– Ну уж, автомобиль здесь совсем ни при чем, – вступилась Сандра.

– Да? Слушай дальше. Наш «мерседес» перешел к капитану того же полка. В начале 1915 года он врезался в бампер грузовика и погиб вместе с водителем и двумя солдатами.

– Все это происходило на дорогах войны, где никто не был застрахован от гибели.

– Ладно. После подписания мирного договора «мерседес» оказался в руках коменданта Югославии, который пользовался им чрезвычайно редко. Но осенью 1919-го машина перевернулась на повороте, убив шофера и лишив самого коменданта руки.

В 1923 году власти продали экипаж с аукциона, и он стал собственностью преуспевающего врача. Через два года тот встретил смерть за рулем, разбившись насмерть, когда «мерседес» снова перевернулся.

Погибли также два крестьянина, стоявшие на обочине.

– Невеселая судьба у этой железки, – вздохнула Сандра. – Мне теперь он вовсе не кажется таким уж симпатичным.

– Погоди. На этом кровавая сага не закончилась. Из четырех гражданских владельцев автомобиля лишь один не умер в результате аварии. Этот человек оказался единственным исключением.

– Вот видишь! – обрадовалась Сандра. – Исключения делают твой рассказ более оптимистическим.

– Если не вспомнить, что этот четвертый – богатый ювелир, лишил себя жизни сам.

Заметь, что страдали не только хозяева: попал под колеса сербский фермер, погиб владелец гаража, когда проверял зловещий автомобиль после сделанного им ремонта. Последний собственник машины, Тибор Хиршфилд, умер при лобовом столкновении с автобусом, когда возвращался со свадьбы, и вместе с ним четыре пассажира. Число жертв несчастных случаев, связанных с этим автомобилем, составляет таким образом двадцать два человека!

– Господи, и зачем ты вытащил этого монстра из Венского музея, где он пугал посетителей, как мумия какого-нибудь фараона, «убивающая» исследователей.

– А тебе не кажется, что мой странный шаг объясняется не капризом и не странным замыслом мести. – Лицо Берта стало серьезным. – Иногда я чувствую, будто просто-напросто явился орудием чьей-то злой воли, выпустив черного убийцу на свободу…

– Довольно. Тормози. Я не настолько люблю приключения, чтобы ехать дальше в этом гробу на колесах!

– Но мы уже прибыли – слышишь, гармошка!

Сельский праздник был в самом разгаре. Гудела ярмарка, развернувшаяся на краю леса. Из бочек разливали вино и пиво, на длинных деревянных столах, покрытых трепещущими на ветру скатертями, красовались блюда с мясными сельскими деликатесами, круглились головки сыров, радовали глаз яркие овощи и фрукты, а над всем этим пиршеством вился дымок коптящейся на вертелах форели.

На образовавшемся среди столов пятачке плясали, подпрыгивая и хлопая в ладоши, несколько пар. Толстяк в коротких баварских штанах и клетчатом пиджаке с наслаждением растягивал свою гармонь, а мальчишка лет тринадцати подыгрывал ему на «чертовой скрипке» – народном инструменте, напоминающем трехструнную виолончель.

– Надеюсь, все страхи позади? – Усадив Сандру за деревянный стол, Берт заказал самые экзотические сельские яства и, конечно же, форель.

– Ты бы здорово выглядела в такой цветастой юбке и кружевных штанишках. А корсаж на шнуровке – прелесть! – разглядывал Берт пляшущую крестьянку в национальном костюме.

– Никогда бы не подумала, что ты способен замечать, во что одета женщина.

– Вчера ты уснула на моем плече в такой трогательной, совсем детской пижамке – беленькой, усыпанной крошечными цветочками. Я запомню их навсегда.

– Я была не права, Берт, прости… Ведь у меня никогда не было настоящей близости с мужчиной. Я почему-то страшно боюсь этого, особенно, с тобой.

– Боишься, что тебе будет плохо? Ладно, пойдем-ка попляшем! – Потянув Сандру в круг, Берт изобразил какой-то лихой танец. Когда они вернулись на место, стол был покрыт разнообразной снедью.

Они не торопясь отведали принесенные блюда, затем долго гуляли по ярмарке, приобретая глиняные свистульки, сушеные специи, какие-то пояски, вышитые ленты, перочинные ножи с оленьей головой на рукоятке. Солнце готовилось скрыться за горный хребет, толпа редела, засидевшиеся компании все громче и невпопад затягивали веселые песни.

– Все, тянуть больше невозможно. Пора отправляться домой.

Сандра с опаской посмотрела на автомобиль, поджидавший их на стоянке.

