Обладая ярко выраженным политическим складом ума, Билл редко ввязывался в заведомо проигрышные дела и в определенных ситуациях обычно прикрывался маской легкой равнодушной иронии. Вообще-то свои проблемы он старался держать при себе, хотя иногда, когда не мог справиться с плохим настроением, удалялся в мансарду и оставался там наедине с саксофоном и блюзом. Все лучше, чем поколачивать собственную жену, пояснял он.

Как Билл мечтал о будущей перспективной работе, так и Аликс лелеяла свои мечты. Любимейшая из них состояла в уходе от дел и ведении сугубо домашнего образа жизни. Временами, особенно выпив чуть больше обычного или погрузившись в разворот «Санди Таймс», посвященный домашнему хозяйству и садово-огородным проблемам, она начинала жаловаться на то, что по горло сыта юриспруденцией.

— Кому это нужно? Ответственность, кропотливый труд, волнения… Брошу-ка я все это и займусь домом, разведением роз, вышиванием занавесок и прочими приятными вещами. Заведу еще детей… Научусь печь хлеб. Говорят, это очень успокаивает. Станем есть простой ржаной хлеб, как аляскинские старожилы. Такой запах будет идти от печки…

— Прекрасно… Точно… — соглашался Билл. Он был слишком добродушен, чтобы начинать спорить с Аликс по этому поводу, и слишком тактичен, чтобы напоминать ей, что на кухне она представляет собой почти стихийное бедствие. Кроме того, он знал, что это настроение быстро пройдет.

Уже на следующее утро Аликс вскакивала в положенное время, одевалась, хватала свой портфель и бежала на работу.

И все-таки несмотря на то, что она так и не бралась за выпечку хлеба или вышивание занавесок, со стороны ей можно было только позавидовать: ее карьера была блестяща, дети — очаровательны, муж — настоящий принц из сказки… Что еще могла желать любая здравомыслящая женщина?


Как-то ранней весной Аликс вернулась в свой офис после ланча, чтобы просмотреть перечень звонивших ей клиентов. Настроение у нее было великолепным, она наслаждалась успехом, одержанным ею в только что закончившемся процессе по делу об убийстве мальчика из церковного хора. Не только все вышло так, как она и добивалась, а отзывы в прессе были феноменальными, — ей даже прислали поздравления из самого Ватикана!

— Ну уж теперь-то у тебя действительно появились друзья на самом высоком уровне! — пошутил, узнав об этом, Билл.


Все еще улыбаясь при этом воспоминании, Аликс просматривала розовые листочки, лежащие на ее столе. Звонки были в основном от старых клиентов, ничего срочного. Вторая половина дня обещала быть спокойной.

— Кто это? — спросила она Тери. — Кто это «некий мистер Хэп Мендельсон»?

— Он уже три раза за утро звонил, — ответила Тери. — Сказал, что вы ему срочно нужны, но своего телефона не оставил. Я думаю, он звонил из автомата. И могу поручиться, что у него нелады с законом.

Аликс пожала плечами.

— Ну да, а что конкретно? Он сказал, что у него за проблемы?

— Только то, что это очень серьезно. Голос был такой, как будто он в полной панике. Я спросила, не хочет ли он записаться на прием, но он побоялся приходить сюда. Еще он сказал, что это вопрос жизни и смерти. И спросил, не могли бы вы встретиться с ним в… — она сверилась с записью в своем блокноте, — …кафе «Акрополис» на Западной Двадцать первой улице. Сказал, что будет ждать вас столько, сколько потребуется.

— О Господи! — вздохнула Аликс. — Ох уж эти клиенты… Скоро они захотят, чтобы их обслуживали на дому.

К ней уже обращались с просьбами встретиться вне стен офиса. Конечно, тревога могла быть ложной, или просто нервы человека на пределе… В любом случае она чувствовала себя обязанной откликнуться.

— Да-а-а… ладно. — Она быстро пролистала остальные заметки: ничего такого, чего нельзя было бы отложить на потом. Вполне может успеть вызволить мистера Мендельсона из его беды. Аликс освежила помаду на губах.

— Хорошо, — сказала она, — если он еще позвонит, сообщи ему, что я уже в пути. Кстати, а как я его узнаю?

— Он сказал, что сам вас узнает.

Ее вопрос оказался чисто риторическим. Потому что когда она вошла в кафе, Он был там. Большой как сама жизнь, только вдвое опаснее.

Сэм-Хьюстон Мэттьюз.


Челси


«Идиотка!»

