Оксана Сергеева - Мажарин

— И что ты даже не спросишь, почему у меня кровь из носа хлещет? — спросила с каким-то тайным вызовом.

— У меня несколько вариантов. Либо ты перенервничала, либо давление… на смертельно больную ты не похожа…

Его слова и отсутствие брезгливости к ее ситуации принесли Стэльмах неожиданное облегчение.

— У меня это с детства. Немножко было. Сказали, что перерасту, мол, такое бывает. Вроде, переросла, пропали эти приступы. А сейчас вот снова.

Снова буду ждать, пока перерасту, — даже умудрилась пошутить.

— Я бы сейчас сказал, но лучше не буду, — усмехнулся Мажарин.

— Чего сказал?

— Матом будет.

Он принес ей из спальни одеяло, а сам уселся за рабочий стол и откинул крышку ноутбука.

— Ты только ничему не удивляйся.

— А чему я должна удивляться?

— Мало ли, — уклончиво, но с улыбкой сказал он.

— Мажарин, сразу скажи: ты маньяк?

— Почти, — усмехнулся он.

— Чего маньячишь?

— Тихо, — строго сказал он, — пей чай и молчи. Я сейчас занят. Меня нет.

— Разговаривать нельзя?

— Нельзя. Я сам скажу, когда можно.

— Ладно, обещаю ничему не удивляться.

Она и рада помолчать. Трудно давались эти разговоры.

Выпив крепкого несладкого чая и с трудом впихнув в себя кусочек сыра, Марина завернулась в одеяло и улеглась на диване. Прикрыла глаза.

Черт… Головокружение усилилось. Почему голова с закрытыми глазами кружится, а с открытыми нет? Хотела спросить у Мажарина, но глянула на его сосредоточенное лицо и передумала.

Через несколько минут ее затошнило. Она, выпрямившись, села на диване. Вспомнила, что в парке Серёжа умывал ее минералкой. Может ей повезет, и дома у него тоже найдется минеральная вода? Решив не беспокоить Сергея, сама пошла на кухню, открыла холодильник и обрадовалась, найдя там минералку. Попив, она поплелась обратно, захватив воду с собой.

— Мариш, ложись в спальне. Там удобнее. Я еще посижу.

— Нет, я тут буду. — Снова улеглась и укрылась. — Ты мне не мешаешь.

— Ты мне мешаешь, — улыбнулся он.

Мешала она ему. Все время отвлекался на нее мыслями, то и дело посматривал. Потом понял по ровному дыханию, что она заснула. Вот и хорошо, пусть поспит. Ей выспаться надо, она измучена. Если Нинке верить, они и выпили-то не много, не столько, чтобы уйти в астрал. И другая она сейчас, с нее будто всю спесь сняли. Содрали. Смыли. От наглой мажорки в ней ничего не осталось. Какая-то озябшая вся и дрожащая.

Просидев за ноутбком еще часа полтора, Мажарин ушел в спальню, оставив Маринку на диване. Жалко было будить, она так крепко заснула. И сам почти отключился, когда из вязкой дремоты вырвала какая-то возня.

— Чего это ты меня там спать оставил? — проворчала Стэльмах, забираясь к нему под одеяло.

Мажарин улыбнулся, чувствуя тихую радость, что Марина прибежала к нему. Она, вздохнув, вздрогнула от теплоты его тела и сильнее прижалась спиной. Взяла за руку, крепко сплела пальцы, словно прося еще больше тепла, и Серёжа обнял ее крепче.

* * *

Разбудил их телефонный звонок. Сергей глянул сначала на окно: рано еще, восьми нет, часов семь утра, наверное. Перегнулся через Маринку, поднял с пола орущий телефон.

— Да, Витя… Ага, давай… — сонно ответил.

— Савин, что ли, с утра? — прошептала Марина.

— Да. Звонит на телефон, предупредить, что зайдет. По-тихому, типа.

— Притом, что у тебя телефон орет раз в сто громче, чем дверной звонок. Заботливый у нас Витя.

— Вот и я про то же. Заботушка наш, — усмехнулся Мажарин и со вздохом стал натягивать джинсы.

Выйдя из спальни, Сергей прикрыл за собой дверь, открыл Савину и зашел в ванную, чтобы умыться.

— Серёга, я Маринкины вещи принес. Машина у нашего дома, ключи в сумке, телефон тоже.

Вроде, ничего не потеряли.

— Хорошо. Вон на тумбочку положи, — кивнул Витьке за плечо, вытирая мокрое лицо полотенцем. — Чайник щелкни, кофе попьем.

Савин сам запер за собой входную дверь и прошел на кухню. От кофе он сейчас точно не откажется. Выскочил же из дома без завтрака.

— Вы как?

