— Молодец, моя девочка, — Марина поцеловала дочку в щеку, — ну и пусть, что кого-то по два раза назвала.

— Животных же много в зоопарке, — довольно сказала дочь. — Например, два или четыре.

— Конечно, Никуша, — с улыбкой кивнула Марина и поставила перед дочерью тарелку с супом.

Вероника показательно сморщила нос и отвернулась. Для большей наглядности еще и руки на груди скрестила: мол, не буду я есть ваш суп.

— Мы же с тобой договорились, помнишь? — внушительно обратился к дочери Сергей. — Не будешь есть суп, будет болеть живот. Будет болеть живот, будет что?

— Гастри-и-ит? — протянула слово все с тем же удивлением в голосе.

— Да.

— Неправда. У меня не может быть гастрита?

— Это почему?

— Папа! — засмеялась, снисходительно глянув на отца. — Какой ты глупый! Потому, что я не собака!

— Логика железная, — хохотнула Марина, — мимо ты, папа, со своими аргументами.

— Не подрывай мой авторитет такими высказываниями, — рассмеялся Сергей и тихо

сказал: — Если бы твой папа был глупый, он бы твою маму не завалил, и ты бы не родилась.

— Сережа! — воскликнула Марина.

— Чего? — усмехнулся Мажарин. — Правду же говорю.

— Придержи свою правду, с ребенком же разговариваешь, — смерила его возмущенным взглядом.

— Она все равно не понимает.

— Она запомнит и будет повторять!

— Пусть повторяет. Наши дети не в сказке живут, они должны знать о жизни все.

— Удивительно, как с таким подходом к воспитанию, они у нас еще матом не разговаривают.

— Потому что у нас интеллигентные и воспитанные дети.

— Угу, все в отца! Пойду мальчиков к столу позову.

Остаток вечера прошел спокойно, наконец-то на всех домочадцев навалилась усталость прожитого дня. Мальчишки играли в спокойные игры, Вероника плескалась в ванной под присмотром отца. Марина, убрав посуду, налила себе чашку чая и прислушалась: кажется, ванну берут на абордаж пираты, и больше всех по этому поводу переживает Астик, выражая свое беспокойство громким лаем.

Астик, неопределенной породы пес, маленький черный живчик на коротких лапках и с хвостом-колечком, появился в их доме случайно. Прошлым летом дети подобрали его буквально под забором. Отказать родители не смогли, оставили собаку себе. Измученного, голодного щенка отмыли и накормили. Вывели блох, свозили к ветеринару. Негласное прозвище «Блохастик» крепко привязалось к нему не только потому, что у Астика когда-то были блохи. «Блохастиком» на трейдерском сленге называют стохастик — индикатор цены. Вот и приклеил Сергей сразу — Стохастик-блохастик.

И про гастрит не шутил. Бродячий образ жизни дал о себе знать, Астик часто мучился с животом, поэтому сидел на строгой диете. Его кормили лечебными консервами и не давали ничего, что могло бы спровоцировать новый приступ.

После ванны Вероника сразу улеглась спать. Мальчишек торопить не стали, разрешив на каникулах ложиться попозже.

Сергей вернулся на кухню, Марина сидела в тихой задумчивости и листала какой-то журнал, кажется, появления мужа и не заметив.

Посмотри на меня…

Жена, оторвавшись от журнала, подняла на него яркие голубые глаза и улыбнулась.

Она всегда улыбалась. Всем. Детям. Племянникам. Даже их собаке. И ему. Ему всегда особенной улыбкой. Она ему улыбалась такой улыбкой, что Сергею завидовали мужчины. Потому что в ней счастье. И чистое неприкрытое обожание.

Он любил смотреть в ее глаза. В них столько можно прочитать, столько всего увидеть. В темных зрачках и яркой радужке, как в зеркале, отражалась вся их жизнь. Будто все пережитое сложилось образами, которые всплывали на поверхность, стоило лишь пристальней присмотреться. В них тучи прошлых сомнений и бескрайнее небо надежд, пушистые розовые облака мечтаний и слепящее солнце любви.

— Мажарина, я тебя люблю…

— И я тебя.

— Правда?

— Правда.

— Ну и на каком я месте? После собаки?

— Я нашего Блохастика, конечно, люблю, но ты важнее.

— Спасибо и на этом.

— И не называй его так. Он добрый и верный, дом охраняет, старается, а ты его Блохастиком…

— Согласен. У меня точно никто яблоки из сада не сопрет, у меня ж дома овчарка.

Марина рассмеялась, чувствуя, как по телу разливается приятное тепло, и уходит легкая усталость. Отставив чашку, в которой осталась пара глотков, она потянулась через стол к мужу и поцеловала его в губы.

— Вот все улягутся, тогда и поговорим. Разберемся, кто на каком месте, посчитаемся.

— Мы точно будем разговаривать?

— Думаю, нет, — улыбнулась обещанием.

— Слава богу, — вздохнул Сергей.

— Мажарин, по-моему, ты уже сам к себе ревнуешь.

— Сам к себе иногда тоже, — честно признался муж. — Потому что люблю.

Любил всегда. Навсегда. Сейчас и тогда, много лет назад. Хотя его не спрашивали, нужна ему любовь или нет. Он, как и все мужчины, всегда относился к этому чувству с достаточной долей цинизма. Вернее, к его силе. Пока однажды в баре не встретил мажорку Марину.

Он по ней сходил с ума, потому что любил. Глотки перегрызать был готов, потому что любил. Чуть не умер, потому что любил. Выжил, потому что любил. Ненавидел, но вернулся, потому что любил.

Жизнь невозможна без любви. Она может стать огромной движущей силой, легко затмив все, что ты до этого чувствовал. Она может разрушить тебя изнутри, стереть в порошок твой годами зацементированный мир и создать его снова.

И что бы ты ни делал, как бы ни отрицал ее в поисках других ценностей, когда-нибудь любовь все равно сотрет с твоих губ циничную усмешку и поставит тебя на колени…