От одного взгляда на Сэма Мэттьюза у нее подогнулись коленки и в голове возник полный сумбур. А ведь она его уже похоронила…

Но только не в своем сердце. Сердцем она знала, что эта встреча должна когда-нибудь произойти. И вот он перед ней — живехонек. Полон сил. Реальнее, чем тот, которого она помнила…

Неотвратимо! Невероятно! Несчастье в голубой хлопчатобумажной рубашке…

Аликс рухнула на стул в красной кабинке из пластика, поражаясь собственной уязвимости. Он по-прежнему обладал магическим влиянием на нее. Привлекал… Подавлял.

«Аликс Брайден, ты идиотка! Уноси скорее ноги от этого человека!»

— Мне нужно выпить, — выдохнула она.

— Вот, малышка, держи. — Сэм протянул ей свой стакан. — Шотландское с водой, как ты любишь.

Аликс залпом опрокинула содержимое. Виски ударило в голову как пуля. Ей показалось, что она сейчас упадет в обморок.

Сэм наклонился вперед и накрыл ее руку своей здоровенной лапищей, будто придавая силы.

Аликс дрожала. Сколько раз она мечтала об этом моменте… И сколько времени ей понадобилось, чтобы освободиться от этих мыслей! Но от одного его прикосновения, от звука его голоса всех минувших лет как не бывало. К ней словно вернулась молодость, и перед ней снова была ее пылкая любовь. Ничего не изменилось.

Сэм наклонился к ней и заговорил низким и напряженным голосом.

— Я побоялся, что если ты будешь знать, кто тебе звонит, то не придешь.

— Ты прав, Сэм. Я бы не пришла. Десять лет! — По ее щекам потекли слезы. — Десять лет ни единого слова!

— Десять лет в бегах, — уточнил он. — Я исколесил весь мир, Брай, пережил невероятные приключения, переспал с сотнями женщин, и все же я скучал по тебе каждую минуту. Десять лет! Да, десять лет я гадал, все ли с тобой в порядке… Счастлива ли ты? Думаешь ли обо мне хоть иногда? Ох, Брай, я не переставал любить тебя все это время!

— Ох, Сэм! — Пока он говорил, она во все глаза разглядывала его. Просто поразительно, как мало он изменился! В свои сорок он по-прежнему был воплощением мужественности и молодости. Неважно, что черные волосы уже тронула кое-где седина: глаза его излучали магнетизм как и прежде, а голос звучал все так же завораживающе.

Она выслушивала его объяснения, не задумываясь, верит ли ему…

Он утверждал, что не писал и не звонил ей в первые месяцы после побега исключительно из любви к ней.

— Я не хотел рисковать, даже послав простую открытку, когда ФБР только и выжидало момент схватить меня! Слишком опасно! Один неосторожный шаг — и эти молодчики накинулись бы на тебя, Брай. А тебе нужно было думать о карьере, вся жизнь была у тебя впереди… Я не мог все это испортить. Сколько раз я снимал трубку телефона и мои пальцы буквально ныли от желания набрать твой номер и услышать твой голос хоть еще один раз — но я не мог себе этого позволить — ради тебя же. А потом ты переехала, и я не знал, как тебя разыскать. Казалось, мы потеряли друг друга навсегда. Пока на прошлой неделе…

Он сидел в каком-то стамбульском кафе, когда наткнулся на ее имя в «Интернэшнл Геральд Трибюн».

— Оно прямо бросилось мне в глаза со страниц газеты. «Аликс Брайден, известный адвокат», — было там написано. Моя Брай! Как только я его увидел, тут же понял, что не могу больше держаться в стороне. Я должен был вернуться! И к черту последствия. Я должен был увидеть тебя… прикоснуться к тебе… — Он улыбнулся. — Помнишь тот первый раз, когда мы занимались любовью? Я пришел к тебе за своей зажигалкой — маленьким оранжевым «Крикетом», которую я…

— Пожалуйста! Не надо…

— Не надо чего? Помнить? Но я не могу забыть! Ты — единственная причина, по которой я вернулся!

Аликс была в состоянии, близком к агонии. Слезы ручьями текли из ее глаз. Она хотела… она не хотела… она сошла с ума, раз продолжает сидеть здесь… она будет идиоткой, если уйдет. Ведь это Сэм, Господи! Единственный мужчина, которого она любила по-настоящему. Которого не могла не любить. Отец ее ребенка. Властелин ее души.

— Ты не должен был возвращаться! — вырвалось у нее. — Ты только навлечешь на нас беду.

