— Женя, блять, я, по-моему, задал вопрос! — начал кипятиться он.

Она недобро сузила глаза, подбоченилась и выдала:

— А я что, обязана отвечать?

Сказать, что он был удивлен таким ответом, не сказать ничего. А потому, на миг замолчал.

— Ладно, не парься, — бросила она, покидая кухню, — сама разберусь.

Нацепила кроссовки, накинула куртку и, забрав свои вещи, вышла из квартиры, аккуратно закрыв за собой дверь.

38


— Женька, да что с тобой такое? — проносясь с заказом мимо меня, воскликнула Катя. — За пятым столиком уже десять минут ждут, когда ты подойдешь.

Я спохватилась и побежала принимать заказ.

Что со мной такое? Что со мной такое? Да Макаров Богдан — вот, что со мной такое! Прошло семь дней, а от него ни слуху, ни духу. Может, зря я ему нахамила? Он же ничего такого не спросил. Обиделся, наверное. И тут же одергиваю себя. Обиделся? Макаров? Да ему такое слово не знакомо. Он может только злиться. Но обижаться? Нет. Это уж точно не про него.

О том дне я никому не рассказала. Даже Зое. Подруга же удивлялась и радовалась затишью в нашей войне с Макаровым. Я только равнодушно пожимала плечами и скрывала свои эмоции за корпением над учебниками и подготовке к семинару по праву.

Прошло семь дней с того потрясающего дня. С того момента, как я покинула его квартиру. А я до сих пор чувствовала прикосновения его рук к своей коже. До сих пор ощущала вкус его губ на своих и мягкость языка. До сих пор помнила его мятное дыхание. А от воспоминаний того, что Богдан вытворял со мной в постели низ живота сводило судорогой, заставляя резко сводить ноги вместе. Мда, еще немного и это рефлекторное движение начнут замечать окружающие. Я слышала о таком от подруг, читала в книгах, видела в фильмах. Но о таком ли? Мне кажется, что именно такого искрометного секса не может быть ни с кем, кроме него.

Я была благодарна. Правда, благодарна. За то, что показал, как это может быть. За то, что дал прочувствовать. И я хотела повторения. Очень хотела. Но Богдан перестал появляться. Наверное, он, действительно, поспорил на меня с кем-то из своих кзмщиков. Но даже, если это так, я не чувствую какой-то обиды или унижения. Ничего кроме наслаждения мне этот спор не принес. Но есть факт — он выиграл, а потому и не появляется больше.

Однако, нет, я вру! Мне обидно. Но не от того, что помотросил и бросил. А обидно от того, что этого больше не повторится. Я адекватная девочка и понимаю, что общего у нас только то, что мы учимся в одном заведении. На этом все. Я не витала в облаках, выстраивая воздушные замки, я не шла под винец с ним и не рожала кучу Богданчиков. Нет. Я даже с ним не встречалась и не сидела на заднем ряду в кино, нежно держась за руки, и, кормя друг друга вредным попкорном. В своей голове я довольствовалась малым — одной встречей наедине, или двумя, или даже… Спокойно! — тут же обрываю себя. — Остановимся на одной. Нельзя быть жадиной! Я не жду похвалы за свой такой рациональный странный подход, я не желаю слушать обвинения в том, что мое желание слишком пошлое. Но я ведь имею право тихонечко, про себя, лелеять такую малость?

Пару раз видела Дана в университете. Но он или не замечал меня, или делал вид, что не замечает. Даже, если бы я хотела подойти к нему, не было ни единого шанса это сделать. Парень всегда был в окружении своей свиты. Да бог с ним свита. Бог с ним игнорирует. Но инцидент, произошедший сегодня утром, выбил почву из-под ног.

Я неслась по коридору на очередную лекцию, когда мои глаза четко выцепили парочку, что стояла подле окна. Богдан оперся о подоконник, а меж его разведенных ног, прижавшись, стояла Ливанова. Я замерла, создавая помехи движению в плотно запруженном студентами коридоре. Меня пару раз толкнули, но, кажется, я даже не почувствовала этого. Да и какое там, если мои глаза фокусировали деталь за деталью, передавая факты вспышками в мозг. Милана стоит меж его разведенных ног, прижимаясь всем телом. Что-то говорит Макарову, улыбаясь своей мягкой улыбкой. Он отвечает, а она, качая головой, смеется. Вот она поднимает руку и убирает выбившуюся прядь волос с его лба. А он…он обнимает ее одной рукой за талию. Все ясно. Милана неоднократно пыталась предупредить о характере отношений Дана с девушками. Надо было ее слушать. Она его девушка. А я…я так…я была всего лишь спор, всего лишь на один раз. Очнулась от сильного толчка в плечо, от чего книга и две тетрадки из моих рук вылетают и с диким грохотом падают на пол. Может, конечно, про грохот мне и показалось, но ощущение было именно такое.

