пор плескалась грусть.

– Спи, моя девочка, пусть тебе приснятся добрые сны, где нет места деньгам, – произнес он шепотом и губами нежно коснулся щеки.

Уселся на полу около комода и наблюдал, как веки девушки медленно закрываются, и сон забирает ее в царство Морфея, чтобы душа могла отдохнуть хотя бы там. Наконец-то ее лицо расслабилось, ротик слегка приоткрылся, дыхание стало спокойным, и весь ее вид кричал об умиротворенности, что сейчас очень радовало парня. Его боль и обида за Белочку была сильна настолько, что теперь он всеми силами постарается подарить ей ту любовь, которую она заслуживает, хотя сам еще и не понимает, какова будет цена их любви.

Женя так и уснул, сидя на полу около Катюши, словно охраняя ее сон и спокойствие. А вот разбудил его непонятный стон откуда-то сбоку, и когда парень открыл глаза, тут же бросил взгляд на девушку, которая крутила головой из стороны в сторону, а лоб ее был покрыт испариной. Вишневский тут же подхватился с пола и, наклонившись над Катей, ощупал лоб, и он оказался очень горячим. Быстрые перебежки по улице после бассейна дали о себе знать, и грозили перетечь в серьезную болезнь, поэтому, недолго думая, Женя рванул в кухню за аптечкой, и пока он искал таблетку, чтобы хоть немного сбить температуру, тут же схватил оставленный с вечера на столе телефон и первым делом позвонил маме. Извинившись за столь поздний звонок, он поинтересовался, какие лучше купить лекарства, и удостоверившись, что Денис дома, тут же свернул разговор, попросив маму не волноваться, и сразу набрал номер брата.