— Не говори мне: «Ты не должен был!» — Он снова склонился к ней и взял ее лицо в ладони. Под столом их бедра нечаянно соприкоснулись, и это было как электрический разряд. — Я должен был, Брай. Я должен был увидеть тебя, побыть с тобой еще раз! Я не переставал любить тебя и никогда не перестану! Я хочу заняться с тобой любовью — сегодня, сейчас. Даже если бы это произошло в самый последний раз, даже если завтра меня арестуют — игра стоит свеч! Не говори «нет», Брай! Я рискнул своей свободой ради тебя.

Сказать «нет»? Как она может? Сгорая от любви и желания… Ведь он умоляет о последнем разе! О последнем шансе. Может, и для нее это последний шанс…

Сэм был частью ее жизни, он был у нее в крови. Изгнать его из своего сердца она не смогла. Конечно, она скажет ему о Саманте. Какой это будет для него сюрприз! Сэм ведь даже не знал, что у него есть дочь. Да, она ему скажет… Но потом! После того, как они насытятся друг другом.

Словно в тумане, потеряв всякую способность к сопротивлению, она позволила Сэму вывести ее из кафе и препроводить в дешевую гостиницу за углом. Она не помнила, как они зарегистрировались, как поднялись в номер — осознала только то, что они наконец-то остались наедине. Что десять лет разлуки прошли.


А потом…!

Ну что она могла сказать? Он был великолепным любовником. Он знал, на какой ее струнке сыграть, какие слова прошептать на ушко, когда быть нежным, когда — страстным, как вознести ее прямиком на седьмое небо… В его объятиях забылись долгие годы тоски по настоящей страсти, боль одиночества, душевные муки.

А потом… потом она подумала о Билле.

Идиотка! Как могла она допустить то, что произошло? Да еще изо всех мужчин на земле — с Сэмом-Хьюстоном Мэттьюзом! Поправка: Сэмом-Гарольдом Мэттьюзом… Давняя ложь медленно возвращалась прежней обидой.

Лежа на кровати в замызганном гостиничном номере рядом с Сэмом, положившим руку ей на живот, она испытывала страх и неловкость, но в то же время впервые за этот день в голове ее была странная ясность, даже какая-то пустота. Что-то в истории Сэма не стыковалось... Она слишком долго занималась адвокатской практикой, чтобы не почувствовать это.

Разумеется, она собиралась рассказать ему о Саманте: он имел право знать о ней. Но только после того, как она удовлетворит свое любопытство…

Он потянулся и лениво занес руку над ночным столиком.

— Брай? — Он предложил ей «Галуаз».

Она покачала головой.

— Я больше не курю. «Моему мужу это не нравится».

Она наблюдала, как он прикуривает сигарету: глубоко затянулся, поглощая дым с той же основательностью, с какой только что занимался ею несколько минут назад. Выглядел он удовлетворенным и расслабленным.

Она интуитивно ощущала, что Сэм Мэттьюз чрезвычайно доволен собой. Даже счастлив — потому что сохранил контроль над ситуацией. Потому что она осталась прежней «стариной Брай», с которой приятно было заниматься любовью, которая была такой же отзывчивой и податливой, как и в добрые старые времена…

Происшедшее между ними — лишь прелюдия, — неожиданно осенило ее. Сэм хотел от нее еще чего-то и рассчитывал, что секс поможет ему получить это.

— Скажи, Сэм, — мягко начала она. — Все эти годы нашей разлуки где ты жил? Чем занимался?

Он поцеловал ее в нос.

— Ты любишь меня, малышка?

— Ведь я здесь, разве не так? — ответила она с подбадривающей улыбкой.

Сэм откинулся на спину и выдохнул колечко дыма, совершенное по форме. Аликс проследила взглядом за тем, как оно медленно поднималось кверху, постепенно рассеиваясь, пока не растаяло окончательно. Она заметила, что штукатурка на потолке уже начала трескаться — но уж наверняка не так быстро, как трещат по швам ее иллюзии…

— Ты мне не ответил, — напомнила она.

Сэм улыбнулся ей, и его глаза приобрели отсутствующее выражение. Когда же он заговорил, в голосе его зазвучали хвастливые нотки.

Какую жизнь он вел! Какое безумное существование — с той самой ночи, как они расстались! Аликс, наверное, не поверит и половине того, что услышит! Материала хватило бы на дюжину книг.

— Что стало с моей машиной? — поинтересовалась она.

— С «ягуаром»? Я пустил его под откос перед тем, как перейти канадскую границу.