– Что это? Квадратная тарелка? – изумился он.

– Как видите.

– Они у вас все такие?

– Да.

– Вы удивительная женщина, Анжелика, – насмешливо проговорил он. – Зачем вам квадратные  тарелки?

– Скажем так: мне с ними гораздо удобнее, – ответила я.

Строго говоря, мои тарелки нельзя назвать квадратными: у них гладкие закругленные  концы, о которые невозможно пораниться. На то, чтобы пользоваться именно такими  тарелками, у меня, разумеется, есть свои причины, о которых я не собиралась сообщать  автору кармических теорий. Пока не собиралась. Не зря же эту посуду делали  специально для меня на маленьком заводике в итальянской глуши.

Тем временем Козаков смотрел на меня очень внимательно. Если бы я была рождена  привлекать, то наверняка покраснела бы под этим взглядом, как и многие, многие  другие. К счастью, подобные фокусы на меня не действуют, а потому я встретила  взгляд мистика легко и свободно. По части игры в гляделки мне нет равных, и если  он думал тягаться со мной, то лишь зря терял время.

Он внимательно смотрел на меня, и его глаза, которые в темноте казались почти  карими, искрились сотнями маленьких, едва уловимых искр: мистик был очень хорош  и прекрасно знал об этом. А я была уродиной, и у меня было достаточно здравого смысла,  чтобы помнить об этом всегда. Однажды, много лет назад, я уже приняла мое уродство  как данность, так стоило ли тешить себя иллюзиями только из-за того, что знаменитый  автор кармических теорий бессовестно разглядывал меня на моем собственном  полукруглом балконе?

Ни один мужчина не смотрел так на меня до этого и вряд ли когда-нибудь взглянет  после. К счастью, тот, кто все это придумал, сполна наделил меня разумом, чтобы  понимать это и принимать без грусти.

– Никогда бы не подумал, что вы живете в таком месте… Это удивительно, – тихо  признался Козаков.

В сущности, в этом не было ничего удивительного, ведь у меня нет ни мужчины, ни  ребенка, на которых я могла бы потратить то, что зарабатываю. А некоторые губернаторы  после удачной предвыборной компании бывают очень щедры.

Ночь казалась тихой и ласковой, как в сказке, а мне было совершенно нечего  терять.

– Вы сейчас живете здесь одна, Анжелика? – тихо спросил мистик, и его голос был  не просто мягким и бархатным – он был коконом из самых тонких эротических нитей,  какие только может создать мужчина.

– Да, живу здесь одна, – прямо ответила я. – И не только сейчас, а всегда.

Он удивленно поднял левую бровь:

– Вы не любите мужчин? Может быть, вы предпочитаете женщин? Я давно за вами  слежу и ни разу не видел, чтобы вы кому-нибудь симпатизировали…

Если бы не десять лет профессиональной практики, я бы, наверное, рассмеялась ему  в лицо. Как это глупо, как по-мужски самонадеянно – полагать, будто бы кто-то, непривлекательный  для мужчин, окажется привлекательным для женщин.

– Я ничего не имею против мужчин, Алексей, – очень спокойно отозвалась я. А  потом поднялась, вышла в гостиную и вернулась с блокнотом в руках. – Есть еще один  вопрос, который надо прояснить до того, как вы отправитесь спать.

– Какой же? – несколько растерянно спросил Козаков.

– Что именно пропало вместе с вашим портмоне? Там были какие-то документы?  Кредитные карты? Постарайтесь вспомнить, а я сделаю все возможное, чтобы  восстановить потерянное как можно скорее.

– Паспорт… Полис медицинской страховки… Карточки? Карточек у меня с собой не  было, только наличные.

– Прекрасно.

Я записала название страховой компании и закрыла блокнот.

– Если вы не против, я покажу вам гостевую спальню и займусь делами.

– Конечно, – поспешно согласился мистик, и его голос зазвучал так, как будто  Козаков только что безнадежно запутался в своих собственных эротических нитях,  но еще не вполне это осознал.

И не думайте, что я не заметила: автор кармических теорий предпочитал не полагаться  на судьбу. У него была медицинская страховка.

Я открыла перед мистиком дверь спальни и пропустила его внутрь.

– Еще один вопрос, Алексей: что вы хотите съесть на завтрак?

Он удивленно вскинул на меня глаза:

– А какие у нас варианты?

– Практически любые, – невозмутимо заявила я. – Просто скажите, чего вам хотелось  бы.

– И вы это для меня приготовите?

