Марша Кэнхем - Меч и роза

– Все это мы уже слышали, – без обиняков заявил лорд Джордж, – несколько месяцев назад. Но где же подмога? Где пушки, которые так усердно обещает нам Людовик?

– Мне доподлинно известно, что в Кале тридцать тысяч солдат ждут сигнала, чтобы переправиться в Англию!

– Момент, когда следовало подать этот сигнал, давно прошел, ваше высочество. Даже десятка судов и нескольких тысяч человек экипажа было бы достаточно, чтобы помешать Камберленду и его армии переправиться через Ла-Манш. Они надолго застряли бы во Фландрии. Нет, сэр, больше мы не можем рассчитывать на пустые обещания французов. Они оказались миражом – как и тысячи преданных якобитов, которые, как мы надеялись, присоединятся к нам, едва мы перейдем границу.

– Они еще появятся! Они придут! – Раскрасневшись от гнева, принц ударил кулаком по столу. – Неверие – вот что нас губит! Нам недостает только желания поверить в себя и в то, что мы способны добиться всего, что пожелаем! Господи, мы просто не можем пойти на попятный! Лондон и английский престол станут нашими, надо лишь протянуть руку! А если мы повернем обратно, значит, мы сражались зря.

– Нет, не зря, сэр, – спокойно возразил Лохиэл. – Мы отвоевали Шотландию. Отвоевали право привезти на родину нашего короля Якова, вашего отца.

– Ради чего? Чтобы он увидел позорное отступление своей армии? Узнал, как англичане обливают нас презрением, видя, как мы струсили, когда победа была уже близка?

– На совете в Манчестере было решено отступить, если мы так и не дождемся поддержки со стороны англичан.

– Это вы так решили, сэр! – выкрикнул принц, указывая пальцем на лорда Джорджа. – Но не ваш принц! Ему приходится умолять о поддержке – несмотря на то что он рассчитывал на преданность своих сторонников. Но он столкнулся с предательством и бунтом, спорами, ложью, раздорами – а ведь он верил своим соратникам, людям, на которых возлагал надежду его отец, их король! Где же преданность, в которой вы торжественно клялись? Где отвага, которую вы показали при Престонпансе? Где ваша гордость?

В комнате воцарилось мрачное молчание. Со своего места Алекс видел, как в глазах каждого присутствующего отражаются противоречивые чувства. Принц задел горцев за живое, что успешно проделывал уже не в первый раз, прекрасно зная, что подобный вопрос для шотландца – все равно что удар перчаткой по лицу. Одни горцы сидели неподвижно, надувшись от негодования, другие осторожно переглядывались, третьи напряженно искали выход.

– Мы могли бы уйти в Уэльс, – осторожно предложил герцог Пертский. – Сэр Уоткинс-Уинн предложил нам помощь в обороне границы.

– И вы ему верите? – презрительно осведомился лорд Джордж.

Ардшиэл хмыкнул:

– Кто может поручиться, что он сдержит слово и дойдет вместе с нами до Лондона? Кто скажет, долго ли он пробудет на нашей стороне, если Камберленд предложит ему более выгодную сделку? Если мы попадем в ловушку в Уэльсе, нас всех перебьют, как цыплят в корзине!

Большинство вождей согласно закивали. Прозвучал лишь один-другой гневный возглас, да и то для того, чтобы убедить принца в преданности. Александер с досадой заметил, что возмущались в основном чужаки – в том числе и О'Салливан, французские офицеры, жаждущие поживы, но равнодушные к политике. Они-то могли обсуждать стратегию и тактику, не беспокоясь о том, как они отразятся на жизни их близких. Эти люди не рисковали жизнью, их никто не смог бы обвинить в измене. В этой стране у них не было ни собственности, ни жен, ни детей – значит, даже поражение не означало для них нищету. Зато преданности принцу им было не занимать, а поскольку они знали, что им нечего терять, то и настаивали на осуществлении самых дерзких планов.

С другой стороны, шотландские вожди могли дорого поплатиться за поражение принца. Они настоятельно советовали отступать, потому что не желали зря терять воинов, а теперь, когда с трех сторон приближались огромные s армии, бессмысленных потерь было не избежать. Они не боялись сражаться и умирать, но не выносили бесцельных, никчемных жертв.

– Джентльмены, – Чарльз успел успокоиться, приглушить гнев, и в его карих глазах засветилось отчаяние, – я предлагаю вам как следует подумать. Спросите совета у своего сердца, поговорите друг с другом, и если... вы не передумаете... если сочтете, что успех недосягаем, то... то я... буду вынужден согласиться с вами. Но я умоляю – походите по лагерю, – в его глазах блеснули искры надежды, – послушайте, как поют ваши воины, посмотрите, как они настроены. Они рвутся в бой, дрожа от нетерпения! Им хватит смелости, чтобы победить любого врага, если мы им позволим! Поверьте в своих людей. Поверьте в себя!