— Нормально.

— Слава богу. Блин, я ни черта не спал сегодня. Мне покрепче. А то не знаю, как работать сегодня буду, — попросил Витя.

Мажарин сыпнул ему в кружку три ложки кофе, себе сделал слабее. Поставил вазочку с печеньем и уселся, облокотившись на стол.

— О, привет, — обернулся Витёк на шарканье Маринкиных ног.

— Привет, Вить.

Сергей оттолкнулся от стола, и Марина села к нему на колени. Сделала горячий глоток из его кружки и виновато улыбнулась:

— Витя, извини меня за вчерашнее, пожалуйста.

— Да ладно, — легко пожал Витька плечом. — Поаккуратнее давай, а то у нас с Мажарой нервы не железные.

— Я знаю. — Обняла Серёжу за плечи и прижалась губами к щеке.

— Парочка, блин, — улыбнулся Савин, глядя на друзей. — Серый, а чего у нас только бабы бухают? Чё мы с тобой как трезвенники-язвенники, давай тоже нажремся.

— Давай. Нажремся.

— Поехали за город на выходных. Водочки возьмем, мяса.

— Не хочу водочки, давай винца.

— Винца так винца, — согласился Витя, делая последний глоток кофе и поправляя галстук.

— Поехал я работать. Созвонимся еще.

— Удачно отработать, — усмехнулся Мажарин и поднялся, чтобы проводить друга.

— Не издевайся. Сейчас дрыхнуть будете, мне бы так.

— Ты так не сможешь.

— Нет, я точно не смогу.

Пока Мажарин переговаривался с Витькой в прихожей, Марина взяла на себя смелость и пошарила у него в шкафу. Переоделась в футболку, жарко все-таки в толстовке. Надо какие-то вещи свои притащить, но потом. Сейчас ни о чем не могла думать, кроме мягкой постели. Кровать у Мажарина какая-то не такая. Только ложишься и засыпаешь, как подрубленная.

* * *

— Мариш… — голос Сергея мягко вырвал ее из зыбкого сна. Она повернулась на спину и открыла глаза. — По мне как будто танком проехались.

— Это не я.

— Я знаю, — улыбнулась посветлевшей улыбкой.

— Пойдем покушаем.

— Я только что ела.

— Это было в одиннадцать утра, а сейчас пять вечера.

— Пять? — удивилась. — Мажарин, ты мне что-то в еду подсыпаешь? Я ем и вырубаюсь.

— Виагру. Только, блин, не действует. Вставай. Без разговоров.

— Как строго.

— Я вообще деспот. Меня лучше не злить.

— Это я еще вчера поняла. У нас ужин?

— Примерно.

— А что мы есть будем? — Лениво пошла в гостиную и уселась перед телевизором.

— Карбонару, рубленный говяжий бифштекс и овощной микс.

— А-а, — посмотрела в широкую тарелку, — спагетти со сливочным соусом, котлета и овощной салат.

— Приятного аппетита, — засмеялся Мажарин ушел со своей тарелкой за рабочий стол.

— Я столько не съем.

— Ничего не знаю. Ты обещала меня слушаться.

— Точно обещала? — засмеялась Марина. — Это с похмелья было. А ты сам готовил?

— Нет, соседку попросил. — Поймал ее взгляд и тоже засмеялся. — Сам, конечно.

Маринка вздохнула, подогнула под себя ноги и взяла свою тарелку. В одиннадцать он точно так же разбудил ее и заставил поесть. Интересно, чем весь день занимался?

— А тебе на работу не надо ходить? — спросила Марина.

— Я уже на работе, — отозвался он, глядя в монитор.

— Да?

— Да.

— И с тобой опять нельзя разговаривать?

— Нежелательно.

— Почему?

— Работенка у меня довольно нервная, а болтовня меня отвлекает и раздражает. А если я буду раздражаться, я буду ошибаться, а ошибаться мне нельзя.

— Ясно, — проговорила Стэльмах, хотя ничего ей было не ясно. Кроме одного: когда Мажарин за ноутбуком, к нему лучше не лезть.

Ради бога. Без проблем.

Она бездумно уставилась в телевизор, монотонно жуя и ни о чем не думая. Потом отнесла свою тарелку на кухню, предварительно спросив у Сергея, не желает ли он чая или кофе.

Как он и просил, она принесла ему кофе с молоком, поставила кружку на край стола, но не удержалась — заглянула в монитор. Сначала нахмурилась, потом посмотрела Мажарину в лицо расширенными от изумления глазами.

Уловив ее удивление, он все так же, не отрывая взгляда от экрана, слегка улыбнулся.

— Ах, ты, проныра, — певуче протянула она.

Сергей поднял руки и взмахнул ладонями:

— Кыш, отсюда, кыш!

