«Жил на свете великий король, – так начинала рассказчица. – Долгие годы он мудро и справедливо правил своей страной, пока не женился на злой женщине. Она была красавицей, но до предела самолюбивой и эгоистичной и восстановила короля против всех, кто раньше помогал ему. Она хотела его падения. Наконец злая королева умерла, но даже умирая, не рассталась со своими злодейскими замыслами. Она похитила волю короля, и он стал слишком слабым, чтобы править страной и заботиться о своем народе. Держава распалась, голод и страх воцарились на земле».

«Но у этой истории будет счастливый конец, – обещала Эсилт. – Однажды король снова женится. Его новая супруга будет доброй и хорошей, она заслужит его любовь и уважение и вернет ему былое могущество. Чувствуя ее поддержку, король обретет все, что некогда потерял, и станет миг сильнее, чем прежде. Когда-нибудь он будет править всей Британией, и для целого Острова настанет пора процветания».

Это была чудесная сказка, и маленькой девочке очень хотелось верить в ее счастливый конец. Лишь много времени спустя Эсилт дала королю имя, и еще позднее она призналась, что этот несчастный владыка – ее собственный повелитель, ее младший брат.

Рианнон встряхнула головой. Она и не думала, что может стать невестой такого могущественного человека. Сама она была маленькой, застенчивой и, как часто напоминала ей Нарана, слишком бледной. Действительно, большинство бригантских женщин были на целую голову выше Рианнон, а их пышные бюсты и бедра куда сильнее соблазняли мужчин, чем худенькое тело принцессы. Скорее всего, Мэлгон Великий будет разочарован. Он даже может потребовать дополнительных войск в качестве приданого за такую худосочную невесту. И тогда отец рассердится и станет обвинять во всем ее.

Эта мысль огорчила бедняжку. Она выросла здесь, в этих северных лесах, у нее есть определенное положение в отцовском племени. Как единственной дочери Фердика, принцессе, ей оказывались известные почести. По крайней мере, она обладала свободой. Покуда она не делала ничего, что вызвало бы гнев мачехи или неодобрение отца, она могла жить, как ей заблагорассудится.

А теперь придется покинуть родину и выйти замуж за чужестранца. Она расстанется со знакомыми ей густыми лесами и каменистыми пастбищами. Жизнь ее бесповоротно изменится. Рианнон знала, что жена имеет меньше прав, чем незамужняя женщина. Жена принадлежит своему мужу и считается его собственностью, почти как вещь. Позволит ли ей будущий супруг бродить по лесу и врачевать душу, уединяясь среди густой листвы?

Дурное предчувствие охватило Рианнон. Она поежилась. Неподалеку чирикнул зяблик, и девушка выглянула из своего укрытия. Невысоко над головой, на ветке, она увидела маленькую пичужку, которая самозабвенно и весело заливалась песней о прелестном и теплом весеннем деньке.

– Почему? – спросила птичку Рианнон, – почему жизнь так несправедлива? Почему я не могу быть так же свободна, как ты?

А птица продолжала петь. Принцесса снова прислонилась к мягкой, трухлявой древесине. «Насколько лучше быть лесной пичугой, чем женщиной, – подумала она, – женщиной, пойманной в силки честолюбивых замыслов собственного отца».

Глава 2

– Неприятель! – кричал на бегу худенький юноша, быстро приближаясь к упражнявшимся на тренировочной площадке воинам. Наконец он остановился перед темноволосым мужчиной, который возвышался над остальными почти на целую голову, быстро поклонился ему и судорожно сглотнул, прежде чем заговорить, – Их там трое, милорд. Элери говорит, они похожи на иностранцев.

Высокий человек удивленно приподнял брови:

– Иностранцы? И это все, что сказал Элери?

Мальчик смахнул струйку пота со своей грязной щеки.

– Я сам их видел. Они приближались по прибрежной дороге. Трое рыжих мужчин в ярких одеждах. Может быть, ирландцы?

Мэлгон Великий посмотрел сверху вниз на нетерпеливого гонца и покачал головой:

– Эти появляются с моря, а не верхом на лошадях по северной дороге. – Он перевел взгляд с мальчика на здоровенного широкоплечего воина, стоявшего рядом, – Что ты об этом думаешь, Бэйлин?

– По описанию похожи на бригантов, – отозвался богатырь и нахмурился. Его карие глаза выражали озабоченность, – Но что им могло здесь понадобиться? Уже много лет у нас с ними нет никаких отношений.