Обведя присутствующих ясным взглядом, принц выпрямился и деревянной походкой направился к двери. О'Салливан поспешил за ним, чуть не опрокинув стул, его примеру последовали Шеридан и Джон Меррей из Броутона. Их проводили презрительными взглядами, зная, что они постараются заверить принца: ни о каком отступлении не может быть и речи, а они всей душой преданы ему. Значит, виновник бунта – лорд Джордж.

– Какая разница? – устало спросил генерал, когда Лохиэл открыто заявил, что виноватым окажется он. – Лишь бы спасти людей, пока еще есть время. Если он решит продолжить поход, надо выступить сразу же, чтобы застать Камберленда врасплох. Если он согласится отступать, действовать тоже следует немедленно, пока не подоспел Уэйд... – Он помолчал и впервые с горечью заговорил о необоснованных подозрениях принца: – Если мы будем наступать, мой отряд пойдет в авангарде. Если решим отступать, а я молюсь, чтобы он все-таки образумился и согласился, мой отряд Атоллов будет замыкать колонну и прикрывать остальных. Это окончательное решение, менять его я не намерен.

Алекс выступил вперед, глядя генералу в глаза:

– Сэр, в любом случае нам необходимо точно знать местонахождение и планы правительственных войск.

Лорд Джордж одобрительно кивнул.

– И вы знаете безумца, который согласится выяснить и то и другое?

– Даже двух, сэр. Мы с Маккейлом сможем отправиться в путь через час. Дайте нам десяток солдат из манчестерского полка – англичан, знакомых с окрестностями и не вызывающих подозрений, и мы соберем все сведения.

– Вы понимаете, чем вы рискуете?

– Да, и еще понимаю, чем рискуем все мы, если будем действовать наугад. Что касается вашего последнего решения, сэр, то лично я командую пятью дюжинами воинов, которые движутся довольно медленно. Мы сочтем за честь, если вы позволите присоединиться к вашему отряду – по крайней мере пока мы не доберемся до границы.

Лорд Джордж оглядел рослого черноволосого горца с усталой усмешкой и сожалением. Будь у него тысяча таких мужчин, как Александер Камерон, ему не пришло бы в голову отступать.

– Берите столько людей, сколько понадобится, и... передайте мои искренние извинения капитану Маккейлу. Насколько я понимаю, сегодняшний день он намеревался провести иначе.

Кивнув Лохиэлу, Алекс выскользнул из комнаты. В поднявшемся шуме Лохиэл коротко переглянулся со Струаном Максорли, тот понимающе кивнул и последовал за Алексом.

Алуин провел кончиком длинного пальца по нижней губе жены и улыбнулся, с трудом удерживаясь, чтобы не закричать от счастья во весь голос. Глаза Дейрдре были закрыты, на ресницах дрожали слезы, лоб и виски усеяли капельки пота, влажные волосы блестели в неярком утреннем свете.

Внимание Алуина ненадолго привлек стук копыт во дворе, но он тут же забыл о нем, благоговейно глядя на влажные полные губы Дейрдре. Наклонившись, он нежно поцеловал их и услышал ответный вздох.

Дейрдре чувствовала на своем лице пристальный взгляд мужа. Ее тело по-прежнему горело снаружи и внутри, дыхание только начинало выравниваться, ей едва хватило сил, чтобы ласково погладить мужа по щеке.

– Ты понимаешь, какое счастье ты мне подарила? – спросил он, прикасаясь губами к ее ладони. – А я до сих пор боюсь, что сейчас проснусь и увижу, что лежу на холодной земле, завернувшись в плащ.

Дейрдре улыбнулась, до сих пор не веря, что сумела завоевать любовь такого человека, как Алуин Маккейл. Несмотря на его признание в Блэкпуле, она не считала себя достойной Алуина. Он объездил полмира вместе с Александером Камероном, видел королей и королев, жил среди аристократов Европы!

Вспомнив про обручальное кольцо, Дейрдре вытянула руку, любуясь приобретением.

– Когда я застала мистера Камерона в спальне моей госпожи, я не поверила глазам. А вчера, когда я увидела, как ты скачешь к дому, сердце чуть не вырвалось у меня из груди! – Она порывисто обняла Алуина. – Я люблю тебя, Алуин Маккейл. И буду любить, пока дышу.

– Любимая... – прошептал он, приникая к ее губам. – Моя жизнь...

Дейрдре тихо застонала, почувствовав, что он опять оживает в ней.

– От меня не так-то просто отделаться, – улыбнулся он, начиная размеренно двигать бедрами.

Дейрдре снова застонала, качая головой. Счастье ошеломило ее. Впервые в жизни она ощущала такую удовлетворенность и радовалась тому, что принадлежит мужу.