— Чего встала по-середине? — недовольно пробурчала виновница оказии, поправляя сумку на плече. Но не остановилась и помчала дальше по коридору.

Я быстро присела на корточки, собрала вещи, а, когда выпрямилась, столкнулась с его взглядом. Его сумасшедшие наглые черные глаза буквально сверлили меня. Он не улыбался, смотрел тяжело, внимательно. Какого результата он хотел добиться, гипнотизируя меня, я сказать не могу. Однако, одно то, что, рассматривая одну девушку, все еще продолжает обнимать другую, явно говорит о наплевательском отношении и ко мне, и к тому, что у нас было.

Осознание этого факта, неприятно болезненно резануло. Хотя, глупо было бы расчитывать на то, что он днями и ночами молится на мой портрет. Как бы вы не были готовы к подобному повороту событий, сколько бы раз не уверяли себя, что вы в курсе, что это всего лишь на один раз, а на большее не претендуете — вы все равно не останетесь равнодушными к подобному отношению.

Я отвела глаза и, нацепив безэмоциональную маску, двинулась дальше по коридору, стараясь не смотреть на него.

Даааа…кажется, я начала понимать, что имели в виду девочки, когда рассказывали о бывших однодневных пассиях Макарова, которые сохли по нему и не давали прохода, атакуя при каждом удобном случае. Интересно, у него со всеми такой секс? Со всеми он такой нежный? Конечно, да, — тут же одергиваю себя. — Вон, и Ливанова, словно масло тает в его руках. Что уж говорить о простых смертных?

Я старалась не думать о нем и о его зазнобе. Я не думала о них, когда сидела на парах. Я не думала о них, когда шла в столовку. Я не думала о них, когда нехотя впихивала в себя сосиску с макаронами. Я не думала о них…

— Жень, с тобой все в порядке? — вторгся в мои мысли голос Зои.

— Что? — подняла на нее глаза. — Да. Почему спрашиваешь?

— Я тебе тут уже как десять минут вещаю о сегодняшнем вечере, а ты не реагруешь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- А, что вечером? — нахмурилась я от того, что вновь выпала из реальности.

— Караоке. Вечером мы с ребятами собрались в караоке, — немного устало повторила подруга.

Караоке я любила. Очень любила. Не то, чтобы я была профессионалом, но подруги утверждали, что пою я весьма не дурно.

— Прости, Зой, — качаю головой. — Но у меня сегодня работа.

— Так, после, — продолжает настаивать девушка.

— Не думаю, что у меня будут силы.

Хотя правильней было бы сказать "желание". Не думаю, что у меня будет желание. Настроение находилось на уровне плинтуса.


— Женьк, а Женьк, — перехватил меня Петя, когда вечером я взмыленная пробегала мимо него с подносом, спеша к очередному столику.

— Петь, если ты по поводу караоке, я тебе уже все сказала, — быстро ответила и унеслась.

Зоя все-таки задалась целью меня высвистать. Для пущего убеждения в кафе она подтянула тяжелую артиллерию — Мишку и Петьку. Уселась за столик и принялась конючить. По-другому я это назвать не могу.

— Ну, Жень, пошли. Будет весело! Хватит уже. Как улитка ползаешь, тудым — сюдым.

— Как улитка? — удивленно уставилась на нее.

— Ну да. Тащишь на себе свой домик, работа — универ, универ — работа, замкнулась. Тебе явно требуется перезагрузка. Так ведь и выгореть можно.

— Не говори ерунду. Я просто устала. У меня завтра выходной. И есть искреннее желание завалиться в кровать и вырубиться суток так на трое, — усмехнулась я. — Погодите, я сейчас, — и оставляя Петю, Мишу и Зою, поспешила к другому столику принять заказ. Через пару минут вновь вернулась к ребятам.

— Нет, Швед, так не пойдет, — продолжил прерванный разговор Петя. — С ума сошла? Выспаться. На пенсии выспешься. Так что идешь с нами.

— Да я с такими друзьями до пенсии не дотяну, — проворчала я. — Сто процентов, скопычусь за день до выпускного.

— Ты говоришь, как моя бабушка, — засмеялся Мишка.

— Даааа, пошел-ка я в хозяйственный, — подхватил Петя, качая головой.