— У меня сейчас мозг рухнул. — Снова уселась на диван, так и не стерев с лица улыбку.

— Я представляю, — засмеялся, но быстро стал серьезным. — Так. Я еще часа два посижу, а ты пока можешь приводить себя в порядок. Потом гулять пойдем.

— Куда?

— Куда-нибудь. Просто на прогулку. Поели, поспали, теперь надо погулять. Проветриться. В ванной зубная щетка, халат, полотенце.

— Ты купил мне щетку, халат и полотенце? — удивилась, поставила свою кружку на журнальный столик, чуть не расплескав кофе, и побежала в ванную. Что-то там радостно проверещав, принеслась обратно и бросилась к Серёжке с поцелуями.

— Спасибо. — Крепко чмокнула его в губы.

— Не за что. Это ж мелочи. Халат всего лишь, а не шуба.

— Мажарин, шуба у меня есть и не одна. И они меня ни хрена не греют, скажу я тебе. Всё, работай. Я пошла в ванную.

Он не поймет ее радости, ни за что не поймет…

— Куда ты собрался в такую рань?

— На пробежку.

— Зачем тебе пробежка? У тебя только что был секс, можно не бегать. Столько же калорий потратил.

— Привычка. Хоть какое-то подобие упорядоченной жизни, а то и так живу, как придурок.

Работаю, когда все спят; гуляю, когда все работают.

Привычки делают из заурядных людей незаурядных личностей, понимаешь? А то буду просто очередной трахающейся сволочью.

— Да. А так будешь сволочью, которая потрахалась, теперь пойдет еще и побегает. — Марина села на кровати, прикрыла грудь одеялом и стала наблюдать, как Сергей одевается.

Весело рассмеявшись, он кивнул:

— Да-да, примерно так.

— Мажарин, как можно так жить? Ночью играешь на бирже, спишь по четыре-пять часов в сутки и днем носишься, как ненормальный, — улыбнулась Марина.

— Режим. Организм уже привык. Больше времени на сон мне не нужно. С ума буду сходить.

— Завтрак сделать?

— А ты умеешь? — поддел ее.

— Я ни хрена не умею, но постараюсь, — довольно кивнула Стэльмах.

— Давай. И пусть Мажарин падет жертвой твоих первых кулинарных потуг, — снова засмеялся и надел бейсболку.

Марина протянула к нему руки, пошевелила пальцами, подзывая. Сергей склонился и поцеловал ее в губы.

— Кашу хочу кукурузную.

— О, господи, сейчас будет мне испытание.

— На профпригодность.

— Не ходи. Вон, дождик капает, — поморщилась, уговаривая, конечно, больше для провокации.

— Пофиг. Надо.

— Ладно, иди. Я пойду разрушать твою кухню.

Сергей ушел. Маришка резво соскочила с кровати и пошла умываться.

Она снова потеряла сон. Но теперь по другой причине — не от нервного перенапряжения и бесконечных переживаний. Не могла спать, если Мажарин бодрствовал.

Дома Маринка уже три дня не появлялась. За вещами не поехала. Вызвонила Нинку, прошвырнулась с ней по магазинам и купила себе самое необходимое. На первое время хватит, а там видно будет. Егор пару раз звонил. Пьяный был, кажется. Она заверила, что с ней всё нормально, и он успокоился. Наверное, потому что мило с ним разговаривала, чтобы не злить и не провоцировать. Может, хоть немного даст ей пожить спокойно.

Очень хотелось. Пусть и сидели глубоко еще страхи и волнения, но такого умиротворения в душе, как сейчас, Марина давно не испытывала.

Мажарин, конечно, поржал над ней, знал, что готовить она не умеет. И это правда. Но с кашей она точно справится. Еще омлет сумеет пожарить и яичницу. А так придется Серёге и дальше самому себе котлеты жарить, тут она не помощник. Не то чтобы руки, как говорится, не из того места, просто никогда не стремилась научиться. У них в доме всю жизнь домработница, а для Егора готовить не хотелось принципиально.

Пока думала о своей дрянной жизни, сварила Мажарину кашу. Для него она с удовольствием. Для него вообще приятно что-то делать. Он благодарный, отзывчивый какой-то. Теплый. Думала, что в жизни так не бывает, чтобы всё в человеке нравилось. Всё. Без раздумий, без сомнений.

Когда смотришь в глаза и не можешь взгляд отвести; слушаешь и не хочешь, чтобы замолкал; обнимаешь и не можешь отпустить. Улыбается он — смеешься тоже, хочешь, чтобы поближе был. На два часа уйдет в спортзал — душа не на месте. Никакие великие основания для этих ощущений не нужны, сами по себе чувства возникли. И жили, и крепли.