Весной, когда моря снова станут судоходными. Тогда, быть может, придет конец ожиданию. Только тогда она узнает, есть ли будущее у любви, которую она носит в себе так же бережно, как и дитя.

Кимбра запрокинула лицо к бледному зимнему солнцу. Хотя на небе не было ни облачка, шел мелкий снег. И лишь с крыши конюшни, где пригревало всего сильнее, свисала пара тонюсеньких сосулек.

Глава 25

Ласточка вцепилась коготками в край гнезда, сунула гусеницу в один из пищащих, вечно голодных клювиков и снова унеслась на промысел. Кимбра проводила ее взглядом и медленно поднялась из кресла, держась за ноющую поясницу.

Солярий был полон солнца. Все окна были распахнуты, ветерок то и дело врывался внутрь, принося сочный запах оттаявшей плодородной земли.

Двор замка, куда солнце заглядывало несколько позже, был еще полон ночной прохлады и сырости. В его самых укромных уголках до сих пор притаились кучки грязного снега, но зима осталась в прошлом. В округе вовсю хозяйничала весна.

В противоположном конце просторного солярия собрались жены командного состава небольшой армии Хоука. Они шили и сплетничали под неусыпным оком Доры. У Кимбры не было ни малейшего желания вливаться в их круг.

Надо сказать, у нее не было вообще никаких желаний, за исключением ходьбы взад-вперед с рукой на пояснице. Боль началась прошлой ночью, и поначалу Кимбра не придала ей значения. Тогда она просто мешала уснуть, теперь начинала по-настоящему раздражать.

— Что, болит сильнее? — спросила Мириам.

Последние несколько дней нянька почти не отходила от своей подопечной, даже перетащила свой тюфяк к изножью ее кровати.

— Да нет, болит все так же.

Кимбра положила обе руки на живот и оглядела себя без всякого удовольствия. Где-то под этим холмом должны были находиться ноги, но увидеть их не было никакой возможности. Почти весь срок Кимбра оставалась довольно стройной, разнесло ее только за последние недели.

— Близятся роды, — заметила Мириам с довольным смешком.

— Нет, что ты! — Кимбра была по-настоящему изумлена подобным предположением. — Это бы означало, что я…

Она запнулась, зарделась румянцем, но подавила смущение, вспомнив, что лекарь не должен выказывать девическое смущение при упоминании о простых житейских вещах.

— Это означало бы, что я забеременела в брачную ночь! Не думаю, чтобы это было так.

— Она не думает! — сказала Мириам, обращаясь как будто к стороннему наблюдателю. — Но и не знает наверняка. — Ее глубоко посаженные глаза заискрились смехом. — Могу поклясться ей было не до раздумий на эту тему!

— В самом деле! Мои недомогания никогда не были регулярными.

Кимбра вспомнила свое безмерное смущение, когда выяснилось, что она беременна. А еще врачеватель, целительница! Ей бы следовало разбираться в своем организме не хуже, чем в чужом.

— Ничего странного, — заметила чуткая Мириам. — Вы слишком сильно чувствуете за других, на себя просто не остается сил.

— Возможно, ты и права, — рассеянно ответила Кимбра. — Главное, что я чувствую свое дитя. И мне кажется, что ему еще не время появляться на свет.

Нянька не сказала ни слова, просто ниже склонилась над шитьем, скрывая улыбку. В руках у нее была распашонка.

День близился к полудню. Мало-помалу солнце разгоняло туман, в том числе и над морем. В бухте над волнами кружились чайки, добывая пищу для птенцов. Какое-то время Кимбра следила за их бросками к воде. Она смутно ощущала присутствие других, но не придавала ему значения, пока не почувствовала нечто странное. Она обернулась.

Самая молоденькая из женщин смотрела в окно с таким видом, словно за ним проплывал дракон.

— Чт-то это?..

Женщины дружно повернулись.

— Не знаю… — начала другая, но вдруг ахнула и зажала рот обеими руками.

— Сколько их! — прошептала самая молодая.

Все бросились к единственному окну солярия, которое выходило на открытый океан. Замешкавшаяся Дора протолкалась сквозь толпу, пару мгновений стояла, вытянув шею, потом повернулась. На ее желтоватом лице застыл ужас. От ее вопля заложило уши:

— Викинги! Викинги!!! Нам конец!

Кимбра тоже закричала, но не потому, что поняла смысл услышанного. Ее полоснула опоясывающая боль такой силы, что пришлось согнуться вдвое. В тот же миг между ног хлынул целый поток влаги.

— В чем дело? — осведомилась Дора с большим неудовольствием.