Друзья обменялись задумчивыми взорами, и Мэлгон вновь обратился к юному посланцу:

– Возвращайся в Диганви и скажи Элери, чтобы вежливо принял иноземцев, но постарался подольше не впускать их в крепость. Я сам желаю узнать об их намерениях, прежде чем приглашать гостей к своему очагу.

Отрок быстро кивнул и поспешил удалиться. Мэлгон подал знак собравшемуся вокруг него воинству, и люди сразу же стали готовиться к возвращению.

У ворот деревянной крепости Мэлгона ожидали три всадника. Их кони старых романских кровей были на добрых полдюжины ладоней выше, чем кимрские лошадки местной породы, и с легкостью несли на себе высоких, крепких воинов. Двое из приезжих обладали темно-рыжими шевелюрами, похожими на мех лисицы. Длинные локоны третьего отливали золотом.

Тот, чьи волосы были светлее, спешился и пошел навстречу, чтобы приветствовать короля Гвинедда. При виде ярких пледов, составлявших часть одеяния приезжих, подозрения Мэлгона подтвердились. Ярко-красный и зеленый, – конечно, это королевские цвета Фердика ап Кунедды, владыки бригантов, много лет назад вступившего в заговор с целью свержения Мэлгона. С тех пор меж ними установилась вражда.

– Добро пожаловать. – Король развел руки в стороны, желая показать, что при нем нет оружия. – Мы приглашаем вас как добрых гостей разделить трапезу и насладиться нашим гостеприимством. Если не ошибаюсь, вы из Земли бригантов. Что привело вас в Гвинедд?

Приезжий улыбнулся, и под его золотисто-рыжими усами блеснули здоровые белые зубы.

– Благодарим за радушный прием, владыка Мэлгон. Вы очень проницательны, поскольку мы и впрямь прибыли из Манау-Готодин, земли бригантов. Мое имя – Ахлен. – Тут ни показал на своих спешивающихся спутников: – А этих людей зовут Уриен и Брихон. Мы привезли тебе поклон от короля Фердика.

– Что надо от меня Фердику? – резко проговорил Мэлгон. После того как обмен приветствиями состоялся, он больше не чувствовал необходимости скрывать свое недоверие к гостям.

– Мы с радостью сообщим о цели нашего приезда, когда соберутся все люди из вашего клана.

Мэлгон, прищурившись, разглядывал гостей. Ему совсем не нравилась идея выслушивать неизвестно что перед общим собранием, на котором будут присутствовать и слуги, и женщины, и рабы. А Фердик способен на всякие штучки. Никогда нельзя предугадать, что за хитроумный план созрел у него в голове. Лучше бы поговорить с этими послами наедине.

– После совместной трапезы и небольшого отдыха мы встретимся с вами на совете. Там вы сможете передать мне ваше сообщение, – ответил Мэлгон.

Бриганты вежливо поклонились. Пусть король слегка изменил их планы, по крайней мере он и не отказался от разговора с ними.

Мэлгон со свитой присоединился к гостям за обильным дружеским ужином, состоявшим из семги, вареных угрей и баранины. Разговор касался ничего не значащих вещей вроде погоды, запасов продовольствия на зиму и последних известий об их общих врагах – пиктах и ирландцах, – но никто и словом не обмолвился о цели визита. После трапезы Мэлгон, его ближайшее окружение и трое бригантов удалились на совет. Король закрыл дубовую дверь и жестом предложил собравшимся рассаживаться вокруг массивного стола.

– Итак, – начал он, занимая свое место на одной из скамей, – что понадобилось от меня Фердику после стольких лет ссоры?

Ахлен, явно назначенный главой посольства, заговорил:

– Король Фердик желает забыть ваши с ним разногласия и возобновить дружеские отношения между бригантами и Кимрами.

Мэлгон был настолько изумлен, что не сразу нашел слова для ответа. Он, правда, готов был к каким-нибудь льстивым заверениям со стороны своих северных соседей, но уж никак не ожидал такой наглости. Человек, которого он ненавидел и которому не доверял в течение стольких лет, теперь явно искал в его лице союзника. Он, что же, сошел с ума?

Мэлгон ответил со всем презрением, какого заслуживало столь нелепое предложение:

– То, чего хочет Фердик, совершенно невозможно. Ваш король показал себя предателем и лжецом. Я не стану с ним связываться.

