Надежда Волгина - Массажистка

— Что со мной может случиться? — пожала она плечами и невольно усмехнулась собственным невеселым мыслям. — Нет, я не могу! — туг же решительно тряхнула головой и попыталась забрать у него руку. Но он не выпустил, а лишь сжал чуть сильнее.

— Можешь, и если подумаешь, то поймешь выгоду моего предложения. Тут ты будешь окружена комфортом. К тому же не придется платить за съем жилья.

— Тебе-то это зачем?

— Я так хочу, — вот так просто? Хочет он!.. А в следующий момент Антон сказал такое, что заставило Дашу отнестись к его словам серьезно: — Соглашайся, Даш, не упрямься, а иначе я за себя не ручаюсь.

— В каком смысле? — мгновенно испугалась она.

— Боюсь, если родственнички твои любящие не оставят тебя в покое, то мне придется принять кое-какие меры.

— Какие? Антон, о чем ты?.. — подалась она к нему.

— Пока ни о чем, Даш, — серьезно отозвался он. Голос его звучал спокойно, но отчего-то у Даши по коже проскользил холодок ужаса. — Но если они еще позволят хоть один выпад в твою сторону, то им придется иметь дело со мной. А ты ведь этого не одобришь? Вот потому и должна согласиться на мое предложение. Мне так будет спокойнее, — повторил он пугающе тихо и спокойно.

Мысли роились в голове, одна страшнее другой. Что он может сделать? Каким-то образом повлиять на жизнь ее родных? Но как?! Он же не мафиози какой и на свихнувшегося не тянет. Разве что, самую малость, в неопасной и неактивной стадии.

— Ладно, даю тебе ночь на размышление, — вздохнул он. — Завтра ты или согласишься с моими доводами, или…

Уточнять она не стала, спеша выбраться из машины. Завтра, так завтра. Что-то сегодняшний день выдался слишком напряженным для ее не самой устойчивой психики. Можно отложить решение всех вопросов до завтра.

— Через час жду тебя в столовой, — проговорил Антон уже в холле первого этажа, куда они попали прямо из гаража. — Сама найдешь комнату?

— Найду, — кивнула Даша и поспешила поскорее убраться с его глаз. Но даже спиной она чувствовала его горящий взгляд. А он точно нормальный?..

В комнате, которую ей отвели в этом доме, ничего не изменилось за короткое время ее отсутствия, разве что заботливые руки горничных навели тут идеальный порядок и перестелили постельное белье. Все это Даша подметила с каким-то вялым равнодушием и прошла в ванную. Первым делом ей хотелось смыть весь тот негатив, что накопился за этот бесконечный день.

В просторной ванной комнате имелись и душевая кабина, и блестящая керамикой ванна. Несколько минут Даша размышляла, чего же ей хочется больше, а потом пустила воду в ванну. Пожалуй, отмокнуть как следует в аромате душистой пены сейчас будет лучше и приятнее. К тому же, тут имелась и морская соль, которой она тоже бросила щедрую щепоть в воду.

Еще через пять минут она уже погружалась в горячую воду, пряча под пушистой пеной все свои горести, чтоб потом их безжалостно спустить в канализацию.

Она все никак не могла перестать думать о предложении Антона. Может, ей и правда лучше согласиться? И не из страха за кого-то, а ради себя. Ведь чего греха таить, несмотря на все те недостатки, которые с легкостью подмечала в этом мужчине, невзирая на их странное знакомство, которое и началось с его диктата, что продолжается и по сей день, только рядом с ним ей удивительно спокойно и даже надежно. И пусть он преследует сейчас какие-то свои цели, в чем Даша тоже не сомневалась, но не проще ли притвориться, что даже не догадываешься об этом? Кажется, усталость ее достигла того уровня, когда с готовностью перекладываешь часть своих проблем на чужие плечи, чем бы ни было продиктовано желание помочь. Просто, чтобы ноша стала хоть чуточку легче, а душа получила коротенькую передышку перед дальнейшей жизнью.

Когда вода начала остывать, Даша тщательно вымылась, замоталась в толстый махровый халат и покинула ванную. До назначенного времени ужина еще оставалось двадцать минут, которые она решила провести лежа на кровати. Как уснула, и сама не поняла.

Антон задержался в кабинете. Из-за постоянных разъездов сегодня толком не получалось работать. Когда посмотрел на часы, уже прошло десять минут со времени начала ужина. Он поспешил в столовую, уверенный, что без него Даша к еде не притронется. Каково же было его удивление, когда в столовой он ее не обнаружил.