Но драматический момент был испорчен, и женщины повернулись от окна. Мириам быстро поднялась, бросилась к Кимбре, но прежде покосилась на дальнее окно.

За ним виднелась морская даль, все еще туманная, и из тумана выскальзывал корабль за кораблем. Их было не меньше полутора дюжин, и каждый показывал драконью морду на носу. Только у викингов были такие корабли. Они шли на веслах и были так близко, что можно было различить гребцов.

С башен замка доносились звуки рожка: часовой трубил тревогу. Мужчины, женщины и дети бежали к распахнутым воротам, гнали перед собой скот, тащили самое ценное. Хоук, спешно пристегивая меч, распоряжался во дворе.

— В самом деле викинги, — сказала нянька без особого удивления. — Твой муж-северянин вот-вот появится… — Она оглядела Кимбру, которая пыталась отдышаться после схватки, и удовлетворенно добавила: — И его ребенок тоже.

Дальнейшие несколько минут в солярии царила полная неразбериха. Раздираемые желанием помочь роженице и страхом перед тем, что близилось с севера, женщины бестолково метались по залу. Мириам положила этому конец. Она вытолкала Кимбру из солярия, на ходу раздавая приказы, словно всю жизнь только этим и занималась.

— Кто-нибудь, передайте лорду Хоуку, что роды начались и что его племянник… ну, или племянница уже сегодня появится на свет. Вы вдвоем, марш на кухню за горячей водой, а вы втроем — за чистым тряпьем! Да поспешите, у нас уйма дел!

Сообразив, что ребенок просится на свет Божий, не считаясь с опасностью, женщины опомнились, и их суета стала наконец осмысленной. Только Дора осталась у окна. Она ощущала глубочайшее удовлетворение, которое с трудом удавалось скрыть под маской страха.

Настал час, когда глупцы получат по заслугам, думала она. Получат за все разом: за отказ чтить ее и превозносить ее заслуги, за неспособность видеть в ней избранное существо. Ничтожества! Все, все! Ей было судьбой предназначено стать королевой и подругой жизни тому, кто заслуживал власти не в пример больше, чем этот жалкий Альфред, — мужчине достаточно умному, чтобы прислушиваться к ее советам и следовать им без колебаний. Но что-то пошло не так, вся затея кончилась крахом, и теперь ей остается только быть благодарной за подачки сводного брата. А между тем ей хорошо известно, что Хоук о ней думает. Проклятый, ненавистный! Ну ничего, он тоже получит свое. Скоро прольется кровь, а недостойные простятся с жизнью. Но только не она. В этой суматохе она ускользнет невредимой и получит все, что ей причитается. Только незаурядной личности могло прийти в голову расстроить возможный брак, а с ним и недостойный военный союз. Только удачливый человек мог без помех выкрасть печать. А какие сочные выражения были в том письме! Чего стоит один «грязный варвар»!

Доре вдруг пришло в голову, с каким наслаждением она будет лицезреть гибель тех, кто ее не оценил. Она повернулась наконец от окна, желая видеть панику, ужас, беготню. Но солярий давно опустел. Дора была одна. О ней просто забыли.

Что ж, решила безумная, им зачтется и это.


— Что там? Иди же посмотри!

Кимбра не слишком охотно согласилась улечься. Она забрасывала няньку вопросами. Женщины приходили и уходили — бледные, на грани паники. Однако они старались быть полезными, и у Кимбры не хватало решимости отослать их прочь.

Мириам отложила пеленки и приблизилась к окну.

— Твой муж уже здесь, — объявила она довольно равнодушно.

Кимбру обожгла радость, перехватило дыхание. Чтобы самой не броситься к окну, пришлось вцепиться в покровы. Впрочем, сейчас она могла разве что вперевалку ковылять.

— А что он делает?!

— Ведет разговор, — сказала нянька, бросив предостерегающий взгляд остальным, смотревшим из окна. — Они с лордом Хоуком мило беседуют, так что вы, миледи, можете заниматься своим делом.

Начались схватки, так что Кимбре поневоле пришлось последовать совету старухи. Мириам вернулась к постели и подала руку, чтобы она могла в нее вцепиться.

— Хорошо, милая, хорошо, — твердила она, отбросив церемонии. — Все идет как надо. Когда схватывает, дыши глубже, а когда отпускает, старайся расслабить мышцы.

— Милая… — пробормотала Кимбра, когда боль отхлынула, и отерла слезы, подступившие совсем по другой причине. — Вулф называл меня так…

— Как?

— «Элсклинг». По-норвежски — «милая».