– Пойди, хорошенько «обнюхай» нашего страшилу. Не задумал ли он что-нибудь? – подтолкнула Сандра Берта к припаркованному среди других автомобилей и велосипедов «мерседесу».

Возле древнего автомобиля толпились знатоки, обсуждая дату выпуска, мощность двигателя и прочие достоинства ветерана.

– Разойдись, ребята, заводиться буду! – весело крикнул Берт и попросил Сандру. – Отойди на всякий случай подальше, детка. Может оказаться много дыма.

Из-за кустов Сандра наблюдала, как Берт осторожно и внимательно обследовал автомобиль, открыл дверцу, осмотрел салон и махнул ей рукой:

– Экипаж подан, Фея. Извольте занять свое место!

Сандра с опаской села на переднее сиденье и пристегнула ремень. Берт улыбнулся:

– Не доверяешь. Хочу предупредить, у меня здесь выставлены собственные «капканы». Похоже, никто в автомобиль не совался.

Уже стемнело, и дорога к избушке выглядела совсем по-иному, особенно когда машина свернула в лес.

– Здорово. И мне кажется – мы возвращаемся домой. А там, как по волшебству, все прибрано, затоплен очаг, на столе ждет ужин… У тебя такие чудесные гномы…

– Старики Виркаши уверены, что я привез жену и, наверно, сильно удивлены, что мы ночуем в разных комнатах.

– Конечно, Мона не позволяла тебе такой роскоши. У нее, кажется, бурный темперамент. – С отвращением вспомнила Сандра гадкую сцену в ресторане и то, что рассказал ей Дастин. Кроме того, все, что он проделывал с ней в кресле гримерной и что говорил при этом – предназначалось Моне. Не хотелось думать, что эротические фантазии полубезумной наркоманки притягивали и Берта.

– В последние годы у нас ничего не ладилось. Даже то, что сильно привязывало друг к другу раньше… Я видел рядом с собой жалкую, разбитую женщину, зачастую превращавшуюся в сексуально озабоченную чертовку. Первая вызывала сострадание и чувство вины. Ведь это мои рискованные шутки со смертью толкнули Мону к наркотикам, перенапрягли и без того ослабленные нервы… А другая, та, что готова была уйти с первым встречным или подчинить меня своему безумному бреду, чаще всего вызывала отвращение и ненависть…

– Но иногда тебя неудержимо влекло к ней, через отвращение и злость на самого себя. Я не забуду твое лицо в ресторане Гриндельвальда, когда таксист уносил меня, словно поломанную, ненужную вещь… Растерянность и бессилие противостоять чему-то мощному, животному, что возбуждала в тебе Мона…

– Я рад, что освободился от этого наваждения. Мона имела надо мной странную власть. Смесь вины перед ней и осознание собственной тайной порочности привязывало сильнее, чем священные узы брака. Это ушло, как страшный сон, как твой брак с Дастином.

– Ушло. Только какая-то отрава бродит в крови, окрашивая все окружающее в мрачные краски… Бесцветность и траурная чернота… Хотя сегодня мне почему-то так легко! Утром я надела голубое платье – легкое, летящее, с необъятной юбкой и расшитым незабудками лифом. Мне хотелось быть очаровательной. Знаешь, это впервые за всю мою взрослую жизнь.

– Ты даже не представляешь, как тебе это здорово удалось! – Берт не отрываясь следил за дорогой. – Залезь ко мне в карман. В правый, не бойся, я не ношу оружия. Ну, как?

Сандра извлекла нитку бус из граненого хрусталя.

– Ой, словно капли родниковой воды – все переливаются! Спасибо… – Сандра надела бусы.

– Такие же в точности носила моя бабушка. Это старинный секрет местных мастеров. Твоя шейка в вырезе голубого платья так и просилась в объятия прозрачных камушков… Платье тебе необыкновенно идет. Ты вся новенькая, искрящаяся, как рождественский подарок.

– Это правда, Берт. Я словно вынырнула на поверхность из мутного омута, увидев яркий, солнечный день. А эта ночь, пронизанная фарами… Туман, клубящийся в ущелье, смотрящие на нас звезды – все такое щемяще-прекрасное, словно мир только что народился для счастья и радости всех в нем живущих… Берт, ты не слишком увлекся?

Машина стремительно неслась вниз, набирая скорость. Слева – резко падающий в ущелье обрыв, справа – поднимающаяся вверх каменная стена.

– Согни коленки, девочка, и упрись в переднюю панель. Держись крепче. У нас отказали тормоза.

«Ну, вот и все, – подумала Сандра, закрывая глаза. – Хорошо, что так сразу и сейчас, когда я полюбила мир и, кажется, готова по-настоящему привязаться к Берту».

Ветер свистел в окно, взметая волосы Сандры.