— В хозяйственный? Зачем в хозяйственный? — озадаченно уставилась на парня.

— За совком и веником, — помолчал, а потом вздохнул и с сочувствующей миной продолжил. — Как же ты иначе будешь песок подбирать, что сыпется из тебя тоннами?

И за столом раздался громкий хохот.

— Да ну тебя, — еле отсмеявшись, я толкнула парня в плечо, а он схватил меня за руку, потянул на себя, заставляя присесть на диванчик рядом с ним.

— Петь, мне нельзя, — шикнула я, озираясь по сторонам.

И в этот самый момент замерла, столкнувшись с насмешливым взглядом темных глаз.

39


Богдан собственной персоной. Он сидел в углу за столиком номер семь.

Когда? Как? Как я пропустила его приход? По закону подлости или всемирного тяготения сегодня этот стол закреплен за мной.

Компанию Макарову составляла Ливанова, Ветров и еще какая-то девушка. Вроде, знакомая. Но, где я могла ее видеть, так и не вспомнила.

Улыбка сползла с моего лица. Я освободилась от хватки Пети, поднялась и направилась к Кате, чтобы попросить обслужить Макарова и его компанию.

— Жень, ты с ума сошла? У меня за десятым бардак. Лопают, как не в себя, и все время меняют заказ. Давай, давай, — на ходу пожаловалась Катя и, не давая шанса ответить, ринулась к следующим посетителям.

Несколько раз глубоко вздохнув, я нацепила фирменную улыбку и двинулась принимать заказ у столика номер семь.

— Добрый вечер! Вы готовы сделать заказ? — выдала заученную фразу, не поднимая глаз от блокнота.

— Жень, ты чего? — удивленно уставился Макс. — Привет, киса!

— Привет, Макс, — поправилась я, подняв на него глаза, игнорируя всех остальных.

— А с остальными здороваться не надо? — влезла Ливанова.

— Я поздоровалась, как только подошла, — парировала. — Я на работе сейчас, — кивая на блокнот, выдала очевидное.

— Ну да. Мы видели, как ты только что «работала» с Федоровым, — хмыкнул Богдан и наконец-то опустил глаза в меню.

Я решила проигнорировать этот выпад.

— Вы готовы сделать заказ? Или мне подойти позже?

— Я готова, — отозвалась девушка, имя которой я не знала. — Мне, пожалуйста, эклер с шоколадной крошкой, «Черную вдову» и мятный чай.

Я кивала и записывала.

— Мне… — начал Ветров.

— Да, и стакан воды без газа и льда, с лимоном, — перебила его все та же девушка.

— Ты не лопнешь, деточка? — хмыкнул Ветров.

— А ты налей и отойди, — строчками из рекламы ответила та.

— Мне то, что, — пожал плечами. — Лопай, лопай. Дай бог, тебя разнесет, и ты перестанешь влазить в лифт.

— Ха! Ветров, если что, грузовой есть. Так что заткнись и делай заказ. Девушку задерживаешь.

— Доиграешься, Павлик. Вымою тебе рот с мылом.

Я не сдержалась и издала смешок, потому как тут же вспомнила «печенье», что с «любовью» и «нежностью» презентовала Макарову, но как оказалось не только ему.

Четыре пары глаз тут же уставились на меня.

— Я…эм… простите.

— Мне «Наполеон» и американо, — услышала голос Богдана.

Не поднимая глаз от блокнота, кивнула и сделала запись.

— Мне тоже самое, — буркнул Макс.

— Это все? Или еще что-то будете заказывать? — окинула глазами компанию, стараясь не смотреть на парня с темными глазами.

— А мне, дорогуша, улунг принеси, — я подняла взгляд на Милану, которая в тот же миг взяла под руку Макарова. На мгновение мой взгляд замер, но я быстро опомнилась, взяла себя в руки, сделала запись и, кинув «спасибо за заказ», поспешила удалиться.

И только, когда отошла от столика и передала список за стойку, поняла, как внутри все ходит ходуном от нервного перенапряжения, как предательски трясутся руки. Прикрыла глаза и помассировала пальцами переносицу, стараясь вернуть спокойствие.

— Жень, все в порядке? — подлетая к стойке, поинтересовалась Катя, внимательно вглядываясь в мое лицо.

Я покачала головой.

— Это все из-за седьмого столика, да? — оглядываясь, спросила она. Я молчала. — Вон, как парень на тебя пялится. А он ничего, — тут же протянула она мне на ухо, кокетливо посмеиваясь.