— А где моя гостья? — обратился он к горничной, что бесшумно скользнула в столовую следом за ним.

— Она спит, Антон Максимович. Будить ее не стала, — покаянно призналась горничная.

— Понятно, — отозвался он и покинул столовую, оставив горничную в растерянности топтаться на месте.

На улице уже стемнело, и в свете из коридора у Антона разве что получилось разглядеть белое пятно на кровати. Но свет зажигать он не стал, а оставил дверь приоткрытой.

Даша спала поверх покрывала, свернувшись калачиком и поджимая под себя босые ноги. Антон мысленно чертыхнулся и обругал недогадливость горничной. Не могла накрыть ее чем-нибудь? Поди же, замерзла как цуцик!

Он коснулся ступни девушки и убедился, что те ледяные. Будить ее не хотел, но Даша вздрогнула и распахнула глаза, в которых медленно проступало осознание.

Антон залюбовался ею — такой трогательной она выглядела, ничего не понимая спросонья.

— Я уснула? — перевернулась она на спину и вытянула ноги.

— И совершенно окоченела, — ответил Антон и аккуратно присел на край кровати.

Он коснулся ее холодных ступней, и когда Даша не отдернула их, заключил в ладони в попытке согреть.

— Такие холодные… — пробормотал и принялся растирать в ладонях сначала одну ступню, потом вторую.

Даша притихла и не шевелилась. Ступни ее постепенно согревались, а Антон возбуждался все сильнее, глядя на стройные ноги, выглядывающие из-под халата, который немного распахнулся. Ему хотелось скользнуть ладонями под его полы, развязать пояс, который Даша стянула тугим узлом, обнажить ее тело и любоваться… Конечно, одного любования скоро стало бы недостаточно и захотелось бы большего. Но разве сейчас ему не этого же хочется, когда только и может думать о том, какая она там, под этим чертовым халатом?

Он придвинулся к ней ближе, готовый к отпору с ее стороны в любую секунду. Но она продолжала не шевелиться. И лишь глаза ее блестели, а взгляд был прикован к его лицу.

Хотел бы он знать, о чем она сейчас думает. А еще просто безумно мечтал прижаться к этим губам, ощутить их вкус, коснуться ее языка.

Антон склонился над ней, и она повела себя самым невероятным образом, сделала то, чего он никак не ожидал от нее. Руки ее взметнулись и легли ему на шею, а потом зарылись в волосы.

— Я собираюсь поцеловать тебя, — зачем-то сообщил он, склоняясь еще ниже, загораживая собой свет. Теперь он практически не видел ее лица.

— Так чего же ты ждешь? — тихо отозвалась она.

Она не сопротивлялась, а он вел себя сейчас с ней совсем не так, как хотел этого когда-то. Отпало желание подчинить ее себе. Осталось лишь острое болезненное влечение, с которым он не в силах был справиться. Да и теперь он уже не пытался побороть в себе желание обладать ею, а вот мечтать о ней стал еще сильнее. Из наваждения она превратилась в неизлечимую болезнь. Эта массажистка стала для него всем, и в то же время, ее для него было слишком мало.

Прикосновение его горячих ладоней к ее ступням, а потом и согревающий массаж оказали совсем не тот эффект, которого она ждала. Это было приятно и хотелось большего. Прямо сейчас и именно с этим мужчиной. Желание вспыхнуло в Даше внезапно, да с такой силой, что она боялась пошевелиться, чтоб не выплеснуть его, не разоблачить себя с головой.

Ну что же ты? Где твоя уверенность в себе, что так бесит почти всегда, а сейчас просто необходима? Ну где это видано, чтобы девушка делала первый шаг. А она уже не может терпеть, до такой степени хочется прикоснуться к нему. Сейчас бы она, наверное, сделала самый смелый массаж ему. Но вот беда, о массаже он не просит, вернее, не дает таких распоряжений. И почему он молчит и лишь смотрит на нее? Сам на себя не похож сейчас, впрочем, как и она.

Мольбы Даши были услышаны, и Антон придвинулся чуть ближе. А потом его лицо начало медленно приближаться к ее. И тут она не выдержала, обхватила его за шею, едва сдерживая себя, чтобы не притянуть его еще ближе, не прижаться к его губам.

— Я собираюсь поцеловать тебя.

— Так чего же ты ждешь?

Но он продолжал медлить, хоть она уже и ощутила его прерывистое дыхание на своем лице. И губы его почти касались ее.