От резких слов кимрского вождя сидевшие вокруг стола почувствовали себя неуютно и в смущении переглянулись. Лишь один Ахлен, казалось, пропустил оскорбление мимо ушей. Сохраняя на лице любезное выражение, он невозмутимо продолжал:

– Что ты, Фердик полагает, что для обоих наших народов этот союз будет большим благом, хотя, по правде говоря, он и не полагал, что вы воспримете его предложение с радостью. И поэтому, он готов подкрепить слова делом и продемонстрировать свою добрую волю, послав к вам своих лучших воином, чтобы тем самым оказать помощь в борьбе за восстановление былого могущества Гвинедда.

Последнее замечание вызвало заметное оживление среди кимров, и Мэлгон тотчас угадал, о чем подумали его люди. Бриганты считались славными воинами, и, имея в своем войске такую силу, легко можно собрать земли королевства за одну короткую летнюю кампанию, не тратя долгие годы на борьбу с соседями.

Мэлгон осклабился. Как это похоже на Фердика – закинуть столь аппетитную наживку. Интересно только: для чего? Впрочем, это не имеет значения, он никогда ничего не примет от столь презренного человека. Ответ последовал незамедлительно, и в голосе гвинеддекого владыки прозвучала брезгливость:

– Я не нуждаюсь в том, чтобы за меня сражались бригантские наемники. Можете возвращаться к своему королю и передать ему, что он не купит мое расположение.

По собранию прокатилась волна разочарования, и некоторые из кимров с тревогой посмотрели на послов. Мэлгон едва удержался, чтобы не сказать бригантам точнее, куда им отправляться со своими предложениями.

Но лицо Ахлена оставалось бесстрастным, а голос звучал все так же любезно и невозмутимо:

– Никто не собирался подкупать вас, владыка Мэлгон. – Он протянул свою огромную, обветренную ручищу к кубку меда, стоявшему перед ним на столе, и поднес его к губам. Сделав глоток, посол добавил: – На вашем месте я не стал бы так торопиться с ответом. Дайте себе время спокойно все обдумать. А еще лучше – поезжайте сами в Манау-Готодин, чтобы лично переговорить с Фердиком и убедиться в его добрых намерениях.

Бэйлин, сидевший одесную от Мэлгона, подал голос:

– Возможно, мы лучше ознакомимся с предложениями Фердика. Рис и я, мы могли бы отправиться к вашему королю, чтобы, как вы говорите, уяснить себе суть его предложения.

Не желая встречать умоляющий взгляд своего старшего военачальника, Мэлгон предусмотрительно отвернулся, но Бэйлин все же обратился к нему:

– Фердик был еще слишком молод, когда между вами произошла ссора. Надо полагать, он набрался опыта и теперь искренне желает уладить ваши взаимоотношения.

– От того, что мы их выслушаем, беды не будет, – подал голос с другого конца стола стройный воин со светло-карими глазами. Его звали Элвин. – Нельзя же жить одним только прошлым.

Мэлгон наградил Элвина холодным взором. Затем обвел глазами остальных присутствующих. Все в замешательстве глядели на своего короля и ждали его ответа. Во всех лицах читалась надежда. Они хотели, чтобы это предложение было принято. Возможно ли осуждать их? Уже два года минуло с тех пор, как Мэлгон покинул монастырь и начал собирать свои земли. Верные соратники присоединились к нему в этой борьбе за воссоединение королевства, разделенного между дюжиной мелких правителей. И все же их войско было слишком малочисленно для столь крупной военной кампании, потому Мэлгону пришлось силами своих мелких отрядов строить крепость в Диганви и засевать поля, чтобы люди не умерли с голоду. Но это были солдаты, а не плотники и не земледельцы; их кровь застоялась от вынужденного бездействия. И если он теперь откажется от предложенной военной помощи, то кто знает, долго ли ждать того дня, когда их беззаветная преданность обернется ожесточением против самого Мэлгона?

Мэлгон посмотрел на Ахлена и встретил его вопрошающий взгляд.

– Что ж, ладно. Мои люди поедут вместе с вами в Манау-Готодин, чтобы выслушать Фердика. Но вот что я скажу вам напоследок. Если он не сумеет убедить меня в своей искренности и не докажет на деле, что и впрямь готов изменить наши отношения, то никакого союза не будет.

С этими словами Мэлгон поднялся из-за стола и покинул зал.

Оставшиеся обменялись тревожными взглядами, Бэйлин положил свои огромные ладони на стол и обратил на троих посланцев пристальный, преисполненный явной угрозы взор:

– Предупреждаю вас, если Фердик задумал недоброе, мы докопаемся до истины и обо всем доложим Мэлгону.