– Нет. Но в доме напротив прекрасное кафе, и они доставляют заказы на дом.

– Тогда горячий шоколад и хачапури. У них есть шоколад и хачапури, как вы  думаете?

– Думаю, да.

После этого я пожелала автору бестселлеров спокойного сна, закрыла дверь и вышла.  Около получаса ушло на телефонные звонки, а затем я легла спать. И если женщине,  рожденной привлекать, наверняка мешали бы уснуть мысли о мистике в соседней  спальне, то для того чтобы потревожить меня, нужно что-то гораздо более  существенное. Я заснула очень быстро и раскрыла глаза только утром, когда  зазвонил телефон.

– Доброе утро, Анжелика, – услышала я голос консьержа. – К вам курьер из кафе.  Пропустить его наверх?

Через десять минут завтрак стоял на столе в кухне, а я была одета, причесана и  накрашена. Несомненное преимущество, которое дает женщине уродство, – это возможность  не тратить времени на сборы ни утром, ни вечером, и вне зависимости от  предстоящих встреч. По большому счету, никакие ухищрения не способны скрыть того,  что дано мне природой. Так стоит ли обманывать саму себя, тем более что обмануть  других все равно не удастся?

Я легко постучала в дверь Козакова:

– Доброе утро, Алексей. Завтрак готов.

Он вышел очень быстро. Его глаза были такими светлыми, а лицо таким спокойным и  красивым, как будто не было накануне ни алкоголя, ни украденных ключей. Мистик  сел за стол и взял в руки высокий картонный стакан. Искусно запакованный шоколад  был обжигающе горячим и ароматным, а хачапури – нежным и поджаристым. Козаков  сделал глоток и посмотрел мне в глаза.

– Спасибо вам, Анжелика. Ума не приложу, что бы я без вас делал.

– Не сомневаюсь, что нашлись бы и другие желающие приютить вас на ночь, –  усмехнулась я.

– Возможно. Но я очень сомневаюсь, что они смогли бы выставить охрану у моих  дверей.

– Это просто моя работа, – напомнила я, стараясь, чтобы эти слова прозвучали как  можно спокойнее.

Тем не менее слышать похвалу мистика мне было очень приятно, ведь он был прав. В  этом городе, как и во многих других городах, нашлось бы достаточно женщин,  которые с удовольствием пригласили бы его к себе. Но я готова поклясться, что  среди них нет ни одной, которая не мешала бы ему спать и смогла бы разобраться с  пропавшими ключами.

– А что это за мешки, которые так портят дизайн вашей кухни? – Козаков указал на  четыре высоких черных мусорных мешка у окна.

– Ах, это… Это на самом деле ваши мешки, Алексей.

– То есть?

– Это письма, которые вам пишут поклонники, а издательство пересылает мне.

Мистик изумился так, что отхлебнул слишком много шоколада, и над его верхней  губой появились смешные коричневые усы.

– И вы… Неужели вы на них отвечаете?!

– Не на все, конечно.

– С ума сойти. Я и не предполагал…

– Катя сказала мне, что однажды вы в очень резкой форме просили вас по этому  поводу не беспокоить.

– Ну да, конечно…

Я стою очень дорого, но только потому, что работаю исключительно хорошо.

Еще через час мы со знаменитым автором кармических теорий присутствовали при  взломе двери и замене замков.

– Очень вам советую, Алексей, – сказала я, когда все было готово и мастер ушел,  – сделать запасной комплект ключей. Все-таки открыть дверь ключом и сменить  замки гораздо проще, чем ее взламывать. Хранить комплект нужно в надежном месте,  вне квартиры, разумеется.

– Например, у вас? – спросил мистик.

– Например, в сейфе банка. Если хотите, я забронирую для вас ячейку.

– Мама дорогая, – еле слышно выдохнул Козаков. – Наверное, хочу… Знаете, иногда  рядом с вами я чувствую себя малым дитем…

– Прекрасно, – заявила я. При этом мое «прекрасно», разумеется, относилось к  банковскому сейфу, а не к способности вызывать сыновние чувства у автора  бестселлеров.

Когда я уже взялась за ручку двери, из спальни не спеша вышел Шива. Он  приблизился ко мне и чинно кивнул головой.

– Как дела, Шива? – спросила я.

Он сверкнул янтарными глазами и, не удостоив меня ответом, удалился в направлении  кухни.

«Может быть, однажды я и залез к тебе на колени, – как будто говорил его взгляд.  – Но это совершенно не значит, что ты можешь обращаться ко мне, когда сама пожелаешь».