— Ты можешь сделать это сама?

— Что именно?

— Поцеловать меня.

Их губы почти касаются друг друга, а они ведут бессмысленный разговор. Что за игру он вновь затеял? Какая разница, кто кого поцелует первый, если участвовать в этом процессе они собрались оба?

Но желание оказалось сильнее принципов, и Даша притянула его голову ниже, целуя его губы. А ведь они у него удивительно мягкие и нежные. И как она раньше этого не замечала. А еще очень чувственные. Их и целовать хочется долго и с чувством. Что она и принялась делать, коснувшись сначала одного уголка, потом другого. Еще один легкий поцелуй пришелся в центр его губ, и самый кончик ее языка протиснулся между ними, прося впустить его.

— Что же ты со мной делаешь! — пробормотал он и буквально впился в ее губы, действуя даже несколько грубовато, но от этого не менее возбуждающе.

А руки его, в то время как губы сладко терзали Дашины, нащупали пояс халата. И этому она тоже не стала мешать, потому как не только губы мечтали о его прикосновениях, но и тело уже томилось в ожидании оных.

Даша и сама не понимала, что послужило причиной таких перемен в ее настроении. Она и раньше хотела этого мужчину (уж перед собой привыкла быть честной), но даже мыслей о близости с ним не допускала. Из упрямства ли, или дух сопротивления в ней жил такой силы, не суть. Но сегодня она решила нарушить данное себе слово и пойти до конца. Возможно, так повлияли на нее события сегодняшнего дня. Захотелось хоть кому-то быть нужной, пусть и нужно этому кому-то было только ее тело.

Антон оторвался от ее губ, но лишь для того, чтобы распахнуть халат.

— Если ты сейчас остановишь меня, я убью сначала тебя, а потом и себя, — пробормотал он и снова завладел ее губами.

Да не собирается она его останавливать! А вот коснуться его кожи захотелось и даже очень. Даша пробралась руками под его футболку и прижала ладони к горячей спине, почувствовав, как он вздрогнул, замедлил поцелуй. А потом она потянула футболку вверх, и он не препятствовал, когда она стягивала ту через голову, гладя широкую спину, наслаждаясь шелковистостью кожи.

От губ Антон перешел к шее, покрывая ту короткими жалящими поцелуями. Даша выгнулась ему навстречу, когда губы его накрыли уже до крайности чувствительный сосок, а язык коснулся того горячей влагой и принялся обводить по кругу. Вторая грудь оказалась в плену его жаркой ладони, скрываясь в ней целиком. И Даша уже не понимала, от чего возбуждается сильнее — от эротического танца языка или пальцев мужчины, что умело теребили другой сосок.

Сама она гладила его шею, плечи, проходилась по мышцам рук. И ничего общего с массажем сейчас не было. Она просто ласкала его, и ей это нравилось. Ей нравились его широкие плечи, крепкие мышцы, то как он напрягал их, удерживаясь на руках, не переставая щедро одаривать поцелуями ее истосковавшееся по прикосновениям тело.

От груди Антон проложил из поцелуев дорожку вниз, до пупка, а рука его скользнула еще ниже, останавливаясь на заветном треугольнике, чисто выбритом, как он того и желал когда-то. Он не торопился двигаться дальше, продолжал покрывать поцелуями живот, в котором уже все болезненно пульсировало, скапливаясь где-то внизу, требуя разрядки. И Даша позволила ему продолжить. Она сама согнула ноги в коленях и развела их как можно шире, открываясь более откровенным ласкам, приглашая партнера не сдерживать себя больше.

И уговаривать его не пришлось — пальцы сразу же скользнули в нее и нащупали клитор, от единственного прикосновения к которому через тело Даши прошел настолько мощный импульс, что она аж выгнулась дугой. Но ускользнуть ей Антон не позволил, привлекая к себе и вновь накрывая ее губы своими. А пальцы отлично знали свое дело, доводя ее до того состояния, когда терпеть уже становилось невыносимо.

— Не могу больше терпеть, — оторвался он от ее губ и натужно проговорил, заглядывая в глаза.

— Я тоже!.. — даже не проговорила, а простонала Даша.

Он перестал терзать ее плоть, и это было нестерпимо. Тело ее требовало продолжения и логического завершения. Она просто дико хотела ощутить его в себе.

— Сделай уже это, — попросила она, только и в силах, что думать о том, каково это — быть наполненной им до предела, до основания, до самой крайней точки.