Она содрогалась от резких повторяющихся ударов его плоти, в ней быстро вскипала страсть. Казалось, дрожь уже достигла предела, но она продолжала нарастать, Дейрдре обдавало то жаром, то холодом, мышцы сжимались, она выговаривала его имя, волны экстаза сменяли одна другую так быстро, что она не успевала перевести дух, взлетая на гребни, стремительно спускаясь с них и молясь о том, чтобы когда-нибудь научиться доставлять мужу хотя бы десятую долю такого наслаждения.

Если бы она осмелилась спросить, то узнала бы, что ее мечта уже сбылась. Она услышала бы, как его поглотила яростная страсть, сжала, словно тисками, ошеломила, пробудила в нем решимость стать идеальным возлюбленным, мужем и другом.

Задыхаясь и обливаясь потом, они сплелись воедино и лежали неподвижно, пока негромкий, но настойчивый стук не прервал их блаженную полудрему.

– Маккейл! – послышался знакомый баритон. – Ты не спишь?

Алуин вздохнул и спустил ноги с постели. Через несколько минут пол перестал покачиваться под его ногами, но он успел больно ушибить палец ноги и чертыхнуться. Дейрдре тихо засмеялась, Алуин оглянулся на нее, убедился, что она укрылась простыней, и приоткрыл дверь.

Еще раз он чертыхнулся, увидев, что Алекс стоит спиной к двери. Но как только Алекс обернулся, Алуин увидел, как нахмурены его брови, и насторожился.

– Сколько? – коротко спросил Алуин.

– Пять минут. Поверь, мне очень жаль, – произнес Алекс. – Я не потревожил бы тебя, если бы не крайняя необходимость.

Алуин кивнул:

– Я сейчас.

Алекс выглянул в коридор, посмотрел на дверь спальни Кэтрин, и Алуин устыдился своей досады при виде беспомощности на лице друга.

– Что с тобой?

– Не знаю, что сказать ей, Алуин. Если я зайду в комнату, боюсь, выйти я уже не смогу.

За спиной Алуина послышался шорох льняных простыней, прохладная ладонь Дейрдре легла ему на руку. Приподнявшись на цыпочках, она посмотрела на Алекса поверх плеча мужа.

– Дейрдре... мне очень жаль... – неловко произнес Алекс. Побледнев, она вцепилась в руку мужа.

– Вы... вернетесь?

– Не знаю. Честное слово, не знаю.

– Понятно... – Она побледнела еще сильнее. – Вы уже заходили к миледи?

– Нет, я только...

– Если хотите, я все объясню ей, – шепотом предложила Дейрдре. – Так будет легче... вам обоим.

– Но я не могу уехать, не попрощавшись. Она никогда меня не простит.

Дейрдре прочла неприкрытую боль в его глазах, у нее заныло сердце.

– Непременно простит. Поначалу рассердится, даже разозлится, но потом успокоится и поймет, что вы поступили правильно. Но гнев поможет ей пережить самые страшные минуты. Сэр, послушайтесь моего совета, не лишайте ее счастья.

Алекс подумал и согласно кивнул:

– Чем позже она узнает, что я уехал, тем лучше. Может, к ночи мы успеем вернуться... – Он умолк, понимая, что их шансы вернуться в Роузвуд-Холл ничтожны. Алуин уже одевался, Алекс собирался уйти, чтобы дать другу провести с женой еще несколько минут, но перед уходом взял Дейрдре за ледяные ладони. – Скажи ей, что я вернусь. Даю слово чести – я вернусь к ней.

– Скажу, – пообещала Дейрдре со слезами на глазах. Алуин подошел к порогу, заканчивая одеваться и затягивая ремень.

Дейрдре с криком обернулась к нему и прижалась к его груди. Алуин крепко обнял ее, с трудом сдерживая слезы и понимая: если он не уйдет сейчас же, то не уйдет вообще.

– Я люблю тебя, – хрипло пробормотал он. – Я приеду за тобой, как только смогу.

– Будь осторожен, – взмолилась она. – Берегите друг друга.

Целуя ее, Алуин ощутил солоноватый привкус слез, который преследовал его, даже когда Роузвуд-Холл остался далеко позади.

Кэтрин проспала почти весь день. Она ненадолго пробудилась, услышала, что кто-то ходит по комнате, разводя огонь в камине, счастливо вздохнула и снова погрузилась в сон. Дейрдре выругала себя за то, что уронила полено. Она уже давно в тревоге ждала, когда Кэтрин проснется, сядет и начнет задавать вопросы, и потому вздохнула с облегчением, убедившись, что ее хозяйке сегодня особенно сладко спится. Возможно, к тому времени, как Кэтрин захочет встать, их мужья уже вернутся.