— Что за чудесный муж! — воскликнула нянька, забыв о том, что еще полгода назад призывала на голову Вулфа всевозможные кары.

— Он и вправду чудесный. Добрый, ласковый, заботливый… всегда такой здравомыслящий, такой понимающий!

Мириам охотно кивала, попутно вытирая пот со лба подопечной. Схватки шли все чаще и становились все сильнее.

Тем временем перед замком разыгрывалась совсем иная сцена. У «чудесного мужа» было что сказать, и он ревел, как морской ураган.

— Я сровняю эту крепость с землей! Разнесу ее по камешку! Разобью в щепы! Сейчас же отпустите Кимбру, иначе вам всем крышка!

Стоя у парапета сторожевой башни, Хоук лицезрел этот праведный гнев не без восхищения. Позади Вулфа рядами в сомкнутом строю стояли викинги — целая армия. По самым грубым прикидкам, их было не меньше тысячи, а то и больше. Правда, Хоукфорт был великолепно укреплен и славился хорошо вышколенным гарнизоном, но у Хоука не было и тени сомнения, что Вулф Хаконсон приложит все силы, чтобы выполнить свои угрозы.

Его трудно было винить. Он не знал, что с ним не собираются сражаться. Оставалась мелочь: убедить в этом разъяренного викинга, и притом так, чтобы не доводить дело до сражения.

— Кимбра сейчас занята, — крикнул Хоук, высовываясь между зубцами. — Войди в замок, поговорим!

Норвежская армия дружно забарабанила по щитам рукоятями мечей. Это был оскорбительный ответ. Но предводитель отреагировал не сразу. Для начала он обменялся парой реплик с братом.

— Странно, правда? Чем это она может быть занята?

— Ну, мало ли… — Дракон неопределенно повел плечами, избегая взгляда Вулфа. — Главное, что тебе не было наотрез отказано.

Вулф поднял взгляд. Хоук так и стоял, свесившись через низкий парапет между двумя мощными зубцами. У него был слишком беспечный вид для человека, чью крепость только что пригрозили сровнять с землей.

— Неужто ты пойдешь? — подзадорил Дракон. — Там сотни англичан! Ты, конечно, хорош в бою, но не настолько.

— А что остается делать? — проворчал Вулф. — Если пойти на приступ, будет беда. Кимбра может пострадать. Этот негодяй Хоук знает, что все козыри на его стороне.

— Экий он, оказывается, пройдоха! — Дракон поощрительно похлопал брата по спине. — Тогда иди. Я тут за всем присмотрю.

Вулф покосился на него, задаваясь вопросом: откуда это внезапное желание втолкнуть его в лапы англичан? Но выбора и в самом деле не было.

Когда он приблизился к воротам, они открылись ровно настолько, чтобы мог втиснуться один человек. И тотчас захлопнулись. Внутренний двор замка был полон вооруженных людей. Они сверлили Вулфа взглядом, но не двигались с места.

Викинг повернулся к Хоуку, который быстро спускался во двор. Он был готов ко всему.


В спальне Кимбры новая жизнь нетерпеливо просилась наружу. Схватки шли уже так часто, что почти сливались в одну. О передышке не шло и речи. Перевести дух можно было лишь тогда, когда боль немного слабела.

Однако чем дальше, тем меньше Кимбра думала о боли. Она была захвачена трудным процессом деторождения, она трудилась, как трудится только женщина, когда дает жизнь ребенку. Единственное, что снедало ее, — это опасение, что не хватит сил.

Очередная схватка оказалась особенно болезненной, и Кимбра закричала, впервые за все время родов.


— …и пошла со мной к кораблю. Я думал, что только там мы сможем поговорить начистоту.

— Значит, ты явился по собственному почину…

Вулф застывшим взглядом смотрел в окно, в то время как Хоук следил за ним с живейшим интересом.

— Ну да, а что?

— Вот и Дракон так думал, — пробормотал викинг словно в трансе. — Он был Кимбре всего-навсего деверь, но никогда не терял к ней доверия. А я… я, ее муж… я решил…

— Что решил?

— Что между нами все кончено. Что я потерял Кимбру навсегда.

Хоук подумал, что в истинной любви, даже взаимной, больше мучений, чем радости, и спросил себя, зачем люди так рвутся к ней. Возможно, стоило пройти через это и сделать вывод самому.

— Ничего, — сказал он гостю не без сочувствия, — вы с Кимброй, надеюсь, сговоритесь. Но первым делом нам с тобой придется обсудить статьи договора о военном союзе. Королю Альфреду не терпится его заключить.