Глянув в окаменевшее, строгое лицо Берта, она пожалела, что это не свершилось тогда – на петлистой дороге в Гриндельвальде. Не было бы Дастина, Клер, унижений и ужасов, пережитых за этот год. Тогда ее сразила наивная и безответная влюбленность в человека, называвшего ее Феей. И с этим надо было бы уйти – с надеждой, что все могло быть невероятно прекрасно!..

– Мистер Немо, я влюбилась в тебя тогда, в санатории, и была безумно счастлива, несясь рядом с тобой в автомобиле вниз, в черноту… Я хочу, чтобы ты знал это прежде…

Шины резко взвизгнули на повороте, Берт застонал, едва справившись с рулем. Накренившийся автомобиль чуть ли не на двух колесах миновал полосатые столбики, отгораживающие пропасть.

– Потрясающе! Думаю, я не нарушу обет, если успею поцеловать тебя, пока мы будем падать на дно ущелья.

– Только не забудь сделать это. Я жду. Жуткий вираж отбросил Сандру к дверце, ее зубы лязгнули, прикусив губу, в колени врезались рычажки и кнопки приборной доски.

Придя в себя, Сандра поняла, что лежит на дверце завалившегося автомобиля. Тело Берта бессильно повисло на пристяжных ремнях.

– Берт! – Сандра дотянулась до лохматых волос и тут же отдернула руку – лоб и лицо Берта покрывала теплая кровь. – Боже мой, умоляю, не умирай! – Она подняла его лицо, вытирая шелковым подолом юбки. – Что, что мне делать? Берт! – Сандра дернула дверцу – она не открывалась. Звать на помощь некого…

Сандра заметалась, пытаясь выбраться из машины. Выбраться, достать Берта и постараться помочь ему, если еще не поздно… Она изо всех сил колотила кулаками по тяжелой двери.

– Не паникуй, детка… И постарайся не делать резких движений – мы висим на ветвях, как клетка с птичками… Мм… здорово я приложился башкой. Так и следует учить дураков. Они открутили тормозные колодки, но так хитро, чтобы болты вылетели уже при нагрузке… Кретин… Это же детские игры. Фу! Дай платок… Так. Чудесные духи.

– Это моя юбка.

Берт осторожно открыл свою дверцу и подал Сандре руку:

– Попробуй очень осторожно перебраться на мое сиденье. Неплохо. – Он вылез из стоящего на боку автомобиля и вытащил Сандру. Оба рухнули в кусты, взвыв от боли.

– Это же ежевика! Целые заросли, похоже, что мы попали в подушку для иголок, – поморщилась Сандра, вырывая из цепких колючек порванный в лохмотья подол.

– Эх! Какой же ты ловкий малый, Берт Уэлси! Ведь я искал именно такое местечко. Заросли ежевики поймали нас, как страховочная сетка. Давно приметил полянку – все ягоды уже черные. Не думал, что мы врежемся в них совсем другим местом.

– Выходит, мы совсем близко от дома! Я позову твоих друзей.

– Их уже и след простыл. Теперь «гномы» явятся только рано утром, чтобы протопить дом и убрать остатки вечернего пиршества. – Берт поднялся и тут же со стоном сел в траву. – Черт! Левая нога – опять этот проклятый перелом! Чуть что – немеет все бедро. Я совершенно не чувствую ногу…

– Знакомая история… А вдруг ты снова сломал ее?

– Не похоже. – Берт ощупал ногу. – Во всяком случае, открытых повреждений нет… Жаль, что ты не можешь отплатить мне взаимностью – протащить на руках до дома. Ведь я носил тебя, детка.

– А мне жаль, что здесь нет шофера. Я бы поручила ему утащить тебя подальше… Ладно, цепляйся. – Сандра подставила плечо и осторожно помогла Берту подняться.

– Худая. Страшно даже наваливаться. Придется прыгать на одной ноге.

– Перестань капризничать, нам надо скорее добраться до дома, у тебя рассечен лоб.

– Это не страшно, я буду зачесывать чуб до бровей, как у Битлов. – Он незаметно переводил дух – каждый шаг отдавался резкой болью в ноге.

… Огонь очага, действительно, еще теплился. На столе ждал хозяев заботливо приготовленный ужин. Берт прилег на диван, покрытый пестрым шерстяным покрывалом с ярким геометрическим орнаментом.

– Вытяни ногу. Сейчас проверим, что там стряслось. Но вначале – голова. – Засуетилась Сандра, принеся кувшин с водой и полотенце.

– Приятно болеть в заботливых руках… Я буду стонать погромче, можно?

– Просто обязательно. Те, кто испортил тормоза, наверняка уже знают, что нам удалось выбраться… Теперь они бродят под окнами и будут рады услышать вопли раненого.