Мой телефон зазвонил раньше, чем я успела сесть в такси.

– Анжелика, я забыл вас спросить о следующих выходных, – услышала я Козакова. –  У вас есть на них какие-нибудь планы?

Должна признаться, что вопрос прозвучал достаточно злорадно, но для того чтобы  обидеть меня, этого явно маловато.

– У меня нет определенных планов, – ответила я без всякого выражения.

– В таком случае, может быть, вы поедете вместе со мной на семинар?

– Конечно, я могу это сделать. Но вряд ли это понравится Борису.

– Его я беру на себя. Значит, вы с нами? Выезжать надо в пятницу, часа в два.

Сев в такси, я достала из сумки блокнот и записала:

«Пятница, 14.00 – семинар».

Перед моими глазами тут же возникла улыбающаяся физиономия Бориса, вот только  эта улыбка не предвещала для меня ничего хорошего.

Я вернулась домой и не спеша поднялась пешком на девятый этаж. Пока меня не было,  горничная убрала со стола и вымыла посуду. Я налила себе немного гранатового  сока и несколько минут посидела на балконе. Впрочем, сейчас это было не очень  приятно: в будний день, в два часа пополудни слишком много машин, да и солнце  пекло нещадно.

В гостиной на низком столике лежала раскрытая книга – «Доктор Странствий», часть  третья. Единственное, к чему в моем доме никогда не прикасаются горничные, – это  книги, особенно раскрытые.

Когда Козаков успел оставить мне это послание? Я не заметила.

Я взяла книгу.

Правую страницу украшало изображение мужчины, который сидел на земле,  прислонившись спиной к высоченной горе. Позади него, на вершине клубился дым  вулкана, у ног мужчины плескалось море. Он сидел, опустив голову, и лица его не  было видно. Но я ни секунды не сомневалась: подними он сейчас голову, и на меня  посмотрели бы прозрачные глаза мистика.

Главка на левой странице называлась так: «Мужчина, которого любили женщины».

«– Говорят, что в одной деревне жил мужчина, которого очень любили женщины, –  сказал Доктор, и все вокруг отложили свои дела, потому что на этот раз он говорил  очень тихо. Накануне Доктор выпил слишком холодного вина, и теперь у него болело  горло.

– Женщины приходили к нему на рассвете, появлялись на закате и забегали на несколько  минут после обеда, пристроив своих детей соседкам. Он любил их всех и не обижал  никого. Они возвращались домой с сияющими глазами, забирали у соседок детей и  блаженно улыбались несколько дней подряд. Это продолжалось много лет, вот только  мужчинам, которые жили в той деревне, такое безобразие совсем не нравилось. И  конечно, в один прекрасный день их терпение иссякло. Они поймали того, кого  любили их женщины, и отрезали то, что считали источником всех своих бед.

Доктор замолчал и закрыл глаза, как будто не собираясь продолжать.

– И что же? – спросили его.

– А ничего, – лениво ответил Доктор. – Все осталось по-прежнему. Женщины, как и  раньше, приходили к тому человеку на рассвете, появлялись на закате и все так же  забегали на несколько минут после обеда.

– А как же источник всех бед?

– Видимо, он был не в том, о чем подумали мужчины, – пояснил Доктор. И хотя ему  задали еще очень много вопросов, он больше не произнес ни слова: у него слишком  болело горло».

Я закрыла книгу и прошла в гостевую спальню. Разумеется, горничная навела порядок  и здесь – сменила белье, застелила постель, пропылесосила пол, а может быть,  совершила массу других, неизвестных мне манипуляций. Вряд ли в спальне осталась  хоть одна пылинка, которая помнила бы присутствие Козакова, но тем не менее едва  уловимый аромат восточных благовоний, казалось, пропитал все в этой комнате.  Впрочем, я не нашла в этом ничего удивительного. Человеческое сознание иногда преподносит  и более странные сюрпризы и не делает исключений для тех, кто не рожден привлекать.

Будь у меня чуть меньше здравого смысла, я, наверное, легла бы в постель  гостевой спальни и не покинула ее до самого утра. К счастью, у меня были более  важные занятия. Я вышла из комнаты и плотно прикрыла за собой дверь, а затем  прошла на кухню. Через некоторое время позвонила в кафе дома напротив и заказала  тигровых креветок, жареных в пряном соусе. Налила себе бокал белого вина,  бросила в него несколько маленьких кубиков льда. А потом открыла первый из четырех  черных мешков, которые, как справедливо заметил мистик, портили интерьер моей  кухни.